Убийство в новогоднюю ночь - Наталия Николаевна Антонова

строгое выражение, добавила Лиза. – Мне Диана Артемьевна сказала.

«Ах, Лиза, бедная Лиза, – подумал капитан, – видно, оставаться тебе всю жизнь обслуживающим персоналом в домах богатеев. А ведь знания о том же Вергилии могли бы вывести тебя на более широкий путь».

Кухня в доме Масальского оказалась огромным величественным помещением, чем-то отдаленно напоминающим кухни средневековых замков. Правда здесь не было так темно и мрачно, как на кухнях лордов. И дым от очага, в смысле от основательной плиты выходил не через дыру в потолке, а, как и положено в современных кухнях, помещение имело вытяжку. Но размах и основательность впечатляли.

Едва они вошли на кухню, как горничная объявила:

– Калерия Степановна! Я привела полицейского.

Женщина, стоявшая у плиты, обернулась, девушке она сказала:

– Диана Артемьевна предупредила меня, – и, обратившись к капитану, предложила: – Присаживайтесь, я вам сейчас чаю налью.

– Спасибо, – капитан сел на стул. – Я Турусов Виталий Сергеевич. Возглавляю группу…

– Да, да, – перебила его кухарка, – а я Калерия Степановна Мишина, здешняя кухарка, – она поставила перед ним чашку крепко заваренного чая и тарелку с двумя пирожками.

– Спасибо. Калерия Степановна, мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Задавайте. Только учтите, что кухарке мало что известно о жизни хозяев.

– Я понимаю, – кивнул капитан. – И тем не менее вы ведь знакомы с людьми, собравшимися в этом доме под Новый год.

– Скажем так, я знаю, кто они, и знаю их имена. Но с большинством из них я никогда не разговаривала и ничего не знаю, кроме того, кем они приходятся хозяину.

– Это уже немало, – невольно улыбнулся Турусов, – скажите, кто из них чаще всего навещал Ефима Яковлевича.

– Сестра его Мария Павловна и своячница Светлана Макаровна. Вы ешьте, ешьте, – кивнула она на тарелку с пирожками, – а то остынут и будут невкусными.

Капитан замялся, ему было совестно уплетать пирожки, пока его оперативники работают, не жалея рук и ног.

Мишина догадалась о причине его замешательства и проговорила добродушно:

– Вы кушайте, Виталий Сергеевич. Вашим ребяткам мы накроем в столовой, как только они освободятся.

– Благодарю, – проговорил капитан и откусил кусочек от одного из пирожков, – вкусно. Даже очень вкусно, – признался он.

Кухарка довольно заулыбалась:

– У меня всегда все вкусно получается. – Неожиданно она добавила: – Так что я без работы не останусь. Но уходить из этого дома мне ой как не хочется.

– Так и не надо уходить.

– Если Ефим Яковлевич умрет, то новая хозяйка нас всех отсюда выгонит.

– Почему же это?

– Гонора в ней много и не любит она нас.

– За что?

– За то, что исполняем приказы только Дианы Артемьевны. Ефим Яковлевич управление домом ей доверил, значит, пока он жив, она в доме хозяйка. А не всякие там пришлые, – женщина поморщилась, точно разжевала сразу целый лимон.

– Кого вы имеете в виду? – спросил капитан, приканчивая пирожок.

– Всех их! – кухарка сделала широкий жест рукой. Но кого она имела в виду, капитан мог только догадываться.

Он решил подойти с другого конца и спросил:

– Вы знаете, кто будет хозяйкой этого дома после Ефима Яковлевича?

Кухарка пожала плечами.

– Калерия Степановна, – попросил капитан, – не уходите от ответа.

– Я и не ухожу, – отмахнулась женщина. – Наверняка кто-то из двух, не знаю. Но они обе стоят друг дружки.

– А поконкретнее?

– Вы что, сами не догадываетесь? – недоверчиво спросила Мишина.

– Нет, – почти честно ответил Турусов.

– Кому же быть, как не старшей сестре Ефима Яковлевича Марии Павловне или внучке ее, – кухарка снова поморщилась, – Ираиде.

– Ах, вот оно что, – воскликнул капитан, принимаясь за второй пирожок.

– Вы надо мной смеетесь? – спросила кухарка, уперев руки в боки.

– Ни в коем случае! – с наигранным испугом в голосе воскликнул капитан. – Просто я считал, что завещание сделано в пользу брата хозяина дома, Захара Яковлевича.

– Так Захарушку-то убили, – кухарка вытерла передником краешек правого глаза.

– Так вот я и подумал, не за это ли его и убили?

– Нет, не за это, – покачала головой женщина.

– Вы уверены в этом?

Калерия Степановна кивнула.

– Но почему? – удивленно вырвалось у Турусова.

– Потому, что Ефим Яковлевич хоть и любил брата, но богатство свое он бы ему не оставил.

– Отчего же?

– Захарушка был легок на руку.

– То есть?

– Деньги в его руках не держались, сколько ему ни дай, все между пальцев просочится.

– Интересная способность была у покойного, – задумчиво произнес капитан и подумал о том, что Мишина не первая, кто говорит ему, что старший брат не стал бы писать завещание в пользу младшего. За что же тогда могли убить Захара Яковлевича, если у него ничего не было? Может, он шантажировал кого-то из присутствующих в доме, неожиданно пришло ему в голову. – Калерия Степановна, – спросил капитан, – Захар Ефимович мог нуждаться в деньгах?

– Это мне неведомо, – ответила женщина. – Но если бы ему нужны были деньги, Ефим Яковлевич всегда бы дал их брату.

– И крупную сумму тоже?

– И крупную. Ведь брат никогда раньше денег у него не брал.

– Понятно. И все-таки, возможно, не желая просить денег у брата, Захар Яковлевич шантажировал кого-то из присутствующих гостей?

– Быть этого не может! – с искренним негодованием отвергла его предположение кухарка. – Захарушка на такое просто не способен был!

«И на старуху бывает проруха», – подумал про себя капитан, но озвучивать свои сомнения кухарке не стал. Женщина и так аж вся раскраснелась от возмущения. Вместо этого он спросил:

– А почему вы, Калерия Степановна, называете Захара Яковлевича Захарушкой? Вы знали его еще маленьким?

– Ну что вы, – улыбнулась женщина. И объяснила: – Просто Захарушка навсегда оставался большим ребенком. Мне всегда хотелось чем-нибудь побаловать его. Он нередко заходил ко мне на кухню, сидел на стуле, на котором сейчас сидите вы, и пил чай с разной вкуснятиной, которую я ему подсовывала. Но больше всего он любил хлеб, намазанный сливочным маслом и посыпанный сахаром. Это ему напоминало детство.

– У Захара Яковлевича была когда-нибудь семья?

– Разве это семья? – вздохнула женщина.

– Нет, я имел в виду его собственную семью. Он был когда-нибудь женат?

– Был в юности. Но давно с женой расстался.

– А дети у них были?

– Нет, деток, к большому огорчению Ефима Яковлевича, у Захарушки не было.

– Отсутствие детей у Захара волновало его брата Ефима. А самого Захара нет. Правильно ли я вас понял? – спросил капитан.

– Правильно. Ефим Яковлевич мечтал о детях. Захар же, будучи сам в душе ребенком, не хотел их появления. По крайней мере, так однажды обмолвилась Диана Артемьевна.

– И жена его тоже?

– Я не знаю, как сложилась жизнь его жены. Но если она была умной женщиной, то от Захара детей не хотела. Может, она поэтому и ушла от него, чтобы найти себе взрослого мужчину, надежного мужа для нее и хорошего отца для ее детей.

– Вполне возможно, – согласился капитан, думая про себя, что пирожков он наелся, а ничего толкового так и не узнал. – Теперь, если вы не возражаете, я поговорю с горничными. Где мне их найти?

– Да они вас, скорее всего, в комнате отдыха для прислуги дожидаются.

– А где эта комната?

– Прилегает