Распад - Ак-патр Алибабаевич Чугашвили

штаны? Матрас со вшшами? Нет, гаварит. Пятьдесят звёзд – пятьдесят штатов,…а я гаварю – пять звёздочек лучше! Га – ха – ха – хы…

Толпа стоящих у трона, громко и визгливо расхохоталась вслед за счастливым обладателем звёздно – полосатых штанов. Он резко рыкнул – харрош! Когда я был в Америке, на мою задницу нацелились 38 негров – снайперов с чёрными, дымящимися обрезами, но не поддался я этому искушению…я – Россию люблю, с её осинами…то дорожка, то рябина, то Гайдар, а то – дубина…Хочу понимаэшш слиться в экстазе с родным, рассиянским народом. Ну, давай…

Он пошевелил бёдрами, и огромные порты упали на пол, освободив бледные, дряблые, стариковские ягодицы.

– Дыавай! Жги! По – нашему! По – рассиянски!

Бубноносец горячо зашептал – давай, влупи ему по самые помидоры, ох, жалко, что он не меня просит, я бы с удовольствием вдолбил бы его в каменный век! Дым бы из жопы пошёл! Не упусти свой шанс, папа просит, давай, давай!

– Я не могу, я не настолько демократичен и раскрепощён, я всё как – то по старинке…

– Ммм, надоел понимаэшш, аххрана! Снимите с него штаны!

Чьи – то сильные руки схватили меня сзади за плечи, расстегнули ремень, с громким звуком отлетела на пол пуговица штанов ПШ, штаны резким рывком спустили до пола.

– Какая прелесть, это – Кельвин Кляйн? – увидев мои кальсоны, подключилась грация в кимоно.

– Нет, это …мм Дольче Габана – прочмокала грация с бородавками.

Бубноносец хмуро потянул меня за кальсоны, и вполголоса прочитал – в/ч 523… МВО, не угадали девицы, эта модная вещичка от кутюрье Пабло Граччини, Папа, солдатик не возбудился, они – люди военные, всё делают по команде, ему надо приказать…

– Павлик! Павлик!

Здоровенный, широколобый, с вытатуированными на плечах символами Мерседеса мужичина в кожаных трусах с заклёпками в виде больших маршальских звёзд, неслышно вырос из сумрака – чего надо?

– Не возбуждается военнослужащий, дай ему команду!

– Без письменного приказа не могу, последствия могут быть непредсказуемы…

– Будет тебе приказ, командуй!

– Равняйсь! Смирно! Для торжественного овладения президентской задницей справа, и слева – на караул! Ну? Помогло?

Бубноносец нежно потрогал мои причиндалы – нет, никакой реакции, то есть эрекции…

Павлик громко фыркнул – бля, забыл, как это по – культурному будет, ну, когда болт стоит? Кто знает?

– Я могу помочь вам коллега, – из толпы, переваливаясь на коротких, полусогнутых ножках выкатился невысокий человечек с тотально наетым лицом, мокрыми, ярко – розовыми чмокающими губками:

– Я понимаю вашу половую немощь, юноша, я тоже когда – то был коммунистом – натуралом, мой нежный половой орган бурно реагировал только на красное, бородатые лики отцов – основателей вызывали у меня мощную, обильную эякуляцию, но! Но! Затем я понял, что это – извращение, поехал в Штаты, прошёл курс лечения, и теперь все цвета радуги вызывают приятную тяжесть внизу живота, особенно мне импонирует голубенький – цвет чистого, классического либерализма. Не помогло? Моя блестящая речь не подействовала? Павлик! Нам нужна шоковая терапия! Давай!

Широколобый наклонился к моему паху – опять забыл, как это называется, когда стоит?

– Эрекция.

– Слушай мою команду! Эрр – рекция! Быстррро! Ррродине нужна твоя эррекция сынок! Поднатужься! Ощетинься! Ну? Есть?

– Неа, всё также, полный штиль – бубноносец подпрыгнул по – козлиному, и громко грохнул в бубен у меня над ухом – помогло? Тоже нет, ну, я не знаю…

Грация в кимоно неспешно отделилась от своих товарок, и подошла ко мне – вы все – грубые дураки, мальчику нужно не это – она грациозно сбросила кимоно, оставшись полностью обнажённой, после чего легла на пол, и стала теребить изящными пальчиками нежные лепестки половых губ, каждый ноготь был украшен символом восходящего солнца, лобковые волосы были причудливо выбриты, стрижка напоминала изображение вооружённого копьём воина. Тяжело дыша, она проговорила – мальчик знает, куда надо смотреть, оо, да … что ты видишь? Ты внимательно смотришь? Тебя заинтересовала моя интимная стрижка? Это – японский иероглиф, его надо произносить чувственно, давай скажем это вместе – её дыхание стало прерывистым – ты готов?

Я мотнул головой – давай малыш, скажем это вместе, страстно и горячо, это произносится так – она задержала дыхание, и затем хрипло вскрикнула – Кай! Повторяй со мной – кай! Кай! Кай!

– Шо за хуйня такая? – возмутился широколобый – какой ещё Кай? Герда…Чего, мы в гостях у сказки что – ли? Ничего не понял…

Бородавчатая грация захлюпала – ему нужна прививка от коммунистической импотенции – она подвигала губами взад – вперёд, выдвинула нижнюю и забулькала – комми всегда были импотентами, всегда…

– Да он – не коммунист, он правильной ориентации придерживается, демократической…

Придавленный воздушными телесами бородавчатой грации, к дискуссии подключился, с трудом шевеля посиневшими губами, грация по имени Костя – коммуняка он, коммуняка, я их невоолузённым…невооолузённым…

– Глазом? – подсказал бубноносец.

– Невоолузённым пахом…чувствую…у меня дазе не стоит на него…потому…он и не хоцет исполнить свой глажданский доуг…осуществить смыцку налода и власти…Лега…золотце…слезь с меня…тошнит…

– Мааалчаать! Выключи музыку! – сиплый вопль папы заставил вздрогнуть всех, музыка затихла, остановилась танцевальная круговерть, грации мгновенно исчезли, словно жуткий кошмар, навеянный послеполуденным сном, «папа» резко развернулся, и вместо известного всей стране лица, я увидел озлобленное, кабанье рыло с оскаленными, истекающими слюной клыками, чудовищная харя открыла пасть, раздался костяной, тошнотворный звук, изображение поплыло перед моими глазами, «папа» вновь был в своём обычном, человеческом обличье, вот только беспалая рука вытянулась на несколько метров вперёд, прочно обхватила моё горло, и начала неумолимо сдавливать, лишая меня возможности вдохнуть.

– Зачем ты убил Пакушу?

– ?!

– Повторяю вопрос – зачем ты убил Пакушу, долбаный душара?

Что за лексикон? Вы же – глава государства, а не какой – то дурень – старослужащий…

– Говори сучара, зачем убил Пакушу? Говори, а то полжизни отниму!

Я пытаюсь вырваться, стараюсь снять руку с горла, но все мои попытки бесполезны, из – за нехватки кислорода я чувствую слабость, сердце бешено колотится в груди, лёгкие готовы разорваться, я отчаянно пытаюсь вдохнуть хотя бы немного воздуха…открываю глаза, и обнаруживаю Филю, комфортно сидящего у меня на груди, он радостно, сладко улыбается и отпускает моё горло.

– Филя, ты что? Ёбнулся? Ты меня чуть не задушил, сволочь…

Меня рвёт желчью, я кашляю, выплёвывая сгустки жёлтого цвета.

– Филя, смотри, у него стоит! Ты доставил сучонку удовольствие, придуши его ещё разок, вдруг кончит!

– Кочумай, Пиночет, хватит с него, и так весь пол заблевал, ну, скажешь нам?

– Что сказать?

– Зачем убил Пакушу?