Невест-то много, я — одна - Милена Завойчинская

После чего обвела их серьезным взглядом, поправила манжеты и, натягивая кружевные перчатки, произнесла, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я подумаю над предложенными вами вариантами. Не всё я могу позволить себе надеть. Всё же репутация, вы должны понимать. Вестница смерти не может одеваться, словно она бабочка-желтушка. — И я из-под ресниц бросила быстро взгляд на рулон желтого сатина, который мне настойчиво предлагали. Хотя прекрасно видели, что мне категорически не идет этот оттенок.

— В-вестница с-смерти? — икнула одна из девушек.

— А я не сказала? — удивилась я. — Забыла, наверное, так увлеклась нарядами... Да, я каждый вечер беседую с сотрудниками службы магического надзора, всем ведь хочется узнать, когда они умрут. Хотите, я и вам скажу? — Я мило похлопала ресницами и улыбнулась.

— Н-нет!

На лицах дам исчезало презрение, и проявлялся страх. Ну и пусть! Боятся — это привычно. Презрение тоже привычно, но мне меньше нравится его терпеть.

Попрощавшись, я направилась к экипажу. Впрочем, одна из девушек переборола ужас и нагнала меня.

— Леди, простите... Вы... Мы... От нас ведь ничего не зависит, мы работаем на хозяйку. Как нам велят, так мы и... Вы мне скажете? Я скоро умру?

— Вы — нет, — оглянулась я через плечо. — Но кое-кто среди ваших коллег не проживет и недели. Судьба.

— А вы... скажете? — сдавленно спросила она.

— Нет. Я могу это сообщить лично уходящему. Если ему это интересно и он хочет знать. А не хочет — мне это тем более не нужно. Я всего лишь вижу, сообщать и предупреждать не обязана. С какой стати?

— Но это точно не я?

— Точно. Ближайшую неделю, по крайней мере. А дальше я не заглядываю. Мне неинтересны чужие жизни, смерти и судьбы.

На этом я уселась в экипаж и велела кучеру трогаться. Помощница портнихи провожала меня взглядом. Ничего, пусть думают. А сообщать я и правда не обязана. Могу, если пожелаю. Но вовсе не должна. Я узнавала в храме и у старого некроманта, вытянувшего наши с Марикой души с того света и вселившего обратно в мертвые тела.

Примерно так же бесполезно прошли визиты еще к трем известным дорогим портнихам столицы. Мне вежливо хамили, предлагали не те фасоны, ткани и цвета. А я улыбалась, слушала, смотрела, запоминала и делала выводы. А перед уходом сообщала, что я вестница смерти. И не желают ли они узнать, кто из присутствующих умрет в ближайшую неделю?

Случились два обморока и одна истерика. Храбрецов среди дам и девиц не нашлось.

Пятый мой визит состоялся к портнихе, обшивающей купеческих жен и дочерей. При том что сама она была из нищих дворян, как мне сказали. И вот тут мне повезло.

Женщина лет пятидесяти с идеальной осанкой, умным спокойным лицом и манерами человека, уверенного в себе и в своем праве.

И разговор у нас состоялся четко и по существу. Я — юная, незамужняя леди из старинного рода. Древнего и разоренного. Зарабатываю себе на жизнь сама, состою на службе у его сиятельства маркиза ди Кассано. Да, того самого, который глава отдела ментальных расследований. Да-да, того самого, у которого подрастает ублюдок[2] от эльфийки. Да, того самого, которого мечтают поймать и сопроводить к брачному алтарю большая часть незамужних леди королевства. Молод, богат, красив, ему благоволят их величества, у него хорошая должность на службе короне.

Мне оставалось только соглашаться. Факты, просто факты, никакого личного мнения. А знаю ли я, что госпожа не обшивает леди? Ах, знаю? Странно тогда видеть меня здесь.

— Но вы ведь можете, леди Алекси́на? — прямо спросила я. — Вы ведь сами дворянка по происхождению. Всё понимаете.

— Могу, конечно. Просто... Вы не боитесь?

— Чего?

— Что узнают, откуда у вас платье. Сиятельная публика считает зазорным делать у меня заказы.

— Да кому я интересна? — отмахнулась я. — Ассистент маркиза, сопровождающая его по долгу службы за неимением у него официальной спутницы. Просто сделайте всё подобающе. Роскошно, чтобы не опозорить его сиятельство. Изысканно, элегантно, прилично и достойно, учитывая, что я сама аристократка. Но при этом не ищу женихов. Сумеете?

— Да я-то сумею. А вы смелая девушка.

Я пожала плечами. Не смелая я, просто мне многое безразлично. Я не хочу идти на этот бал, меня не радует мысль очутиться перед взором их величеств и сплетников двора. Я не претендую стать следующей маркизой ди Кассано. Эта роль не моя, я всего лишь вынуждена заменить кузину. Потому что так уж сложились наши странные жизни-смерти-посмертия.

Уже меньше чем через год всё должно решиться так или эдак. Нам с Марикой только нужно продержаться эти оставшиеся месяцы.

То, что прикипела я к Лексу, как к родному, так ведь мы можем и дальше с ним общаться. Ну уж как-нибудь. Друзьями останемся, я надеюсь.

А лорд Риккардо... Не хочу об этом думать.

— Ну что ж, леди Эрика. Давайте думать, что сшить вам к балу, — кивнула леди Алексина.

Ткани, кружева, фасоны, снова ткани, разные фактуры, разные цвета. И да, три часа мучений, но мы сделали выбор. С меня сняли мерки, я внесла задаток. Теперь предстоит приезжать раз в несколько дней на примерки.

Ближайшие же выходные, которые наступили через три дня, я решила провести на вилле дель Соле́йль. Мы как сбежали от невест маркиза тогда, более месяца назад, так и не возвращались. От дворецкого и управляющего приходили отчеты о проделанных ремонтных работах, и этим его сиятельство удовлетворился. Лекс вообще не хотел туда возвращаться, он с головой окунулся в свою новую насыщенную событиями и учебой жизнь.

А сейчас вот я решила съездить на виллу, пообщаться с Кассе́лем, посмотреть, что успели сделать рабочие и слуги.

Ни лорд Риккардо, ни Лексинталь мое желание не поддержали. Они украдкой переглядывались, вздыхали, после чего маркиз вдруг «вспомнил», что у него в выходные на службе страшно важные дела, которые он никак не может отменить.

Его отпрыск был более честен, всё же ребенок еще, не научился так нагло врать. Он просто притулился ко мне под бочок и спросил:

— Ты очень обидишься, если я не поеду с тобой на виллу?

— Совсем не обижусь. А почему ты туда не хочешь? Плохие воспоминания?

— Не то чтобы плохие. Меня там никто не обижал никогда. Слуги были ко мне добры. Наоборот, это здесь леди Эстеба́на травила, а любовницы отца частенько украдкой говорили гадости. Просто...

— Слушай, а я вот всё пыталась понять, что меня смущает, и только сейчас осознала. А где твои няня и кормилица? Тебя же привезли от эльфов еще младенцем? Кто тебя выкармливал-то? И потом?

Лекс помрачнел, долго молчал, но потом всё же ответил:

— Кормилица была, правда недолго. У нее свой ребенок, моя молочная сестра, простыла сильно и умерла. А у кормилицы от горя молоко пропало. Ну, слуги мне так говорили. А другую мне искать не стали, козьим молоком из рожка поили. Не спрашивай почему, я не знаю. Мы же жили из милости, считай, у старинного друга деда. Уж как мог дядюшка, так нами с отцом и занимался.