Бумажные призраки - Джулия Хиберлин

– Карл, ты собрал грязное белье? Я просила, помнишь? – Стучу опять. – Карл!

Дверь открывается дюйма на четыре. Рука протягивает мне грязные джинсы и рубашку, заляпанные кровью. Нижнего белья нет. Что ж, и на том спасибо.

Не успеваю я поблагодарить Карла, как рука исчезает, и дверь захлопывается у меня перед носом.

– Прими таблетки, слышишь?! – ору я.

Нет ответа. Сквозь дверь доносятся только «дзынь-дзынь-дзынь» и истошный хохот зрителей. Что ж, если мы с Карлом сегодня больше не увидимся, оно и к лучшему.

Я уже отдала ему половину того, что набрала в автомате, плюс каждый взял по бутылке колы и пива из дорожного холодильника (тоже купленных в «Уолмарте»). Сегодня меня совсем не тянет показывать Карлу фотографии. Про Николь он больше не сказал ни слова. Сейчас я хочу одного: залечь на жесткий поролоновый матрас и с головой окунуться в черноту.

Но сперва одежда. Сама я уже разделась – перед тем, как принять едва теплый душ. Поднимая одежду с пола, я замечаю свое отражение в большом, прибитом к двери, дешевом зеркале.

Выгляжу я не так уж страшно.

Без каблуков рост у меня пять футов два дюйма. Косметика смыта, волосы убраны в растрепанный пучок на макушке – больше восемнадцати мне никто не даст. Округлые щеки. Крошечное кольцо в носу (читай: «только-только начала бунтовать»). Футболка с пандой из зоопарка Колумбуса, штат Огайо, потому что панды такие милые и потому что я не имею никакого отношения к Колумбусу.

Короткие шорты обнажают старые, побледневшие синяки на коленях. Щиколотки усыпаны красными пятнышками муравьиных укусов.

В зеркале отражается хрупкая и уязвимая девчушка. Прекрасно! Лучше, когда люди не знают, что их ждет. Кто-то скажет, что я нарочно раздразниваю Карла. Что мое тело всегда должно быть полностью скрыто от его глаз. Что я прямо-таки напрашиваюсь на неприятности.

Перед выходом накидываю на себя черный целлофановый мешок для мусора и вооружаюсь небольшим пакетиком, битком набитым четвертаками. Нащупываю в кармане игральную кость. Достаю из сумочки перцовый баллончик. Пистолет остается в номере.

Дорога отнимает у меня немало сил, хотя гостиничная прачечная находится в шести номерах от нашего, в комнате № 18, как и сказал парень за стойкой. Небольшой навес вдоль стены – слабая защита от дождя и ветра. С одной стороны на мой импровизированный дождевик хлещет вода, с другой – зияют черные окна пустых номеров.

В одном номере – шторы не задернуты, глядите все! – какой-то придурок смотрит в темноте порнуху. Рядом с нашими номерами припарковано две машины: старая «Тойота» и красная «Ауди», которой здесь явно не место. Интересно, какая из них принадлежит любителю клубнички? «Ауди» мне смутно знакома, как будто мы пару раз проезжали мимо нее на шоссе. А может, я просто видела ее рекламу в перерывах матчей «Суперкубка».

Так и подмывает развернуться. На часах только полвосьмого, и я несу на стирку лучшие джинсы Карла. Как тяжело все учитывать, про все помнить – даже про одежду.

Поворачиваю ручку восемнадцатого номера. Хозяин открыл прачечную заранее, как и обещал. А вот свет не включил. В полной темноте я добрые две минуты шарю рукой по стене и наконец нахожу выключатель – в пяти футах от входа. Флуоресцентные лампы под потолком с гудением оживают, бросая серые тени на две старинные стиральные машины, один сушильный автомат с круглым иллюминатором и грязный бетонный пол. В комнате никого нет.

Я открываю первую машину. Затем вторую.

Никаких тараканов. Никаких отрезанных конечностей или плесневелой одежды. Просто чистый потертый металл. Я облегченно выдыхаю (сама не заметила, как задержала дыхание), раскладываю одежду по барабанам, даю им наполниться водой и несколько раз жму на кнопки – увы, быстрый режим здесь не предусмотрен. Что ж, всяко лучше, чем отстирывать кровь вручную под струей воды – особенно четко я это ощущаю, когда вижу кроваво-грязный суп за стеклом. Помедлив, я запираю дверь изнутри (мысленно дав себе по шее за то, что не сделала этого раньше).

Пока машины стирают, я закидываю в пустой сушильный автомат пять четвертаков и включаю его, надеясь таким образом немного согреть воздух в комнате. Меня по-прежнему колотит озноб. Автомат начинает ворчать. Я сползаю по нему на шершавый пол и откидываю голову, представляя, как внутри кувыркаются призраки Карла.

Когда я просыпаюсь, вокруг стоит кромешная тьма. Сушилка выключилась. Мои колени до сих пор притянуты к груди. Понятия не имею, сколько прошло времени. Под попой холодный бетон, за спиной – теплый металл. В голове туманно. Видимо, под размеренный гул машин, шум дождя и мысли о запертой двери я крепко уснула.

Стиральные машинки крутятся как бешеные и вот-вот разлетятся на тысячи осколков шрапнели. В воздухе стоит вонь «Тайда» и дыма.

Света нет. Есть дым. Два этих факта расправляют крылья у меня в голове, словно летучие мыши, сперва один, потом второй. Какой вывод? Кто-то проник в комнату. Или начался пожар. Или и то, и другое сразу.

Я принимаюсь лихорадочно нащупывать на полу пакет с перцовым баллончиком и четвертаками, который можно изо всех сил запустить кому-нибудь в голову, пах, колено. Но под пальцами только шершавый бетон, затвердевшая жвачка и старая антистатическая салфетка.

В полной темноте, ничего не видя, я наугад ползу к двери.

Направление я выбрала верное: уже через несколько секунд мне удается включить свет. В воздухе стоит дым, но сквозь него нетрудно разглядеть Карла, оседлавшего одну из стиралок. Он ухмыляется, а на коленях у него лежит мой пакет с четвертаками.

В руке – источник дыма.

– Как ты сюда пробрался?! – Я с трудом сдерживаю ярость.

– Просто повернул ручку. Два раза. На второй пришлось немного поднажать.

– А свет зачем вырубил?

Карл показывает на клубящийся между нами белый дымок.

– Еще не хватало, чтобы нас арестовали. И потом, разве в темноте не лучше спится? – Он затягивается. – Крутая дурь! Знаешь, с каждым днем ты нравишься мне все больше.

Я бы спросила, где он раздобыл травку, однако ответ мне уже известен. Карл порылся в моем чемодане и теперь курит «Ларри Джи» – комплимент от парня с mommyzhelper.com, сделавшего мне поддельные номера и права. Подарок для перспективного клиента. «Ларри Джи» и впрямь оказался легким и мягким, но к джазу отношения не имеет.

– Залезай! – Карл хлопает по соседней стиралке. – До окончания стирки еще пять минут.

– Травка не моя.

– Разумеется!

– И не ройся больше в моем чемодане, Карл, иначе у нас будут проблемы.

– Кто бы говорил.

Несмотря на заложенный в ответе упрек, Карл прямо-таки источает миролюбие – многократно усиленное марихуаной. Я забираюсь на вторую стиралку. Он передает мне косяк. Я медлю, потом все же делаю глубокую затяжку. Года два уже не курила. И вообще не употребляла ничего, что меняет сознание. А теперь? А теперь мне надо найти с Карлом общий язык, и ради этого я готова на все.