Хафиз и пленница султана - Самид Агаев

– Я привожу в порядок налоговую отчетность. Вазир султана все время требует новые данные, проверку устроил. Шамс рассчитывает на меня.

– Сколько он тебе платит?

– Спросите лучше у него, я не могу сказать.

– Я дам тебе в два раза больше.

– Дело не в деньгах. Извините.

– Нет, вы слышали, – изумился Низам, – в первый раз встречаю человека, который заявляет, что дело не в деньгах. А в чем же, друг? Все в этом мире крутится вокруг денег.

– Я многим обязан Шамсу. Я учился в медресе, построенном на его деньги, он рекомендовал меня судье Каваму, а затем, когда я остался без работы, взял меня к себе.

– Молодец, – сказал Низам и хлопнул Али по плечу, – На тебя можно положиться. Поэтому я все равно заберу тебя у дяди, вот посмотришь. Приведешь в порядок отчетность, потом заберу. Ну что тебе киснуть в канцелярии? Ладно, иди, верни кинжалы, к счастью, они не понадобились. Впрочем, постой, я дарю их тебе. Время сейчас смутное, оружие может понадобиться в любую минуту. Где ты их взял?

– Там, – показал Али.

Раис подозвал оружейника и, узнав цену, заметил. – Однако ты схватил самые дорогие.

После этого он заплатил за оружие.

Это мой тебе подарок, – повторил раис, – И запомни: порядочность, и верность в этой жизни встречаются крайне редко, они должны вознаграждаться.

– Оба? – спросил Али, разглядывая кинжалы.

– У тебя же две руки, – улыбнулся Низам.

– Две, – подтвердил Али.

– Пусть обе разят без промаха, – благословил его Низам.

– Вообще то я факих. Человек мирный.

– Поэтому ты побежал за оружием?

– Вы же сами сказали: будешь меня охранять.

– А ты все так буквально воспринимаешь?

– Большей частью, я же юрист, буквоед.

Кинжалы были разные: один прямой, обоюдоострый, с рукояткой из маральего рога, с устрашающим кровостоком. Второй изогнутый, с широким односторонним лезвием. К нему полагались два крохотных кинжальчика, для выкалывания глаз и перерезания шейных вен и артерий, которые выглядывали из потайных карманчиков на кожаных ножнах.

Али поблагодарил раиса и спрятал оружие под одеждой.

Крепость Бджни

После бракосочетания султан отправился во второй набег на Грузию. Однако прежде чем начать поход на Тифлис, Джалал встретился с Аваком, сыном командующего грузинскими войсками Иванэ Махаргдзели. Встреча произошла в крепости Бджни. Инициатива исходила от султана. В беседе он сказал следующее: «Я не пришел грабить Грузию, а пришел с миром. Но вы почему-то быстро вооружились и настроились против меня, и мира не стало. Ты один из главных вазиров грузинского двора. Послушай, что я скажу. Я сын великого владыки. Но судьба отвернулась от дома хорезмшахов. Везде я был побежден Чингиз-ханом. Я оставил свою страну и сейчас собираю силы для борьбы с ним. Я слышал о мощи вашей страны, о смелости грузин. А сейчас я хочу, чтобы мы соединились и вместе боролись против врага. Я слышал, что ваш царь – женщина. Сделайте меня ее мужем и царем над вами, и мы вместе будем побеждать врага. Если вы так не поступите, то ваше государство будет разгромлено, а если даже я уйду, то татары уже здесь. Вы не сможете им противостоять и не имеете сил для борьбы с ними. Пошли гонца к царице и сообщи ей о моем предложении, ибо я не хочу разгрома грузин».

Авак послал гонца к Русудане, но та отвергла предложение султана, и тогда он двинул свои войска вглубь Грузии. По дороге, когда он достиг берега Куры, был перехвачен лазутчик с письмами Шалвы Ахалцихели, иберского князя, которого султан помиловал во время сражения в Гарни и оказал ему почет, надеясь, что тот окажет содействие в завоевании Грузии. В письмах Шалва предупреждал грузинских князей о походе султана. Идя походом на Тифлис, султан спросил у него – какая дорога лучше – Карская или через долину Маркаб. Он ответил, что Карская дорога проходит по укрепленным местам и лучше идти черед перевал, где хорезмийцев ждала засада. А сам поспешил сообщить об этом в Тифлис. Шалва был допрошен и разорван на берегу Куры на две части.

Грузинские войска, усиленные отрядами аланов, лакзов и кипчаков выступили навстречу хорезмийцам. Султан Джалал в нескольких сражениях разбил их. Царица Русудана вместе со своим двором, перебралась в Кутаис, оставив в Тифлисе большой гарнизон. Битва за город шла с переменным успехом но в одном из сражений грузины не смогли сдержать натиск, и хорезмийцы прорвались в город, учинив в городе погром. Гарнизон отступил и укрылся в цитадели, которую отделяла от города река, и сжег мост через нее. В течении одного дня султан переправился через реку, окружил крепость и стал готовить осадные орудия. Но в это время из крепости вышел парламентер с просьбой о пощаде. Султан ответил согласием, и крепость сдалась. После этого хорезмийские отряды в течении трех месяцев совершали набеги по стране, пока совершенно не опустошили ее.

Из письма принцессы Малики-Хатун хорезмшаху.

Возлюбленный мой султан! Я долго не могла подобрать слова для обращения, и эти три слова показались мне единственно верными. Один ты из мусульманских владык достоин этого титула. До меня дошли известия о славной твоей победе над неверными гюрджи[73]. Это возмездие постигло их за многие годы страданий, которые они причинили Азербайджану. Воистину солнце победы взошло над моей страной. Не проходит и часа без того, чтобы я не думала о тебе. Как скоро ты оставил меня. Сердце мое разрывается от любовной тоски. Я не сплю ночами, мои руки все время ищут тебя на ложе. Я смотрю на ночное небо, полное звезд, и понимаю, что только они достойны тебя. Возвращайся же скорее, как только обелишь свое лицо победой над неверными.

Мой султан, меня беспокоит некоторая неопределенность моего положения. Ты подарил мне города Хой, Салмас и Урмию с их округами. Но твой везирь Шараф ал-Мулк заявил, что доходы с них все равно принадлежат казне, и требует, чтобы я отдавала их ему. Еще он требует, чтобы я подчинялась его приказам, так как он управляет имуществом султана. Мне было странно слышать о том, что я – жена султана отношусь к категории имущества. Знаешь ли ты об этом, одобряешь ли его действия, или это его самовольство? Мне казалось, что землями, которые ты подарил мне в качестве приданного, я вправе распоряжаться по своему усмотрению, равно и доходами с них. Ведь я принцесса, твоя жена, у меня двор, челядь, которые требуют денег на содержание, если это делается без твоего ведома, урезонь Шараф ал-Мулка. А если ты знаешь об этом, позволь мне пользоваться доходами, не ограничивай меня в средствах. Я не привыкла к этому. Ведь я принцесса. Шараф ал-Мулк заявил, что эти земли икта и облагаются налогом. Неужели жены султана платят налог своему мужу деньгами, а не собственным телом? Я бы предпочла второе. Я с нетерпением жду твоего возвращения.

Из письма и.о. вазира Шараф ал-Мулка, хорезшаху, султану Джалал ад-Дину Манкбурны.