Секретное оружие - Лев Овалов

— Подождите, — сказал Пронин.

Только многолетний опыт и выдержка позволили ему скрыть свое волнение.

Он тут же снова вызвал Ткачева.

— Слушайте, Григорий Кузьмич, слушайте! — обратился он к нему. — Оказывается, Еленой Викторовной занимался у нас Королев?

— Правильно, — подтвердила Леночка. — Товарищ Королев.

Пронин увидел, как округлились у Ткачева глаза.

— По-видимому, это прошло мимо меня, — сказал Пронин, потирая лоб. — Это какой же Королев?

— Василий Петрович, — сказала Леночка. — Он передавал мне все ваши распоряжения.

— Чьи распоряжения? — раздраженно переспросил Пронин. — Какие?

— Ну я не знаю, чьи именно, — сказала Леночка. — Которые исходили от органов. Чтобы я охраняла маму и чтобы сделала вид, будто знаю эту умершую женщину, когда вы на некоторое время спрячете маму.

Пронин переглянулся с Ткачевым.

— Ах, да-да, — сказал он, точно вспомнил что-то. — Было такое распоряжение, но сам я находился в командировке. Расскажите-ка поподробнее, когда и как он с сами встретился и что он там вам передавал, этот Королев…

— Капитан Королев, — поправила Леночка.

— Капитан? — повторил Пронин, — Он что же, встречался с вами в форме?

— Нет, что вы, — сказала Леночка, — но он показал свое удостоверение, чтобы я знала, с кем имею дело. Наоборот, он очень строго соблюдал конспирацию.

— Понятно, — сказал Пронин. — Я вас перебил, продолжайте…

И Леночка подробно рассказала Пронину о своих встречах с Королевым и о последнем свидании, когда он познакомил ее с планами исчезновения Ковригиной.

— Все правильно, — промолвил наконец Пронин. — Не совсем оригинально, но, в общем, — да…

Он походил по кабинету.

— А не скажете, как он выглядит? — обратился он к Леночке. — У нас, видите ли, их двое, Королевых, и оба — капитаны…

Леночка с удовольствием описала наружность Королева.

— Так-так, — сказал Пронин. — Благодарю вас.

— Это мне надо благодарить вас, — сказала Леночка. — За мамину безопасность, за доверие.

— Да, за доверие, — сказал Пронин. — Конечно.

— Я действительно никому ничего не говорила…

— И правильно поступали, — подтвердил Пронин. — У нас к вам претензий нет.

— А как будет с мамой? — спросила Леночка. — Вы долго будете держать ее взаперти?

— Нет, не очень, — сказал Пронин. — Сейчас трудно сказать сколько, но недолго. Мы будем вас держать в курсе.

— Спасибо, мне уже говорил это товарищ Коро­лев, — сказала Леночка. — Только вы действительно не забывайте меня.

— Будьте спокойны, не забудем, — пообещал Про­нин. — Кстати, Королев не говорил вам, что он куда-нибудь уезжает?

— Нет, — сказала Леночка. — Наоборот, обещал встречаться и сообщать о маме.

— Ах вот как! — сказал Пронин. — Очень благодарен вам за беседу.

— Мне можно идти? — спросила Леночка.

— Да, — сказал Пронин. — Но помните: о нашей встрече никому ни слова.

— Я знаю, — сказала Леночка. — Королев уже гово­рил.

— И даже Королеву, — добавил Пронин.

— И Королеву? — удивилась Леночка.

— Видите ли, это до известной степени контроль за его работой, — объяснил Пронин. — И он не должен об этом знать.

— Понимаю, — сказала Леночка. — Нельзя, значит, нельзя.

— А если он назначит вам свиданье, сразу же позвоните товарищу Ткачеву, — сказал Пронин. — Королеву не говорите, а Ткачеву позвоните. Понятно?

— Хорошо, — сказала Леночка.

— На сегодня — все. Проводите Елену Викторовну, Григорий Кузьмич, и возвращайтесь, — приказал Про­нин. — Пусть ее отвезут в машине, но высадят не у самого дома, а где-нибудь в переулке.

На этот раз выдержка изменила Пронину, он с нетерпением ожидал возвращения Ткачева.

— Капитан Королев! — воскликнул он, когда тот вернулся. — Вы правы, это очень хорошая девушка. Если бы к ней обратились с каким-нибудь сомнительным предложением или даже просто задали подозрительный вопрос, она сказала бы об этом матери и пришла бы к нам. А тут обращается работник госбезопасности! Она гордится оказанным доверием… Как вам это нравится?

— Даже очень, — признался Ткачев.

— Описание слышали?

— Беляков. Все сходится.

— Чистая работа, — сказал Пронин. — Может быть, не так уж умно, но смело!

— Ну к ней-то он больше не явится, — заметил Тка­чев. — Побоится.

— Надо думать, — согласился Пронин. — Но ведь он не знает, что мы вмешались в его игру.

— А Елене Викторовне не надо сказать правду?

— Вероятно, надо, — сказал Пронин. — Но уж слишком она доверчива, и мне не хотелось сразу наносить ей такой удар.

— Подготовим, — сказал Ткачев. — Девушка крепкая, выдержит.

Пронин похлопал себя по лбу.

— Нет, вы понимаете? — еще раз обратился он к Ткачеву. — Понимаете, с каким наглым противником мы вступили в борьбу?!

Да, это здание дорого стоит! Бедные люди не строят таких домов. Не строят таких домов и для бедных…

Джергер осмотрелся в холле гостиницы, вошел в лифт, поднялся на два этажа выше, спустился обратно по лестнице и не спеша двинулся по коридору.

Какой-то мужчина обогнал Джергера.

Джергер замедлил шаги…

543!

Дверь в номер приоткрыта. Джергер оглянулся. Вокруг никого. Он нырнул в отверстие, как в воду.

В комнате за столом сидели двое. Один — тот, что встретился с Джергером в поезде. Плотный, рослый, смуглый…

Теперь Джергер видит: не смуглый, а загорелый. Лицо злое и умное, с таким можно работать. Голубоватые водянистые глаза, в которых тонет все, что туда попадает. Слегка расплюснутый нос. Должно быть, в молодости занимался боксом. Это и есть Харбери.

Едва Джергер переступил порог, как Харбери встал и, не здороваясь, повернул в замке ключ. Осторожный парень!

Второй другого сорта. Невысокий, жирный, с брюшком. Бледно-желтый. Отечное лицо. Черные как смоль волосы подстрижены ежиком. На мясистом носу очки в золотой оправе. Светлый рыжий костюм закапан чернилами.

— Привет, Робби! — негромко обратился Харбери к вошедшему, похлопывая его по плечу. — В коридоре не было никого?

— Все в порядке, Билл.

Они поздоровались так, точно давно знали друг друга.