Смерть в начале весны - Наталия Антонова

– Хорошее, – кивнула Татьяна.

– Как вы думаете, ваш шеф изменял своей любимой девушке?

– Ну что вы! – возмутилась Татьяна. – Конечно, нет!

– Почему вы так решили?

– Да они ворковали, как два голубка! Если бы вы их видели вместе, то не задавали бы такие глупые вопросы! – выпалила она.

– Ну вообще-то я не совсем дурак, – улыбнулся следователь.

– Ой, простите, – спохватилась девушка, – я не это хотела сказать.

– Я так и понял.

– А вы точно не сердитесь? Вы простили меня?

– Простил, – ответил он примирительно.

– Просто я уверена, что они любили друг друга и обязательно бы поженились.

– А как Сергей Яковлевич относился к Юлии?

– Как обычно, то есть хорошо, ровно.

– А вы не знаете, почему Юргенев уволился? Ему предложили?

– Ну что вы! Сергей Яковлевич сам написал заявление.

– Вы не знаете, что его к этому подтолкнуло?

Она пожала плечами и проговорила:

– Мне кажется, что он только из-за Олега Савельевича здесь работал.

– А что за человек Сергей Яковлевич? – небрежно спросил следователь.

– Хороший человек, – серьёзно ответила девушка.

– Чем же он так хорош? – с улыбкой поддел её Наполеонов.

Но Татьяна не поддержала его шутливого тона.

– Он честный, порядочный, добрый, – ответила она.

– И откуда вам всё это известно?

– По нему видно. Вы хоть тысячу человек опросите, и никто вам о нём плохого слова не скажет.

– Прямо никто?

– Никто, – уверенно ответила она.

Наполеонов расплатился за обед, и они пошли к выходу.

Татьяна попыталась протестовать и оплатить свой обед сама, но следователь пресёк её попытку на корню.

– Я мужчина или кто? – строго спросил он.

– Мужчина, – заверила она.

– Вот то-то же.

Он посадил её в машину и отвёз до работы, после чего вернулся в управление, где его ждали удивительные новости.

Оказывается, всё своё состояние, движимое и недвижимое, Олег Савельевич Чекуров завещал своему другу Сергею Яковлевичу Юргеневу.

Нотариус заверил, что завещание составлено так, что не подкопаешься.

Кроме того, в личной ячейке Чекурова был обнаружен компромат на жену. Оказывается, весёлая вдова до гибели мужа жила с неким Виталием Лукьяновым, профессиональным альфонсом, и содержала его на деньги мужа.

– Вот это да! – воскликнул Наполеонов. – Почему же Олег Савельевич не воспользовался компроматом на жену и не развёлся с ней, оставив её голой и босой при жизни? Загадка…

Но теперь получается, что у вдовы не было мотива для убийства мужа. Так-то оно так, но не совсем. Анна Владимировна ничего не знала о составленном мужем завещании. В этом Наполеонов был уверен.

Но возникает новый вопрос – знал ли о завещании Юргенев? Если да, то кому, как не ему, быть заинтересованным в устранении друга.

К тому же именно он его нашёл. И, как уверяют свидетели, никто до него в подъезд не заходил.

Наполеонов задумался. Брать Юргенева сейчас, имея только косвенные доказательства, неразумно, любой адвокат тут же высвободит его под залог. А вот подписку о невыезде взять следует.

О Виталии Лукьянове тоже нужно на всякий случай узнать поподробнее. Он-то точно был заинтересован в смерти мужа любовницы. Окажись она богатой вдовой, ему бы ничего не стоило прибрать её денежки к рукам.

За окном завывал ветер – вчера передали штормовое предупреждение – раскачивались вершины деревьев, и было слышно, как ветки, шурша, цепляются друг за друга, стремясь то ли удержаться, то ли поддержать.

А ещё всего несколько дней назад было тепло и весело, и казалось, что зима уже не вернётся назад, по крайней мере, до следующего декабря. Но она вернулась.

И теперь цеплялась ледяными пальцами за края серых облаков, пытаясь затянуть ими всё небо так, чтобы не пробился ни один лучик солнца.

После похорон друга Сергей точно впал в летаргический сон, он почти не выходил из дома, либо сидел на кухне, листая страницы старых книг и не улавливая сути написанного, либо спал.

С работы он уволился сразу же и попросил отпустить его без отработки.

Зам Бумазейкин пожал плечами и пошёл ему навстречу. Собственно, в услугах Сергея фирма теперь, после гибели шефа, и не нуждалась. Кого ему возить?

Бумазейкин водил свою машину сам и так трясся над ней, что и под дулом пистолета никого не пустил бы за её руль.

Юргенев уже решил, что уедет из города на свою малую родину. Вот закончится расследование, и он уедет. Сергей был почему-то уверен в том, что убийцу найдут.

Его мысли переключились на Юлию.

Он не видел её со дня похорон, и ему было искренне жаль девушку, она держалась в стороне, жалась к чужой ограде испуганной мышкой.

Зато Анна чувствовала себя хозяйкой положения, и когда Сергей понял, что она готова устроить скандал, поспешно схватил её за руку.

– Анна, ты что! Опомнись! Ведь похороны.

– Пусти, – прошипела вдова, вырывая свою руку, – видеть эту гадину не могу.

– Ладно, будет тебе, – прошептал он, – не так уж она и виновата перед тобой.

– Не так уж?! – повысила голос вдова.

– Сама подумай, – пытался он образумить её, – не она, так другая.

– Но ведь она! Она!

– Тише!

На счастье Сергея, подоспела мать Анны и сумела угомонить взвинченную дочь. Сергей смотрел вслед медленно уходящим женщинам и видел, как пожилая склонилась к молодой и что-то шепчет ей успокаивающее.

«Слова матери нередко успокаивают лучше сердечных капель», – с благодарностью подумал он и оглянулся. Юлии уже нигде не было. По-видимому, девушка ушла, пока он уговаривал Анну. Может, и правильно сделала.

На поминки не пришли ни жена, ни возлюбленная. В основном были сотрудники фирмы и соседи.

К Юлии Сергей поднялся поздним вечером и, когда она открыла дверь, спросил:

– Ты как?

– Ничего, – ответила девушка. Но он заметил даже при рассеянном освещении прихожей, что она плакала.

– А ты как? – спросила Юлия.

– Держусь, – отозвался он.

– Заходи, – она отступила назад.

– Нет, извини, не могу.

– Почему?

– Мне ещё прибраться надо, – отозвался он, почему-то смутившись.