Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров

замуж, чтобы это было выгодно папе, – ответил за Андрея Мануил.

– Я – христианка и служить папе не буду, – высокомерно ответила она.

– Эх, Софьюшка, Софьюшка! – качая головой, сказал Андрей. – Вспомни, что ты говорила только вчера.

– Не помню, – капризно промолвила сестра и отвернулась.

– А говорила ты, что согласна за…

– Да остановись ты! – вступился за сестру Мануил. – Сейчас нам всем надо думать, чем заняться, чтоб обеспечить себе жизнь.

– Сегодня, – Софья поправила прическу, – я ни о чем думать не хочу.

Но о ней думали другие. Через несколько дней после радостного события Виссарион встречался с папой. Сикст очень интересовался развитием событий и спросил кардинала:

– Скажи мне, а будет ли… как ее…

– Софья, – подсказал Виссарион.

– Эта Софья, – продолжал папа, – будет отстаивать нашу линию? Сумеет ли она ее отстоять?

Виссарион, задержавшись с ответом, молвил:

– А кто у нас есть, кроме Софьи? Она Палеолог! И этим все сказано. Вряд ли кого другого мы можем предложить. Да и кого примут эти варвары? Я думаю, что одно только это великое имя, – подчеркнул кардинал, – сможет помочь нам.

– И все же… – Папа посмотрел в окно.

Синее небо молчало. А кардинал понял: сомнение у папы осталось.

– Сейчас необходимо отыскать нужного жениха, – поспешил сказать кардинал. – Я думаю, она тогда будет весьма сговорчивой.

Марк Фрязин, придя домой, посчитал, сколько ему отвалил кардинал. Церковь денег не пожалела. В кошельке было больше тысячи золотых дукатов.

– Ого! – воскликнул он. – Половину я, пожалуй, оставлю дома. Брат писал, что добраться до Руссии ему стоило чуть больше ста дукатов.

Сборы были недолги. На всякий случай он прихватил несколько чертежей домов, крепостных башен. Будет повод объявить, что его приезд – строительство этих объектов. Мучило одно: сборы завершались, а от кардинала никого не было. «Это к лучшему. Не принесут… пусть пеняют на себя», – решил он.

Но он жестоко ошибся, надеясь уехать, не получив соответствующего материала. Утром в дверь постучали. На пороге стоял монах, вызывавший его к Виссариону. Молча протянул тугой небольшой мешочек с каким-то веществом. Марк попробовал его пальцем. «Все же не забыли, гады», – подумал он и улыбнулся монаху.

Глава 9

Успокоившись на некоторое время, Великий Новгород дал возможность Ивану Васильевичу заняться внутренними делами княжества. Князь ясно понял, вернувшись из Новгорода: чтобы править на Руси, надо иметь сильный кулак. И состоять он должен не из нанятых людей, которые завтра могут поднять «хвост» и только их и видели, а из служивых людей, имеющих поместье и двор, данные князем. Это его опора – дворяне. Они составляли в основном конные полки. Первым делом он решительно начал перевооружать армию: мечи менялись на сабли, луки – на ручницы, легкое огнестрельное оружие. Появились отряды пищальников, а за ними и артиллеристы. Иван Васильевич разработал четкую систему набора ратных частей – наказы. Они поручались воеводам.

Почувствовав за собой силу, он стал действовать. В продолжение идеи его отца Василия Темного не иметь удельных князей, а только служивых людей, Иван Васильевич обратил внимание на одно из слабых к тому времени княжеств – Ярославское. Там правили два брата, сумевшие сохранить свои владетельные права. Для разведки, что там делается, он отрядил толкового дьяка Алексея Полуэктова.

Появившись в Ярославле, Алексей был удивлен видом, который имел город. Улицы грязные, замусоренные. Деревянные настилы давно прогнили или были разбиты. Посетил и рынки: южный и западный, которые выглядели в сравнении с московскими просто нищими. Кроме местных поделок и овощей, другого товара найти было нельзя.

Он прошел к княжеским хоромам. Здесь было немного почище. Однако частокол, огораживающий княжеский двор, во многих местах упал и его отчего-то не поднимали. Хоромы почернели от времени. Увидев все это, Алексей усмехнулся.

– Ну и ну! – произнес он вслух и дернул за кожаный конец кольца.

На его звон вышел человек, хлопнув дверью.

– Чего надо? – спросил он.

– Я дьяк московского государя великого князя Ивана Васильевича Алексей Полуэктов, прибыл по его поручению. Доложи князю.

Человек исчез за дверью. Вскоре послышались быстрые шаги, и ворота распахнулись. Перед ним с испуганным лицом стоял князь.

– Прошу, прошу! – лепетал он, низко кланяясь.

Этого было достаточно Полуэктову, чтобы понять обстановку, царившую в городе. Князь чувствовал себя временщиком. А что творилось в хоромах, уже не удивило дьяка. Князья сами бегали в поварню, стараясь угодить посланцу. Отобедав, дьяк встал, величественно попрощался. Князья выразили желание проводить его за ворота. Там он опять с великим достоинством им поклонился, поблагодарив за прием, и направился в резиденцию московского князя.

А на другой день, узнав о приезде дьяка, его начали оседать бояре да купцы – кто с жалобами, кто доверительно поговорить. Все сетовали на слабость княжеской власти. «Сидят вдвоем в хоромах, людям не покажутся», – жаловались они. «Разбой развели, спасу нет», – добавляли купцы.

– Кто хочет поехать в Москву? – спросил Алексей.

Все замялись, посматривая друг на друга. Полуэктов их понял и решил приглашать поодиночке. Выбрав самых именитых людей, он давал им сопроводительное письмо, чтобы их встретили в столице, помогли обосноваться. Полтора месяца такой работы… и Ярославль остался совсем без денег. Князья видели, что творится в городе, но боялись противиться, решили и сами податься на запад, захватив все ценное, пока не отобрали.

Алексей, прослышав про их сборы, явился к ним с бумагой, где говорилось, что они отказываются от своих прав на княжение и на все земли, принадлежащие им. Прочитав бумагу, братья долго глядели то на нее, то друг на друга. Помог им все тот же Полуэктов.

– Я знаю, – сказал он, – что вы забираете с собой княжескую казну. Подпишите бумагу и ступайте с Богом на все четыре стороны. Если не подпишете, князь пришлет полк дворян и у вас заберут все, вас же отправят на Север, как было со многими до вас князьями.

Они знали о таких случаях. Переглянувшись, старший взял бумагу и размашисто подписал. Это же сделал и второй брат.

На следующий день переполненный радостью и гордостью Полуэктов отправился в столицу докладывать князю о его победе. Ехал, а сам думал, какую награду он получит от Ивана Васильевича. Князь даст поместье? Или земли? Сделает главным дьяком? Наградит деньгами? Сколько? Что он с ними сделает? Купит хорошие боярские хоромы? А может, сделает еще и боярином? До самой Москвы все это вертелось в его голове. Когда прибыл в столицу, решил сразу ехать к князю и обрадовать его. «Услышав, что я приехал, примет меня в первую очередь». И гордость обуяла его. Он появился в княжеских хоромах и голосом, не