Просто Лиза - Валентина Седлова

— Да мало ли чего? Уже и неважно. Главное — придумать, как девочку спасти.

— Это ты верно, Катюша, заметила. Слушай, у меня к тебе одна просьба будет. Туда-сюда из области мотаться мне тяжеловато, а квартира, сама видишь, занята. Не могла бы ты меня приютить на какое-то время? Я человек бывалый, мне только одеяло на пол кинь, а больше и не надо ничего.

— Да что ж ты такое говоришь, — разволновалась Катерина, — какое такое одеяло? Постелю по всем правилам, на кровати…

— Очень не хочу тебя стеснять…

— Ой, придумал тоже! Я все равно здесь одна, ровно ворона на суку. Мои-то еще с пару недель на курортах отдыхать будут. Так что и не думай даже: остаешься здесь, и точка.

— Спасибо тебе, Катюша! Огромное спасибо!

Яковлевич осторожно взял ладонь Катерины и прильнул к ней губами в знак признательности. Катерина раскраснелась и на какое-то мгновение стала похожа на ту, какой была лет сорок назад: милую и обаятельную женщину, чей фотопортрет красовался на видном месте в большой комнате.

— А теперь будем действовать. Для начала покажи-ка мне, где у вас тут телефон?…

* * *

Я наконец-то дождалась, когда Прасковья вновь пришла навестить меня.

— Бабушка, мне очень плохо.

— Ну и что? Меньше на сеновал лазить будешь.

— Я очень сильно расшиблась, — продолжая я, старательно игнорируя грубость Прасковьи, — мне срочно нужен врач. Пожалуйста, вызови кого-нибудь.

— Разбежалась вверх ногами! Врача ей подавай! Да ты здоровая, как кобылка-трехлетка, на тебе пахать и пахать. А то, что на всю голову ушибленная, так ты всегда дура дурой была.

— А если я умру? — бросила я пробный шар. Умирать я, разумеется, не собиралась, но узнать мнение Прасковьи было интересно.

— Ну, и невелика потеря. Ладно, хорош тут огород городить. Я тебе пожрать принесла. Лопай, давай, а то и вправду коньки отбросишь.

— Мне не хочется. Только пить, если можно.

— Я сказала — жрать, значит, бери и жри! — угрожающе близко подошла ко мне Прасковья. — Или хочешь, чтобы я тебе еду собственноручно в глотку запихала?

— Нет, — насколько было можно отодвинулась я от страшной старухи.

— Тогда лопай. Ну, я жду!

Пришлось приподниматься на подушках, устраивать свой бренный и склонный к тошноте организм в более-менее вертикальное положение, а потом давиться невкусной и почти несоленой овсянкой, явно приготовленной на воде. Боже мой, какая мерзость! Неужели я всю жизнь ела эту гадость?

Пока я запихивала в себя плохо приготовленную размазню, Прасковья стояла рядом и не сводила с меня глаз. Сочтя, что порция овсянки сполна компенсирует мое любопытство, я отважилась задать еще один вопрос:

— А где мои родители?

— Подохли, — равнодушно повела Прасковья плечами.

— Когда?

— А как тебя выродили, так и подохли.

— Значит, я здесь воспитывалась?

— А где ж еще? Кому ты еще нужна, кроме родной бабки? Ну, все, хорош базарить, давай, отдыхай. Завтра ты уже должна быть на ногах.

Сделав столько оптимистичное заявление, Прасковья забрала жестяную миску с остатками каши и удалилась. А я принялась осмысливать полученную информацию.

Моя родная бабка меня не любит. Это факт. Интересно, почему или за что? Что я успела такого натворить, чтобы заслужить нелюбовь в столь крупных размерах? Или все дело в моих родителях? Про тех, кого любили, не говорят «подохли». Да и отказ Прасковьи вызвать мне врача о многом говорит. Похоже, ей все равно, что со мной будет. На самом деле все равно.

И все-таки интересно посмотреть на тех, кто дал мне жизнь. Может, хоть так я узнаю что-то о себе? Должны же быть у Прасковьи хоть какие-нибудь фотографии тех лет! В следующий раз обязательно спрошу об этом. Да, и я по-прежнему не знаю, как называется населенный пункт, в котором я нахожусь. Даже не знаю, сколько в нем жителей. Совсем забыла поинтересоваться. Хотя что-то во мне говорит, что Прасковью не радуют мои расспросы. Хотя, какое мне дело до того, нравится ей это или нет. Я должна знать, кто я такая, и точка. А поскольку кроме Прасковьи расспросить мне об этом некого, значит, буду спрашивать ее.

Хм, а по поводу «завтра уже быть на ногах» — это она, надеюсь, пошутила? Я ж дальше порога не уползу, меня шатает туда-сюда, и слабость ужасная. Впрочем, при сотрясениях мозга всегда так…

Стоп! Откуда я знаю, что у меня именно сотрясение мозга? Вернее, даже не так: откуда я вообще знаю о существовании такого диагноза и почему так легко поставила его себе? Может, я медик? Ну, или по крайней мере что-то знаю об этом?

Сконцентрировавшись на образе человека в белом халате, я попыталась представить себя в роли врача. Не получилось. Образ слезал с меня, как чужой не по размеру костюм. Значит, дело не в этом. Но откуда я знаю про сотрясение мозга?

И тут до меня дошло! Все просто, как дважды два! У меня уже не первое сотрясение мозга, только и всего. И диагноз этот мне поставили еще в прошлый раз, поэтому подсознание так легко и выдало мне его. Но как я его заработала? В этот раз по словам Прасковьи я упала с сеновала…

«Я упала с сеновала, тормозила чем попало», — ни с того, ни с сего всплыла в голове строчка какой-то прибаутки. Спасибо, вовремя. Нет бы чего полезного вспомнить, а то всякая галиматья лезет. Так что там с сеновалом? И что я, собственно говоря, там забыла? Сеновал… Сеновал… Судя по всему, там хранится сено. Если я оттуда упала, сеновал находится выше уровня первого этажа. А разве сено удобно хранить так высоко? И зачем вообще нужно сено? Кажется, для того, чтобы давать его домашней скотине. Ну, еще им, кажется, матрасы набивают. Ну же, давай, думай: сено, сеновал… Я поднимаюсь по лестнице… Кстати, а по какой? Со ступеньками или из двух бревен с поперечинами? Если из бревен, тогда и немудрено грохнуться. Особенно если какая-нибудь поперечина гнилой оказалась. Оп-па, а раз так, тогда помимо головы должны были пострадать и ноги. Ну-ка, проверим!…

Нет, ноги в полном порядке. Даже плевенького синяка не обнаружилось. Странно. Это как же прицельно надо падать на голову, чтобы не повредить всего остального. Ведь с руками, судя по ощущениям, у меня тоже все в порядке.

Столь глобальные раздумья вконец утомили меня, и сообразив, что все равно ничего путного сегодня больше не вспомню, я поудобнее устроилась в скрипящей пружинами кровати и закрыла глаза.

* * *

— Так, сколько у нас бойцов?

— Пока еще не все, Матвей Яковлевич, — отрапортовал Тема.

— Кого не хватает помимо Алексея?

— Ну, собственно говоря, только его и не хватает, — развел руками Тема.

— Я вместо него, — вступил в разговор угрюмый юноша баскетбольного роста.

— Разрешите представить тем, кто не знает. Это Саша, брат Алексея. Саша, новых известий от Алексея пока нет?