Я сам судья. Я сам палач - Александр Тамоников

Мимо проехал на велосипеде Витька Микульчин и злобно посмотрел на Илью. Он уже отдалился, но все продолжал выворачивать голову. Разумеется, переднее колесо влетело в канавку, и Витька с треском грохнулся оземь. Он кое-как поднялся, оседлал своего двухколесного друга и был таков, опозоренный на вечные веки.

Катя появилась без опоздания. Она вышла из калитки, сдержанно улыбаясь, вся такая нарядная, подкрашенная, излучающая свет.

— А почему без цветов? — спросила женщина.

— На работу с цветами? — ошеломленно пробормотал Илья.

— Шучу я, не обращай внимания, потом подаришь. Если захочешь, конечно.

Они шли по Быстровке словно через строй солдат с занесенными шпицрутенами. Российская деревня при любом состоянии политики и экономики славится повальным любопытством. Ее хлебом не корми, дай подглядеть и посудачить! Жители смотрели из-за заборов, с крылец, из окон. Хорошо, что не фотографировали, хотя кто знает. Из-за перевернутой телеги на них с интересом таращился голопузый малец. Рядом с ним лежал забавный щенок и тоже проявлял интерес к этой парочке.

Они вышли из деревни, поднялись на склон.

Катя облегченно вздохнула.

— Покинули опасную зону. Что за народ!

Вечер был прекрасен. Дневные облака разогнал ветер, а потом и сам куда-то умчался. Было тихо, как-то торжественно. Темнели дневные краски, становились контрастными, насыщенными. Рябил воздух.

Прямо по курсу, за полем и лесополосой, постукивал колесами грузовой состав. Слева из леска выглядывали могильные кресты, справа возвышался светлый березняк, переходящий чуть дальше на восток в Багуринскую рощу.

Они шли по ней, наслаждаясь свежестью. Здесь хорошо дышалось, и никому не было до них никакого дела.

Катя улыбалась, много говорила, иногда касалась его руки, и это было очень необычно, приятно. Они вспоминали школу, ребят, с которыми учились, и пришли к обоюдному согласию насчет того, что те годы забывались, приобретали бледный романтический флер.

— Почему ты здесь, Катюша? — спросил Илья. — Ты же городская жительница, специалист с дипломом, рискну предположить, что неплохой. Что ты забыла в деревне? Зачем вернулась?

— Больной вопрос, Илюша. — Катя помрачнела. — Бежала я от той жизни сломя голову. Ты, наверное, не знаешь ничего про меня.

— Кое-что знаю. Отец рассказал. Мне очень жаль, Катюша.

— Не стоит. — Она вздохнула. — Что было, то прошло. Раны зарастают, боль притупляется. Иногда легче, но бывает и труднее. Боюсь возвращаться в суету городской жизни. Прививку от нее получила, сыта по горло. Может, потом, позднее, когда надышусь навозом и луговыми травами, продам родительский дом и опять поеду в город. Еще не решила в какой. Но, наверное, опять в Сибирь. Там люди какие-то другие, человечнее, что ли. Расскажи о себе, Илюша. Догадываюсь, что болтать тебе нельзя, но хоть намеки, чем ты занимаешься. Ты же не просто офицер? Десант, ГРУ, морская пехота? Часто рисковать приходится?

— Ничего себе! Какие слова ты знаешь. Успокойся, Катюша, ничего особо экстремального. Профилактика чрезвычайных ситуаций и аналитическая работа. Понимаешь?

— Ни слова не понимаю, — призналась Катя. — Но вижу, что врать и объезжать острые углы тебя научили. Ладно, оставайся офицером. Говорят, сейчас армия другая стала, в ней служат и умные люди. Главное, чтобы убивать не приходилось. Не люблю я этого, Илюша. Пусть оправданно, необходимо, разные бывают случаи, но все равно не люблю. Мой бывший муж служил в горячей точке. Когда избавилась от этого ужаса, ощущение было, что сама там воевала.

«А ведь не далее как третьего дня мы двоих завалили, — сконфуженно подумал Илья. — Отправили в их разлюбезный рай. Там скоро будет не протолкнуться».

— Успокойся, Катюша, я занимаюсь исключительно высокоинтеллектуальным трудом, — слегка приукрасил Илья. — Иногда его разнообразят легкие физические упражнения. Обо мне не надо беспокоиться. А меня тревожит твоя работа. Ты уверена, что она безопасная?

— Иногда неприятно, не спорю. — Она как-то нервно передернула плечами. — Эдуард Геннадьевич фантастически богат. Возможно, связан с криминалом, но наверняка не знаю. С властями он точно близок. Иногда приезжают люди в погонах, были чиновники. Позавчера хозяин принимал гостей из областного центра — четверо мужчин и две женщины. Важные такие, напыщенные. Наверное, банкиры, как и он. Вели переговоры в гостевом зале, потом всей толпой гудели в сауне, а наутро отмокали в бассейне, похмельные страшно. Меня не трогают, не волнуйся. Работодатель знает, что я живу в Быстровке. Охрана у него серьезная, вольностей не позволяет. Посмотрят иногда ребята не тем глазом, да и все.

— Он не сильно тебя эксплуатирует?

— Устаю, конечно. Бывает, ползком до дома добираюсь и сразу в постель. Пару раз водитель Эдуарда Геннадьевича по его приказу отвозил меня. К поместью от Томки есть дорога. — Катя нарисовала пальцем в воздухе петлю. — Но долго объезжать, пешком быстрее. Иной раз и на работе случаются свободные минутки. В доме есть бесплатный вай-фай, и я без зазрения совести им пользуюсь. Ты же знаешь, что такое вай-фай? — спросила она на всякий случай.

— Китаец, что ли, в доме работает? — Илья наморщил лоб. — Зовут его так, да?

Она всмотрелась ему в глаза, засмеялась.

Как же быстро заканчивалось все хорошее! Они почти пришли. Тропа оборвалась. За деревьями голубел просвет, виднелась высокая сетка, натянутая между столбиками, какие-то строения, примыкающие к ней. Доносились отдаленные мужские голоса. Потом засмеялась женщина.

— Площадь поместья — несколько десятков гектаров, — просветила Илью Катя, машинально понижая голос. — Есть поле для гольфа, сквер, банный комплекс, спортивная площадка. Если пойти вдоль ограды, то через пару минут упрешься в ворота. — Она посмотрела на часы. — У меня еще есть несколько минут. Опаздывать нельзя. Позавчера хозяин семью привез из города. Жена такая напыщенная, попивает втихушку, когда муж не видит. Сынок еще, студент, зашуганный какой-то, провинился в чем-то перед Эдуардом Геннадьевичем. Тот постоянно шипит на него. Однажды так орал, что стены падали. Пойдем. — Она повлекла его на тропинку, тянущуюся вдоль сетки, загороженной густым кустарником.

Они стояли, смотрели друг на друга и как-то необычно себя чувствовали.

Из поместья доносились мужские голоса. Они приближались. Видимо, охрана курсировала по периметру.

«Серьезный гадюшник», — подумал Илья.

Он хотел узнать как можно больше про это странное место. Ведь здесь работала Катя. Она была очень близко, смотрела в глаза. У Ильи пересохло в горле.

«Не отпускай ее!» — мелькнула мысль.

— Уже уходишь? — задал он глупый вопрос.

— Сейчас пойду. — Она сглотнула и не спускала с него красивых глаз.

Он обнял ее за талию.

Катя вздрогнула, но не отстранилась.