Броненосный крейсер "Баян"(1897-1904) - Рафаил Мельников

Кто знает, может быть, этих трех потерянных для “Баяна” офицеров и не хватало для создания на корабле той критической массы интеллекта, инициативы и гражданского мужества, которые могли помочь кораблю в предстоящем спустя год с небольшим судьбоносном выборе. Автор, конечно, может заблуждаться в своих предположениях. Подтвердить их могли лишь прямые свидетельства называемых здесь людей. Но захлестнувшие вскоре страну кровавые потрясения не позволили появиться многим таким свидетельствам.

Из тех, кто участвовал в постройке “Баяна”, особенно энергично и последовательно интересы своего корабля отстаивали, по-видимому, старший артиллерийский офицер лейтенант В.К. Деливрон (1873-?) и старший судовой механик М.А. Галль (1862-?). Богатый предшествовавший опыт корабельной службы и личная энергия помогли им в соблюдении условий заказа во время приемки корабля. Но и они застали “Баян” уже в стадии испытаний и на проект повлиять не могли. Поэтому “Баян” не мог получить новейшую радиостанцию итальянской или немецкой системы и должен был довольствоваться полукустарной установкой системы "Попов-Дюкрете" выделки Кронштадтской мастерской. На радио тогда смотрели как на “дорогую забаву”.

Сделавший это признание лейтенант В.К. Деливрон вспоминал, сколько было затрачено усилий, “сколько исписано бумаг” для того, чтобы убедить начальство в преимуществах имевшихся во Франции телефонов системы Гальяра перед безнадежно устаревшими, когда-то считавшимися удовлетворительными, но с тех пор застывшими в своем развитии аппаратами лейтенанта Колбасьева. За них в МТК держались из экономии. Ради этого, как вспоминал И.К. Григорович, на “Баян” и “Цесаревич” доставляли из России множество обходившихся с доставкой втридорога предметов оборудования и снабжения (“ведра, деревянные табуретки и топорища”).

Поэтому, конечно, не могло быть и речи (если бы даже В.К. Деливрон об этом и задумался) о повышении углов возвышения орудий, о системе продувания стволов орудий, о повышении скорости заряжания пушек и других новшествах, необходимость которых вскоре должна была подтвердить война.

Совсем, видимо, недолго был на “Баяне” лейтенант Н.Н. Азарьев 3-й (1878–1933, пираты у китайских берегов). В списке чинов флота 1905 г. значился находившийся в “заграничном плавании на крейсере 1 ранга ”Баян" и на судах эскадры Тихого океана с 1903 г.". Проведенным автором исследованием обнаружилось, что Николай Николаевич Азарьев (полный тезка погибшего 28 июля 1904 г. на броненосце “Цесаревич” флаг-офицера) был переведен на “Цесаревич” еще 25 июля 1903 г. На броненосец он попал, видимо, совершив путешествие из Кронштадта в только недавно покинутый им Тулон. В результате этого назначения он разделил с ’’Цесаревичем“ все трудности совместного с ”Баяном" похода 1903 г., участие в бою 28 июля 1904 г. и интернирование корабля в Киао-Чао после боя. В 1914 г. удостоен Георгиевского оружия. Трагически погиб в 1933 г., будучи помощником шедшего в Шанхай китайского парохода "Шеи-Ань".

Уже после начала войны, вернувшись в только что покинутый после трехлетней службы в Порт- Артуре, в состав офицеров “Баяна” вошел лейтенант В.И. Руднев 3-й (1879–1966, Париж). Ему также была суждена выдающаяся боевая биография.

Недолго пробыл на “Баяне” совершавший с ним поход в Порт-Артур лейтенант СВ. Шереметев (1880–1968, Рим). Бывший черноморец, состоявший в начале в 30-м флотском экипаже (он комплектовал команду броненосца “Три Святителя” и канонерскую лодку “Терец”), лейтенант до “Баяна” имел опыт 8-месячной службы в штабе начальника Тихоокеанской эскадры вице-адмирала О.В. Старка и возвращался на эскадру, по-видимому, после отпуска или выполнения командировочного задания по доставке боеприпасов для “Цесаревича”. В Порт-Артуре его перевели на крейсер “Паллада” на должность артиллерийского офицера, а 17 января назначили командиром 7-й роты команды корабля. Здесь он, обобщая весь накопленный опыт и пользуясь правом особых связей в аристократических кругах, письмом от 22 декабря 1903 г. взял на себя смелость обратиться к генерал-адмиралу с предостережениями о близости неминуемой войны (“в течение 10 лет ненависть японского народа к нам только возрастает”), далеко неблагоприятной обстановке в боевой подготовке флота и комплектовании кораблей офицерским составом и явной несостоятельности начальника эскадры и его младшего флагмана князя Ухтомского. Эскадру, по мнению лейтенанта, должны были возглавить или З.П. Рожественский, или взять на себя роль командующего — сам генерал-адмирал, или, наконец, если ему покинуть столицу никак нельзя, — С.О. Макаров. "Ваше высочество, сделайте что-нибудь, чтобы наша матушка Россия не была опозорена в предстоящей войне, если ее решили вести".

Судьба лейтенанта С.В. Шереметева круто повернулась после войны, когда, оставив флот (очевидно, в результате глубокого разочарования в службе и нежелания смириться с унижением престижа флота), он перешел в Преображенский полк — ближе к славе предков.

Непросто, а в дальнейшем трагично складывались и судьбы других приходивших на корабль офицеров. Все они стали его патриотами, все они вместе с оставшимися после постройки сумели вывести “Баян” (наравне с “Новиком”) в ряд самых боевых кораблей эскадры. Они могли сделать многое, но в условиях наступившей войны от офицеров требовалось нечто большее, чем просто военная доблесть. Нужна была особенно тесная сплоченность офицерского состава, совместная дружная творческая работа, для которой людей никогда не было много.

Даже командиров кораблей меняли, как пешек в шахматной игре. С легкостью расставались и со специалистами. Так с “Баяна” уже в феврале в манчжурскую армию командировали (и как оказалось безвозвратно) младшего минного офицера лейтенанта Н.Ф. Желтухина (1880-?).

Крутой поворот совершился и в карьере лейтенанта В.И. Руднева 3-го. Только что завершив срок тихоокеанской службы, он с началом войны успел вернуться в Порт-Артур по рекомендации С.О. Макарова и 14 февраля, видимо, заменяя лейтенанта Желтухина, получил назначение на “Баян”.

Сложившаяся сплоченность кают-компаний от всех этих “перестановок” нарушалась, но власть предпочитала не вдаваться в эти, как ей, надо думать, казалось, “телячьи нежности”.

Как поначалу казалось, “Баян” имел безукоризненного во всех отношениях командира, который не позволит кораблю попасть в критическую ситуацию и при любой опасности непременно найдет верное решение. О нем с уважением, несмотря на постигшую Р.Н. Вирена судьбу, отзывался в своих воспоминаниях А.Н. Крылов. Окончив в 1884 г. Минный класс, а в 1899 г. мало популярный тогда среди офицеров курс военноморских наук при морской академии, он после командования в 1898–1899 гг. учебным судном “Верный” и в 1900 г. броненосцем береговой обороны (устарелый монитор 1864 г. постройки) “Стрелец”, получил в исходе 1902 г. в командование новейший крейсер “Баян”.

Это был, конечно, редкий взлет карьеры, обусловленный, возможно, связями, приобретенными за время службы в 1897–1898 гг. в ГМШ. Со всей основательностью истинного лютеранина он взялся за налаживание службы на вверенном ему корабле и в этом, судя по одобрительному отзыву контр-адмирала А.К. Вирениуса, преуспел. Весь поход на Дальний Восток Вирен провел образцовопоказательно.