Колесо жизни и смерти - Седжвик Джулиан

– Может. Кто знает. – Син-Син качает головой. – Но одно я тебе скажу точно: понятия не имею, что там происходит с нами после смерти. И не тороплюсь выяснять.

Дэнни откидывается на спинку сиденья и смотрит, как часы на навигаторе безжалостно отсчитывают время к нулю. Ему снова вспоминается рассказ Заморы о том маленьком островке и идеальном летнем дне, о рае. Следом в памяти воскресает и как он сам, Дэнни, смотрел на купол «Мистериума» – туда, где синяя ткань шатра туго натягивалась, скрывалась из виду, обвивая верхушки подпорок. В солнечный день это место словно светилось, даже когда остальная часть шатра тонула в тенях. Маленький Дэнни любил воображать, будто там начинается путь в рай. Надо только вскарабкаться по перекладинам до самого верха – все выше и выше, через облака…

Грузовик подпрыгивает на ухабе. Дэнни рывком возвращается к действительности. Первое, что он видит, – пляшущие в свете фар снежинки. А от того, что он видит потом, у него учащается пульс.

Они пробираются по Тиргартену – огромному лесистому парку в самом сердце Берлина. Впереди, сверкая золотом на вершине высокой колонны, простирает крыла Виктория – ангел победы. Она парит в вышине над кронами деревьев, переливаясь в последних лучах света. Вокруг подножия колонны деловито снуют машины. За Викторией Дэнни различает Бранденбургские ворота с их знаменитой колесницей. Над вершинами облетевших деревьев выглядывают лошади.

В слабом вечернем свете все это невыразимо красиво – но Дэнни вдруг вспоминает, что опасность может таиться прямо тут, среди деревьев. Его захлестывают душераздирающие воспоминания о пожаре, гнетущем ощущении своей полной беспомощности и об утрате. Это произошло здесь. Прямо тут, в парке. Боль снова свежа, а все вокруг – даже погода – лишь усиливает это ощущение.

Он поворачивается к Син-Син, вытирая слезы.

– Папа называл Берлин городом эскапистов, – тихонько произносит он. – После того как возвели Стену, берлинцы чего только не делали, пытаясь выбраться из восточной части сюда, в этот район. Рыли подземные ходы, выпрыгивали из окон, улетали на воздушных шарах, переделывали багажники машин так, чтобы в них можно было спрятаться.

– И как, удавалось?

– Некоторым. Но многих ловили и сажали в тюрьму. А еще многих застрелили при попытке.

– Я бы могла уйти по канату, – решительно заявляет Син-Син. – Замора улетел бы на ядре! Способ всегда найдется!

– Не всегда, – безжизненно отзывается Дэнни.

Загнав эмоции обратно в сердце, он смотрит прямо перед собой, выискивая малейший намек на угрозу или помеху движению колонны.

Под распростертыми крылами Виктории они сворачивают налево, на дорогу, ведущую к реке Шпрее, а потом, резко, в парк. Регулировщик в желтом жилете направляет их в густую рощу. Снег все усиливается, и к тому моменту, как караван останавливается, уже валит вовсю.

Слышится шипение тормоза, мотор глохнет и затихает, а отсчет времени на часах навигатора показывает 0:00:00.

Первый час или около того Дэнни проводит, притворяясь, что помогает с разгрузкой и установкой опорных ножек на прицепах. На самом же деле он все время держится начеку, бдительно всматривается в деревья вокруг и черные провалы между ними. Предостережение Рикара лишь подчеркнуло и без того очевидное: если они хотят избежать опасности, пора включить все чувства на полную.

Однако пока кругом не заметно ничего подозрительного: ни враждебных или хотя бы просто следящих глаз, ни блеска оружейных стволов между деревьев – и ни следа Джимми или хотя бы того мотоциклиста. Чуть сзади видно, как разбивает лагерь и устанавливает темно-красный шатер другая труппа. Единственные посетители на территории «Мистериума» – это группка организаторов фестиваля и стайка девушек из «Цирки», забежавших поздороваться с Марией и близнецами.

Снег поослаб – словно тучи никак не могут решить, обрушить ли всю накопившуюся в них тяжесть сейчас или приберечь на потом. Деревья и дорожки успело чуть-чуть припорошить, но на траве снег быстро тает.

Герцог преданно следует за Дэнни, куда бы тот ни пошел. До такой степени, что мальчик начинает терзаться угрызениями совести и, проходя мимо Дарко, который скатывает мишень по трапу, пытается уговорить пса остаться с хозяином.

– Ой, да брось, Дэнни, – протестует Дарко, кинув быстрый взгляд на Герцога. – Он явно считает, что тебе сейчас компания нужнее. Может, знает, с чем тебе предстоит столкнуться? – Он треплет пса по голове. – Слушай, а давай сходим с ним на прогулку сегодня? Вдвоем. Там очень славная тропа мимо монумента и дальше в лес, к озеру Нойер. Помнишь, там еще такое кафе, где готовят на дровяных печах?

– Можно, – неопределенно говорит Дэнни, поглядывая на мишень.

– Пришлось импровизировать, – объясняет метатель ножей, проследив за его взглядом. – Для скорости. Вырезал, наклеил и залакировал сверху.

Но вышло у него, надо сказать, на славу. Картинки, отсканированные в библиотеке в Науди или распечатанные из Сети: будды, горы, реки, звери – концентрическими кругами, а поверху Дарко нарисовал клубящиеся облака и зловещее лицо демона, нависающего над доской и сжимающего ее с двух сторон огромными когтистыми лапами.

– Потом сделаю получше, – говорит Дарко. – Так ты мне дай знать, если все-таки надумаешь прогуляться, ладно?

Дэнни качает головой. Под бдительной настороженностью его все сильнее, все настойчивей бьется желание пойти на кладбище – на свидание к маме и папе…

– Я хочу сразу, как разобьем лагерь, сходить на кладбище.

Дарко кивает и смотрит вслед бредущему прочь Дэнни, а потом снова поворачивается к мишени:

– Еще б тебе этого не хотеть.

Мини-автобус, весь обклеенный фестивальными рекламными плакатами, привозит разнорабочих. Афиши пестрят названиями разных цирков.

Рабочие – с дюжину молодых парней и девушек с молотками и кувалдами в руках – вываливаются из автобуса, на ходу натягивая перчатки и разглядывая скатанный полог «Мистериума», подпорки главных шестов, растяжки, которые помогут взметнуть купол к небесам.

Один из рабочих с виду старше остальных. Лоб его перерезан глубокой вертикальной складкой – точно недовольный восклицательный знак, впрочем, тут же исчезающий под черной вязаной шапкой. Рот и подбородок он обматывает толстым шарфом. Быстро оглянувшись по сторонам, присоединяется к остальным рабочим, выслушивающим инструкции Фрэнки. Чтобы попасть сюда, этот рабочий проделал куда более длинный путь, чем другие. Тело у него до сих пор не отошло от тысячи с лишним километров на мотоцикле. Слушая указания главного монтировщика, он потягивается, но глаза его все обшаривают пространство вокруг. Карман оттягивает тяжелый пистолет.

Проклятие! Ну и куда теперь подевался этот мальчишка?