Господин судебный пристав - Александр Чиненков

— И тебе всего хорошего, господин Азат, — увернувшись от летящего «снаряда», ещё шире улыбнулся тот. — Если прогулка Кузьмы с Мадиной не огорчила тебя, то я, видимо, преуспел в этом. А теперь прощай, «господин хороший». Я «искренне рад», что огорчил тебя и тем самым дал отличный повод надраться горькой до чёртиков!

После подслушанного разговора в вагоне-ресторане Сибагат Ибрагимович вернулся в своё купе, схватил баул и, ничего не объясняя проводнику, сошёл на ближайшей станции.

…И вот он дома, снова наедине с собой, со своими безрадостными мыслями, раздумьями и страхом. Сибагат Ибрагимович склонялся к мысли, что беда не за горами и вот-вот навалится на него невыносимой тяжестью. С завидным упорством стремился он отыскать выход из создавшегося положения, но никак не мог найти его.

Сибагат Ибрагимович присел на кушетку и обхватил руками голову. Он словно надломился и иссяк. Сейчас ему как никогда требовалась поддержка, чьё-то участие.

В себя он пришёл лишь тогда, когда вошедшая в комнату Мадина легонько коснулась его плеча. Увидев племянницу, Сибагат Ибрагимович беспокойно дёрнулся, в его глазах мелькнули тревога и удивление.

— Вот я и вернулся, — глухо сказал он и замялся.

— Я уже вижу, — сказала Мадина, озабоченно хмурясь. — Дядя, с вами случилось какое-то несчастье? Вы очень плохо выглядите.

Халилов почмокал губами, снизу вверх посмотрел на племянницу и сказал:

— Нет, со мной всё в порядке, просто очень устал в дороге…

— Вы что-то от меня скрываете? — тихо поинтересовалась девушка, подозрительно глядя на него. — Вы так неожиданно уехали, а вернулись и вовсе как снежный ком на голову в летний день.

— Слушай, девочка моя, давай поговорим об этом в другой раз, — поморщился Сибагат Ибрагимович и подумал: «Шла бы ты с глаз моих долой, сейчас мне и без тебя тошно. Тут всё идёт прахом: жизнь, благополучие, земля горит под ногами, а она…»

За обедом на вопросы он племянницы отвечал сдержанно, неохотно и почти ничего не ел. Все подаваемые служанкой блюда он встречал равнодушно, с безразличием. Встревоженной Мадине показалось, что дядя целенаправленно изводит её своим равнодушием и холодностью. Выйдя из-за стола, они впервые не сказали друг другу доброго слова и молча разошлись по своим комнатам.

* * *

Прошло две недели. За это время Халилов наладил отношения с племянницей, и семейная идиллия, как и прежде, воцарилась в их доме.

Однажды утром Сибагат Ибрагимович вышел на террасу. Ему нездоровилось. Кряхтя и что-то бормоча себе под нос, он уселся на стёганую подстилку и привалился спиной к подушке. Сибагат Ибрагимович выглядел уставшим и разбитым, а его душа изнывала от тяжёлого предчувствия.

В калитку вошёл Азат Мавлюдов. Не обращая внимания на угрожающее рычание сидящего на цепи огромного пса, он быстро пересёк двор и взбежал по ступенькам на террасу.

— Здравствуйте, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — сказал он, приближаясь к дремлющему Халилову.

— А-а-а, это ты, лжец? — открывая глаза, ответил тот. — Ты явился сказать, что товар привезли в город или принёс вложенные мною в него деньги?

— На обоз напали грабители, — сказал Азат, краснея и отводя взгляд в сторону. — Они забрали весь товар и исчезли. Но их ищут!

— Ты провёл меня, мошенник, — горько усмехнулся Халилов. — Ты уверил меня, старого дурака, в баснословном барыше, и я купился на твои лживые посулы. Ты убедил меня поверить тебе на слово, не составлять письменного договора, и я, потеряв разум, купился и на это. Теперь я нищий, обременённый огромными долгами старик, которому не на что жить. И это ещё не всё: со дня на день я ожидаю прихода судебных приставов… Они опишут всё моё имущество и вышвырнут на улицу.

— Не гневите Аллаха, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — заговорил вдруг Мавлюдов с каменным лицом. — К вам деньги как пришли, так и ушли. И вы никогда не были им хозяином.

— Что ты хочешь этим сказать, мошенник? — насторожился Халилов.

— Я много чего знаю, — ухмыльнулся Мавлюдов, присаживаясь на скамейку. — А то, что собираюсь выложить сейчас, авансом, вам очень неприятно будет слушать.

— Что-то я не понимаю тебя, иуда, — нахмурил лоб Халилов. — Чем ты хочешь добить меня, паскудник?

— Всё вы понимаете, уважаемый Сибагат Ибрагимович! — воскликнул Азат. — Нечего дурака валять. Наследница всего капитала после смерти вашей сестры и её мужа — ваша племянница Мадина. И в товар вы вложили не свои, а её деньги. Вы лишь её опекун, не так ли? Как только девушка выйдет замуж, вы сразу же лишитесь этой кормушки. А скоро ей восемнадцать лет, и она выйдет из-под вашей опеки!

— Ты хочешь сказать… — явно нервничая, Халилов вытер рукавом халата пот с лица и облизал языком пересохшие губы.

— Товара ты никогда не дождёшься, «уважаемый»! — не дав ему договорить, заявил с жаром Азат. — Никогда не получишь товара и денег не вернёшь!

— Почему ты так поступил со мной, Азат? — жалобно спросил Сибагат Ибрагимович. — Я же верил тебе, как родному сыну.

— А дело в том, что мне нужна жена, — ухмыльнулся Мавлюдов, торжествуя. — И не просто жена нужна мне, а девушка с капиталом. Мадина — та самая девушка, которая мне подходит.

— Так ты просто надул меня, подлец?! — возмутился Сибагат Ибрагимович. — Ты всё это задумал заранее?

Мавлюдов брезгливо поморщился.

— Ты никогда бы не отдал за меня девушку, — сказал он. — Как ты ни старался это скрыть, я всё понял, «уважаемый» Сибагат Ибрагимович. И тогда я решил подстраховаться. Только узнав о твоём опекунстве, которое так тщательно тобою скрывалось, я сразу же сделал определённые выводы. И не только за меня ты не отдал бы Мадину, прохиндей старый, но и ни за кого другого. Тогда ты лишился бы львиной доли капитала, а это для тебя смерти подобно.

— А ты молодой, да ранний, — усмехнулся Халилов. — Так меня облапошить не удавалось никому.

— То, что на тебя после смерти сестры и зятя свалилась манна небесная, ещё не говорит о том, что ты стал не только богатым, но и умным. Да, дела у тебя шли удачно, но всё это должно было когда-то закончиться. Ты удачлив, «уважаемый» Сибагат Ибрагимович, но, увы, не так уж дальновиден. У тебя как было, так и осталось убогое мышление сапожника, а не стратега.

Лицо Халилова исказила злоба.

— А ты не боишься, что я обвиню тебя в мошенничестве, сосунок? — сказал он. — Тогда тебя не только со службы попрут, на которую я тебя устроил, но и на каторгу упекут?

— Хочешь со мною потягаться? — окончательно осмелев, поинтересовался Мавлюдов с противной улыбкой на тонких губах. — Если хочешь, пожалуйста. Только не советую торопиться, «уважаемый». Вспомни, как умерли твоя сестра и её муж! Правильно, они сгорели в собственном доме. А почему он загорелся, ты случайно не знаешь?