Знаменитый сыщик Калле Блюмквист рискует - Астрид Линдгрен

– Так уж и видно! Ни за что не поверю! – с вызовом возразила Ева-Лотта.

– Враньё! – решительно подхватили Андерс и Калле. – Никакой башни оттуда не видно.

– Чем зря трепаться, пошли ко мне, я вам покажу такую башню, что вы ахнете!

И вся компания во главе с Сикстеном направилась в дом.

На полу в прохладных сенях лежала шотландская овчарка. Увидев ребят, пёс вскочил и залаял.

– Тише, Беппо, – успокоил его Сикстен. – Это просто трое слабоумных, которые хотят посмотреть из моего окна на водонапорную башню.

Они поднялись в комнату, и хозяин, торжествуя, подвёл их к окну.

– Вот! – воскликнул он гордо. – По-моему, это называется водонапорной башней, хотя, конечно, на вашем языке это может быть колокольня или что-нибудь другое.

– Что, съели? – торжествовал Йонте.

– Вот как! – заметила Ева-Лотта, насмешливо улыбаясь. – Значит, видно, говоришь? А ты и рад, да?

– Ты чего это? – разозлился Сикстен.

– Да ничего. Шутка ли, всю башню видно! – сказала Ева-Лотта и ехидно засмеялась.

Андерса и Калле меньше всего интересовал вид из окна Сикстена. Они стреляли глазами по всей комнате, усердно высматривая подходящее местечко для Мумрика.

– Ничего у тебя комнатка, – говорили они Сикстену, словно не бывали здесь сотни раз раньше.

Они шныряли вдоль стен, ощупывали постель Сикстена и, словно невзначай, выдвигали ящики его письменного стола.

Ева-Лотта всячески старалась задержать Алых у окна. Она перечисляла и показывала всё, что только можно было увидеть оттуда, а увидеть можно было немало.

На комоде стоял глобус. Андерса и Калле осенило одновременно. Ну конечно же – глобус! Они переглянулись и утвердительно кивнули друг другу.

Друзья знали, что глобус развинчивается на две половинки. Сикстен иногда разбирал его от нечего делать, и поэтому глобус был немножко потёрт вокруг экватора, судя по нему, большая часть Экваториальной Африки оставалась ещё неисследованной, столько белых пятен было на карте.

Конечно, они рисковали. Ведь Сикстен мог вдруг развинтить глобус и наткнуться на Мумрика! Андерс и Калле отлично это понимали, но что за война без риска?

– По-моему, мы уже всё посмотрели, – многозначительно сказал Андерс Еве-Лотте, и она с облегчением покинула свой пост у окна.

– Да, спасибо, всё, что нам нужно, мы уже посмотрели, – подтвердил Калле, удовлетворённо ухмыляясь. – Пошли!

– Гог-дод-е? – нетерпеливо спросила Ева-Лотта.

– Гог-лол-о-боб-у-сос, – ответил Калле.

– Зоз-дод-о-рор-о-вов-о, – просияла Ева-Лотта.

Сикстен свирепо уставился на них, когда они принялись «гогокать», но ограничился тем, что вежливо заметил:

– Заходите, если захочется ещё башню посмотреть.

– Да, милости просим, – поддержал Йонте, и его карие глаза взглянули на них насмешливо и надменно.

– Подлые псы! – заключил Бенка.

Белые розы зашагали к двери. Она открылась с жалобным скрипом.

– «А дверь у тебя скрипит, и это не так уже плохо…» – пропел Андерс. – Почему бы тебе её не смазать, а?

– А почему бы тебе не заткнуться, а? – ответил Сикстен.

Белые розы вернулись к себе в штаб. Место было выбрано, оставалось только решить, когда и как туда попадёт Мумрик.

– В полночь, при свете полной луны, – произнёс Андерс самым что ни на есть мрачным и глухим голосом. – Великий Мумрик будет препровождён в свои новые покои. И совершить это суждено мне!

Ева-Лотта и Калле одобрительно кивнули. Пробраться к Сикстену в комнату, когда он сам там спит, – это же лишнее очко в их пользу!

– Недурно придумано, – сказала Ева-Лотта и пустила по кругу большую коробку шоколадных конфет, которую вынула из ящика комода.

Последнее время она буквально купалась в лакомствах – так много ей их присылали. Как совершенно правильно писал редактор в своей статье: «В эти дни маленькая Ева-Лотта стала очень популярной. Со всех концов от знакомых и незнакомых получает она подарки – свидетельство искреннего расположения. Наш любезный почтальон Петерсон приносит ей леденцы и шоколад, игрушки и книжки. Многочисленные друзья стремятся выразить своё участие девочке, которая нежданно-негаданно оказалась замешанной в столь мрачную трагедию».

– А что ты будешь делать, если Сикстен вдруг проснётся? – спросил Калле.

Андерс ответил невозмутимо:

– Скажу, что пришёл спеть ему колыбельную и посмотреть, не сбросил ли он во сне одеяло.

Калле рассмеялся.

– Послушай, популярная Ева-Лотточка, дай-ка мне ещё шоколадку, ты станешь тогда популярнее по крайней мере вдвое.

До самого вечера сидели они на захламлённом, но уютном чердаке, поглощая конфеты и строя планы. Друзья предвкушали торжество над Алыми. Что за чудесная вещь всё-таки война Роз! Наконец они покинули штаб. Надо было «проверить обстановку», как выражался Андерс. Вдруг подвернётся что-нибудь подходящее. На худой конец, всегда можно спровоцировать небольшую стычку с Алыми. Они спустились вниз по верёвке, и Ева-Лотта рассеянно произнесла:

– Так-так, весёлые детские забавы, невинные детск… – Внезапно она умолкла и побледнела. Потом всхлипнула и стремительно побежала прочь. В тот день Ева-Лотта больше не играла.

– Я сделаю это сегодня ночью, – сказал Андерс два дня спустя.

Переселение Великого Мумрика в глобус к Сикстену по разным причинам сразу осуществить не удалось. Во-первых, они дожидались полнолуния. Полнолуние было необходимо: при свете полной луны всё кажется волшебным и увлекательным, а кроме того, даже в комнате можно обойтись без фонарика или лампы. Во-вторых, последнее время у почтмейстера гостили две молодые тётки Сикстена.

– А в дом, где полным-полно тётушек, нечего и соваться, – заявил Андерс, когда Калле спросил его, будет он наконец что-нибудь делать или нет. – Понимаешь, чем больше людей в доме, тем больше риска, что кто-нибудь проснётся и испортит всё дело.

– Да, тётки иногда ужасно чутко спят, – согласился Калле.

И поэтому Сикстена, к его удивлению, то и дело спрашивали, как поживают его тётушки и долго ли ещё они будут гостить. В конце концов ему это надоело.

– Да что вы привязались ко мне с этими тётками? – воскликнул он, когда Андерс в сотый раз заговорил об этом. – Мешают они тебе, что ли?