Алекс Верус. Жертва - Бенедикт Джэка

Особняк был чересчур громоздким и напоминал громадный куб. Он совершенно не походил на приземистые загородные сельские коттеджи.

А в комнатах Фаунтин-Рич наверняка всегда царил полумрак.

Особняк находился в уединенном месте, но в отдалении кипела жизнь. Гребень холма скрывал из вида соседний городок и железнодорожную линию, да и небольшой лесок, в котором пели птицы, тоже не выглядел дикой чащей.

Я подумал и, свернув с дороги, поднялся на вершину, чтобы посмотреть на Фаунтин-Рич сверху.

Обширный сад казался ухоженным, круглые клумбы перемежались рощицами экзотических деревьев. Зимнее солнце склонилось к горизонту, косые лучи озаряли долину бледно-золотистым светом.

Более умиротворенную картину было трудно себе вообразить, однако мое воображение разыгралось. Я представил, что вот-вот подъедет экскурсионный автобус и группа туристов из Европы разбредется по поместью со смартфонами и цифровыми камерами.

Но раз уж я здесь, можно было сделать то дело, ради которого я сюда приехал.

Присев под раскидистой рябиной, я сосредоточился на том будущем, в котором исследовал Фаунтин-Рич.

Эта техника называется «проторенной тропой»: именно ею я воспользовался накануне. Суть ее состоит в том, что маг не изучает сотни вариантов будущего, а выбирает из великого множества лишь один и следует строго в данном направлении. Я попробовал заняться этим в поезде, чтобы ускорить ознакомление с Фаунтин-Рич, однако у меня мало что получилось, паутина событий буквально ускользала у меня из рук. Хотелось надеяться, что теперь, когда я приблизился к цели, все будет значительно проще.

Но ничего подобного не случилось! Я просканировал будущее до того самого момента, как я подходил к особняку, а потом все резко обрывалось. Образы становились мутными и размытыми. Потратив на бесплодные попытки минут десять, я наконец сдался и погрузился в размышления.

Мне и раньше приходилось сталкиваться с подобным эффектом. Так бывает, когда ты используешь дар предвидения в области, защищенной оберегом от магического взора – и не простым, а очень сильным оберегом. Сфокусировавшись на особняке, я заметил, что стены Фаунтин-Рич покрыты перехлестывающимися слоями магической защиты. Броня оказалась непробиваемой. Барьеры были неровными, кривыми, но чрезвычайно мощными.

И почему же хозяева особняка поставили на свое жилище такую крепкую защиту?

Очевидный ответ: потому что им есть что скрывать.

Я дождался захода солнца. В Англии зимние дни короткие, и солнечный диск коснулся вершин холмов около четырех пополудни.

А затем температура понизилась. Можно сказать, она рухнула вниз, как камень, падающий в пропасть. Мой плащ-туман неплохо меня защищал: разве что я изредка ежился. По собственному опыту я знал, что в сумерках разглядеть что-либо значительно труднее, чем в ночные часы, – зрению трудно фокусироваться на окружающих объектах.

Поэтому я немного подождал и, когда небо приобрело синевато-серый оттенок, направился к Фаунтин-Рич.

Сначала я был вынужден идти через лес: и хотя кое– где из земли торчали корни и прочие ловушки для ничего не подозревающего путника, моя магия предвидения позволила мне благополучно избежать препятствий. В морозном воздухе дыхание вырывалось изо рта облачком пара, а над головой светили звезды. Особенно выделялись на ясном небе Орион и Сириус.

Добравшись до ограды, окружающей территорию Фаунтин-Рич, я перелез через нее и крадучись пересек лужайку – лишь еще одна тень в вечерних сумерках.

В Фаунтин-Рич уже приехали гости – это можно было заключить по машинам, припаркованным возле особняка. Тем не менее, наблюдая за домом на протяжении часа, я убедился, что особые меры безопасности отсутствуют. Значит, владельцам и оберегов хватало.

Приблизившись к дому, я обошел здание по кругу и изучил обереги.

Чем больше я на них глазел, тем сильнее становилось мое недоумение.

Барьеры выглядели естественно и органично. Можно было подумать, что они выросли здесь, как трава, а не были поставлены специально.

Общая их схема выглядела вопиюще неэффективной, но сама магическая энергия буквально зашкаливала. Я увидел оберег, защищавший от тоннелирования, а рядом – барьер, охраняющий от временной магии и – да-да! – от магии предвидения.

Однако я так и не сумел обнаружить никаких силовых барьеров, преграждающих путь взломщику, что очень меня насторожило. Зачем тратить энергию на то, чтобы защитить особняк от тоннелирования, но не сделать ничего, чтобы помешать постороннему просто войти внутрь?

И еще мне не давал покоя оберег от предвидения. Практически невозможно полностью перекрыть взор прорицателя, но этот барьер существенно ослаблял мой дар. Проверив тот вариант будущего, в котором я переступал порог особняка, я понял, что могу заглянуть вперед не так далеко, как обычно. Будущее, удаленное от настоящего всего на тридцать секунд, было туманным, а затем становилось хаотичным и тусклым.

Мой дар – единственный серьезный козырь, который у меня есть. Когда его отнимают у меня хотя бы частично, мне становится не по себе.

Но если я буду соблюдать осторожность, я справлюсь и за полминуты.

Вдоль первого этажа тянулись окна, и я быстро заметил среди них незапертое.

Толкнув раму, я залез внутрь и оказался в особняке.

В Фаунтин-Рич царила тишина… но не совсем, в отдалении слышались голоса.

Как выяснилось, я оказался в гостиной. Приблизившись к двери, я навострил слух и различил шорох.

С юридической точки зрения то, чем я занимался сейчас, относилось к некой серой зоне. Власть очень сурова к тем, кто незаконно вторгается на территорию, принадлежащую Совету, однако проникновение в жилище какого-нибудь мага формально не возбраняется. Совет категорически запрещает лишь «враждебные действия» в отношении других. Но что такое «враждебные действия»?

Но, конечно же, маги склонны строго разбираться со всяким, вторгнувшимся в их жилище. Если Кристел застанет меня шастающим по ее особняку, вполне вероятно, она пристрелит меня на месте. Впоследствии ей придется оправдывать свой поступок перед Советом, но она может заявить, что я собирался на нее напасть, и тогда ей все сойдет с рук – особенно если я буду мертв и не смогу ничего возразить.

Последний вариант меня совсем не радовал: поэтому я и захватил свой плащ-туман. Выглядит плащ скромно: он – нейтрального серого цвета, ладно скроен и безо всяких изысков. Но он незаменим, если вам надо замаскироваться: его оттенок меняется, подстраиваясь под любой фон, и человек, закутанный в плащ-туман, сливается с окружающей средой подобно хамелеону.

А если не двигаться и прижаться к стене, плащ-туман сделает вас практически невидимым.

Что гораздо важнее, плащи-туманы воздействуют также и на восприятие. Маги разума, вроде Кристел, способны ощутить присутствие другого живого существа, обнаружив его сознание: они засекают чужие мысли так, как мы с вами видим свет. Без плаща-тумана Кристел заметит меня, как только я окажусь достаточно близко.