Снегозавр и Ледяная Колдунья - Том Флетчер

одну хитрость.

– Хитрость? – выпалил Уильям.

– Ш-ш-ш, не кричи! Не думаю, что я нарушила так уж много правил… впрочем, сейчас это уже неважно, – сказала Бренда и пожала плечами.

Ульям сунул руку в карман и нащупал свой рождественский боб рядом с пушистым желанием, которое он взял себе. Он достал боб и стал вертеть его в руках. В голове раздался голос Санты: «любой подарок».

Уильям желал лишь одного – отправиться в путешествие во времени в прошлое и увидеть свою…

Боб слегка задрожал в его руке, и Уильяму вдруг показалось, что тот слушает его мысли, пытаясь угадать, чего он хочет.

Он поспешно убрал боб обратно в карман. Он хотел сохранить его до того момента, когда вернется домой. Там он сделает все, как надо, и Бренда не будет заглядывать через плечо.

Весь оставшийся полет он смотрел на горизонт, думая обо всем, что увидел в прошлом, и мечтая увидеть это в будущем.

Глава четырнадцатая

Дом – место, где живет правда

Снегозавр во весь опор несся по небу над покосившимся домиком Трандлов. Вся семья смотрела на раскинувшийся под ними все еще замерший город.

Все выглядело так же, как тогда, когда они отсюда улетели.

Птицы по-прежнему молчали.

Соседи не двигались.

Злыдень беззвучно рычал, глядя в окно.

– Хо-хо! Держитесь! – воскликнул Санта, держа поводья, когда Снегозавр начал вертикальный спуск в сад. Санта натянул вожжи как раз вовремя, и они приземлились на крошечную лужайку Трандлов.

– Ну, вот. Выходите! Вперед – обратно в первый день ваших рождественских каникул! – сказал Санта, и они выбрались из саней, погрустнев от того, что путешествие закончилось.

– Это был лучший день в моей жизни! – вздохнул Боб, и Памела протянула ему салфетку.

Уильям подъехал к Снегозавру, чья ледяная грива грустно поникла.

– Не переживай, ведь до Рождества всего пара недель! Мы еще увидимся! – сказал Уильям, гладя прохладную кожу динозавра. – Ты снова прилетишь и скажешь мне «привет», правда?

Снегозавр кивнул. В его горле раздался звук, похожий на кошачье урчание. Он ткнулся носом в Уильяма, чтобы попрощаться, и снова занял свое место впереди саней.

– Увидимся в канун Рождества! Не забывай хорошенько заботиться о рождественском бобе. Очень интересно будет посмотреть, что из него вырастет! – сказал Санта.

Он прикоснулся к своей шапке под взрыв музыки из волшебного золотого граммофона, упряжка пробежала по заснеженному саду и подняла сани в серое небо.

Санта улетел, но издалека еще доносились тихие звуки музыки. И вдруг каждый почувствовал тепло, постепенно охватывавшее тело, как будто они выпили по чашке горячего шоколада и…

…как будто…

…все оттаяло.

Мир снова ожил. Птицы летали, снег падал, Злыдень лаял, а Уильям, Бренда, Боб и Памела смотрели друг на друга и улыбались, как могут улыбаться только люди, которых объединяет общий секрет.

– Чудесное начало рождественских каникул! – сказала Памела.

– Как трудно теперь будет дождаться конца декабря! – сказал Боб и повернулся к Уильяму, который рассматривал волшебный боб.

– Ты бы хотел получить такой? – с улыбкой спросила Памела, когда они заходили в дом.

– Немного! – признался Боб.

– Я тоже, – проворчала Бренда так тихо, что ее услышал только Уильям. Он поспешно убрал боб обратно в карман.

Они вошли в кухню и Злыдень подпрыгнул, приветствуя их.

– Привет, мальчик! – рассмеялась Бренда. – Мне так жаль, что мы не могли взять тебя с собой.

Вдруг раздался пронзительный звук, отдаленно напоминавший мелодию «Мы желаем вам счастливого Рождества»[8].

– Ага! Новый дверной звонок работает! – обрадовался Боб.

– У тебя специальный рождественский дверной звонок? – спросила Бренда.

– На весь декабрь! – объяснил Уильям. – И на начало января. Иногда он и весь февраль звонит, потому что у папы не хватает духа его выключить.

– О, я так рада, что провожу его в своем…

Бренда замолчала, и ее лицо омрачилось, когда дверной звонок снова зазвенел.

– Он уже здесь? – спросила она.

Он подошли к окну и выглянули на улицу. И тут челюсть Уильяма едва не упала на пол.

На улице стоял самый длинный лимузин из всех, какие он видел в жизни.

Он был

Или даже

И он не был черным, как все лимузины, которые Уильям видел прежде. Он весь был золотой и сверкал от капота до багажника! В черных тонированных окнах отражался маленький скособоченный домик Трандлов. И казался еще меньше и несуразнее, чем на самом деле, хотя это было просто невероятно, потому что он был ОЧЕНЬ маленьким и кособоким.

– Этот автомобиль больше нашего дома! – воскликнул Уильям.

– Ну… да, наверное. Но, держу пари, рождественского звонка в нем нет, – ответила Памела и положила ладонь на плечо Боба.

Гудок невероятно огромного, супер-пупер-длинного лимузина издал невероятный

да так громко, что домик вздрогнул.

– Думаю, лучше его впустить, – сказала Памела.

– Кого? – спросил Уильям.

– Папу, – вяло ответила Бренда.

– Подожди… ты хочешь сказать, что это автомобиль твоего отца?

Бренда кивнула, ее щеки вспыхнули.

– Я правда должна идти? Здесь все такое рождественское, и мы провели лучший в мире рождественский день, и… Ну, папа все это не любит. А вы любите, – сказала она, глядя на Боба.

Уильям заметил, как всегда веселое лицо его папы стало грустным. Он знал, как Боб любит встречать Рождество в шумной компании и как ему нравилось, что их домик начал постепенно превращаться в дом, где живет дружная семья.

– О, Бренда, мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась, но мы ведь уже об этом говорили. Твой отец приехал, и я уверен, ему не терпится встретить Рождество со своей любимой дочкой, – сказал Боб.

Бренда протяжно и разочарованно вздохнула.

– Я собрала твой чемодан, Бренда. Он в твоей комнате. – Памела улыбнулась, чтобы подбодрить дочь, но Уильям заметил в ее глазах грусть.

Бренда, надувшись, вышла из гостиной. Казалось, даже ее светлые кудряшки погрустнели и поникли.

– Я открою дверь, а ты, Уильям, ступай на кухню, – велел Боб.

– Но, папа, почему я не могу познакомиться с…

– На кухню, Уиллипус! – строго повторил Боб.

Уильям сделал, как было велено, но плотно закрывать дверь не стал. Он оставил щелочку, как раз такую, чтобы видеть входную дверь. Не может же он все пропустить!

Боб поправил свой рождественский свитер, сделал глубокий вдох и широко распахнул дверь.

– Вы, должно быть…

Не успел Боб договорить, как папа Бренды ворвался в прихожую и прошел мимо него, даже не посмотрев. Он был в удивительно знакомом костюме в полоску и начищенных черных ботинках, и во все горло орал в телефон, как будто с кем-то спорил.

– Да вы знаете, кто я такой? Плевать, даже если вся партия товара бракованная! Это не моя проблема! Выкладывайте игрушки на полки и продавайте! Продавайте! ПРОДАВАЙТЕ! – вопил он.

Он вошел в гостиную.

– Бренда, нам пора! – крикнул он, закончив телефонный разговор. – Памела, это ты? Какой у тебя усталый вид! Едва