Сестры - Кортни Саммерс

Руби Локвуд. Мне ты ее не показывал. Уже выкинул небось?

Сол Локвуд. Ну, может, и выкинул. Я даже не помню. Да я вас умоляю, пропавшая девушка? Здесь? Посмотрите на стоянку – здесь работает куча девушек, и все наверняка числятся пропавшими без вести. Нам некогда, у нас бизнес. Сюда много людей заходит. Не могу же я запоминать всех и каждого.

Руби Локвуд. Он не лукавит. У нас действительно больше случайных посетителей, чем постоянных. И все-таки, в отличие от некоторых, у меня отличная память на лица.

Уэст Маккрей. Ну, у меня как раз с собой фотография этой девушки. Давайте покажу.

Руби Локвуд. Ага, давайте… Ох.

Уэст Маккрей. Руби не лгала. У нее отличная память на лица.

Даже поздней ночью в Монтгомери очень красиво.

Я уже ненавижу этот город. Он кажется безупречной кинодекорацией. Ровные ряды роскошных домов с идеальными лужайками. Повсюду с тихой гордостью развешаны американские флаги. На подъездных дорожках – дорогущие машины. На главной улице каждый магазин просто кричит: «Все наше, местное!» Местное, органическое или и то и другое. Крафтовое пиво. Студия йоги. Аптека, торгующая марихуаной. Маленькое кафе, в котором подают шоты с ростками пшеницы. На стене висит постер с рекламой концерта неизвестной мне группы, которая на выходных выступит в городском парке. Одна улица перекрыта, на ней уже выставлены прилавки для завтрашней фермерской ярмарки. Я проезжаю мимо пустой школы, готовой к новому учебному году, и представляю, как туда врываются белозубые подростки – в том числе Кендалл, Ноа, Кэрри и Хави, – конечно же одетые в школьную форму. На одном конце города есть детская площадка со стеной для скалолазания, поливалкой, горками, качелями, и все такое… новое.

Я никогда особо не позволяла себе мечтать, но стоило мне смалодушничать и поддаться порыву, как трейлер превращался в нормальный дом с огромным задним двором, на котором можно было загорать, не боясь любопытных взглядов. Холодильник заполнялся вкусной едой. Летом душные комнаты становились прохладными, а зимой не нужно было накрываться миллионом одеял. На главной улице Колд-Крика появлялось с десяток магазинов, где все продавалось по волшебной цене «ты можешь позволить себе что угодно». Монтгомери же выходит за рамки моего понимания, потому что о такой жизни я и мечтать не осмеливалась. Ненавижу этот город. Ненавижу местных жителей. Мэй Бет всегда говорила, что нельзя такое говорить, но чушь это все. Хочу и говорю. Как еще справляться с разъедающей душу завистью?

Сайлас Бейкер, разумеется, живет в доме на холме. Я бы не поверила, что он брат Марли, если бы та сама не сказала. Наверное, не существует никакой особой связи между людьми, и неважно, что ты там о них думаешь и что они тебе говорят.

Странно, что Сайлас променял сестру на Кита. Я бы в жизни ни на кого не променяла Мэтти. Ни за что. Интересно, Марли рассказала брату всю правду о Ките?

Как бы то ни было, дом Сайласа нисколько не напоминает убогое жилище Марли. Бывает, что, несмотря на успех, по человеку видно, каким бедным он был раньше. Но Сайлас хорошо постарался скрыть свое прошлое. У него шикарный двухэтажный дом, модный и современный, с огромными окнами до потолка – кажется, подойдешь ближе и увидишь все, что внутри. На покатой крыше виднеются солнечные панели. На подъездной дорожке рядом с домом стоит синий «мерседес».

Я медленно проезжаю мимо и припарковываюсь подальше, чтобы меня не заметили, но ухитряюсь получить хороший обзор на подъездную дорожку и входную дверь в зеркале заднего вида. Прислоняю голову к окну.

Через час на встречной появляется петляющий красный автомобиль таких размеров, что без стремянки даже на подножку не заберешься. Он заезжает на подъездную дорожку дома Бейкеров, лишь чудом не задев «мерседес». Через несколько минут оттуда вываливается Ноа. Он огибает машину и вытаскивает сестру с пассажирского сиденья. Когда я уходила, они были куда трезвее. Интересно, как там Хави? Такой же пьяный? Тоже, как дурак, сел за руль?

Неровной походкой Ноа с Кендалл идут к входной двери. Минут десять тщетно пытаются вставить ключ в замочную скважину.

А моя сестра мертва.

– Она мертва, – шепчу я.

Почему я решила это сказать? Мне больно проговаривать это вслух, больно признавать, что это правда. Но зато я жива как раз потому, что она мертва.

И как раз потому, что она мертва, я убью человека.

Много ли людей живут с таким осознанием?

Но, конечно, лучше бы Мэтти была сейчас рядом со мной. Смотрела бы в окно со скучающим выражением лица, такая прекрасная, такая спокойная, что дух захватывает. Я бы взъерошила ей волосы – ее это страшно раздражало. Мэтти терпеть не могла, когда ее идеально прямые волосы путались: чтобы снова их выпрямить, понадобилось бы сломать все зубья у расчески, да еще для верности прочитать тринадцать молитв. Она бы отпихнула мои руки, а я бы схватила ее за запястья, чтобы восхититься тем, какая она маленькая, и вспомнить, какой маленькой она была раньше. Когда Мэтти была совсем крошкой, ее кулачок целиком помещался мне в ладонь. Кажется, будто это было совсем недавно. Как быстро летит время. Тринадцать лет.

Тринадцать, Мэтти.

Я заботилась о тебе тринадцать лет.

Я будила ее по утрам, готовила ей, провожала до школьного автобуса, ждала на остановке, когда заканчивался учебный день, изо всех сил старалась держать нас на плаву. Честно говоря, не знаю, как у меня это получалось. Не знаю, думала ли в то время о себе. И мне плевать. Я бы целую вечность заботилась о ней, если бы понадобилось.

Если бы она вернулась ко мне.

Я помню тот день, когда она появилась на свет. Когда мама забеременела, она вдруг стала хорошо выглядеть. Нет, она не лучилась здоровьем – какое здоровье у наркоши, – но казалось, будто с появлением Мэтти жизнь у нее станет лучше. Когда у мамы начались схватки, она отправила меня к Мэй Бет, и я сидела там, пока мама не вернулась с младенцем на руках. Она отдала мне Мэтти, а потом на три часа закрылась в спальне Мэй Бет, потому что ей якобы надо было отдохнуть. Я была так счастлива. Я так хотела быть старшей сестрой, что никому даже расхваливать эту роль не требовалось. Мэй Бет боялась, что я невзлюблю «непрошеную гостью», потому что многим детям не нравится внезапный недостаток родительского внимания, но меня мама и так им никогда не баловала. С появлением Мэтти у меня появилась некая надежда. Я знала, что могу стать для сестры целым миром. Знала, что для меня она точно станет центром вселенной.

Я просто хотела, чтобы меня любили.

Я опускаю стекло и внимательно осматриваю дом Бейкеров. Первые признаки жизни я замечаю на рассвете – гораздо раньше, чем я думала. Небо чуть бледнеет в ожидании солнца, я дремлю, капая слюной на воротник, и вдруг слышу писк автомобильной сигнализации. Я тут же вскакиваю и пытаюсь сфокусировать зрение.