Облако - Гудрун Паузеванг

У неё была высокая температура, непрекращающийся понос. И простыня, усеянная волосами. Целыми клоками. Несколько дней она не причёсывалась. Но однажды Айше задела её голову, и у неё в руке осталось сразу несколько прядей. На голове у Янны-Берты осталась большая проплешина.

— Видишь, что вышло, — сказала Айше и засмеялась.

Янна-Берта ударила её по лицу.

Она попросила у сестры расчёску и причёсывалась долго и остервенело. После чего стала как будто стриженная под ноль, лишь над ушами торчало несколько жалких волосков. Она вытащила из-под подушки шапку и натянула её на голову.

Тюннес принес ей хорошую новость:

— Твое имя появилось в разыскной картотеке — с твоим теперешним адресом!

Это ошеломило её. Ей даже в голову не могло прийти, что она сама попадёт в картотеку.

— Теперь твои родственники скоро объявятся, — ободрил её Тюннес.

Янна-Берта погрузилась в раздумья. Если родители и бабушка Йо ещё живы, то они наверняка разыскивали её через центральную картотеку Красного Креста. Действительно, может так случиться, что не сегодня-завтра дверь распахнётся и мама или папа…

Айше пыталась заново подвязать косынку, сползшую с головы. Но сил не хватало.

Она вся покрылась потом.

— Помоги, — попросила она.

Янна-Берта сделала вид, что не слышит. С тех пор как Айше дёрнула её за волосы, ей не хотелось с ней разговаривать. Она поглубже натянула шапку на уши и легла так, чтобы видеть вход в палату.

Четыре дня спустя Янна-Берта в полусне почувствовала, что кто-то склонился над ней.

— Янна-Берта! — тихо позвал женский голос, и прохладная рука дотронулась до её руки.

Янна-Берта вздрогнула и открыла глаза. Но тех, кого ждала, она не увидела — это оказалась Хельга. Хельга из Гамбурга. Папина сестра.

— Вот ты где, значит, — сказала Хельга. — Почему ты так поздно попала в разыскную картотеку? Я уж думала, ты вместе с родителями…

— С какой стати? — огрызнулась Янна-Берта. — Что с ними?

Хельга озадаченно посмотрела на неё:

— А ты не знаешь?..

Янна-Берта покачала головой. Её лицо исказилось гримасой, глаза наполнились слезами. Ещё не желая верить, она упрямо выдавила:

— А тебе откуда известно? Их ведь в списке нет…

Хельга взяла её за руки и горестно кивнула.

— Но они — есть, — сказала она. — Они в списке погибших, если ты это имеешь в виду.

— Кай тоже? — спросила Янна-Берта бесцветным голосом.

— Да.

— И Йо?

— Йо тоже.

Тут Янна-Берта закричала. Она кричала громко и пронзительно. Дети в палате испуганно уставились на неё, а несколько малышей присоединились к ней. В палату влетел Тюннес, за ним медсестра. Они оттеснили Хельгу в сторону и склонились над Янной-Бертой. Она набросилась на них с кулаками.

— Обманщики! — кричала она.

Потом сорвала шапку и швырнула её Тюннесу в лицо. Он крепко держал Янну-Берту, пока сестра не сделала ей укол. Истеричные выкрики оборвались. Веки сомкнулись. Она ещё некоторое время постанывала, потом умолкла.

— Я ж хотел как лучше, — сказал Тюннес. — В твоём состоянии…

Он положил шапку на одеяло. Она её смахнула.

Тюннес беспомощно пожал плечами. Но тут его позвали из коридора, и он с облегчением исчез. Хельга снова села на краешек кровати. Но Янна-Берта не открывала глаз. Вскоре она заснула.

Проснувшись через несколько часов, Хельги она не обнаружила. Стояла ночь. В углу тускло мерцал ночник. Сквозь приоткрытое окно светила луна. Свет от неё падал на стены палаты. Пахло молодой листвой и свежей землёй. Янна-Берта думала о родителях. Она по ним страшно тосковала. Вспомнился их совместный поход по Рёнским горам. Папа с мамой несли её на переносном креслице, раскачивая в такт своим шагам. Они играли с ней в игру «Ангелочек, лети!», подбрасывая высоко вверх. Но она не испытывала страха. С родителями она ничего не боялась. «Ещё! Ещё!» — кричала она.

Позднее они точно так же вдвоём носили Кая, раскачивая как на качелях, и кресло уже прилично обтрепалось. В последний свой приезд Альмут взяла его с собой, чтобы снять выкройку. Она хотела сшить новое. Такие не продавались — когда-то Йо сама его сконструировала.

Альмут, если она вообще ещё жива, могла теперь оставить себе старое. У них, у семейства Майнеке, оно уже своё откачало, больше никакие ангелочки летать не будут.

Янна-Берта подумала о Кае. Упитанный малыш с ямочками на щеках и на ладошках. И даже на подбородке. Его она не могла представить себе мёртвым. Всегда такой подвижный, полный жизни, «неваляшка», как говаривала бабушка Берта. Йо однажды сказала маме:

— Его можно на всю ночь забыть в саду, а наутро он будет сидеть перед дверью весь в снегу, но с улыбкой. И ни разу не чихнёт!

Йо — нежный запах фенхеля, вьющиеся каштановые волосы, тронутые сединой, чёткий пробор посередине, карие глаза, пушок над верхней губой, ямочка на подбородке, которую от неё унаследовал Кай. Йо, каждые три-четыре года менявшая квартиры и всякий раз выбрасывавшая кучу «хлама».

Янна-Берта часто слышала от неё: «Просто люблю путешествовать налегке!» или: «Как — я уже три года живу на Якобиштрассе? Пора переезжать, иначе я застряну тут навеки!»

Вместе с «хламом» при каждом переезде в мусорный контейнер отправлялось множество фотографий. Лишь один снимок в потёртой рамке всегда стоял в её комнате, где бы она ни жила. На нём был молодой ефрейтор времен Второй мировой войны — в мешковатой форме, волосы зачёсаны назад, ужасно старомодный. Но его лицо очень нравилось Янне-Берте.

И то, что он погиб восемнадцатилетним в конце войны, переполняло её печалью. Этот ефрейтор называл Йо Янной. После его смерти она никому не позволяла называть себя Янной. Конечно, спустя несколько лет после войны она вышла замуж за Карла Йоста, родила дочь, мать Янны-Берты, и потом развелась. Но погибшему она всегда была верна. Это она однажды открыла Янне-Берте. И когда у её дочери появилась своя дочь, которую захотели назвать в честь обеих бабушек, Йо решительно запротестовала:

— Только не называй бедное дитя Йоханной! Если уж у неё должно быть моё имя, то назови её Янной.

В возрасте тридцати пяти лет, будучи давно разведённой, Йо родила ещё одного ребёнка, девочку с чёрной копной волос. Об отце ребёнка она никогда не говорила, и, когда Янна-Берта как-то спросила Альмут про отца, та ответила:

— Как кто? Ясно же, ефрейтор с фотографии Йо!

Лунный свет медленно полз по стене палаты. Айше стонала во сне. Янна-Берта протянула руку, шаря по одеялу. Нащупала руку Айше. Она была очень горячей. Янна-Берта позвала сестру. Дверь в коридор приоткрылась. Незнакомая женщина появилась на пороге.