Никогда не влюбляйся в повесу - Лиз Карлайл

Жалобное позвякивание хрусталя, словно по мановению волшебной палочки, мгновенно прекратилось. Видимо, успокоившись, дворецкий отошел от лестницы и заторопился к Ксантии.

– Прошу прощения, мэм! – пробормотал он, умоляюще всплеснув кофейного цвета руками. – Сегодня все в доме просто вверх тормашками!

– Кто бы сомневался, – пробормотала Ксантия, разглядывая сверкающую хрустальную сосульку, угрожающе раскачивающуюся в воздухе у нее перед глазами. – Послушай, тут полно пыли! Но с чего это тебе вздумалось тащить этакую тяжесть вниз? К тому же мы практически никогда не зажигаем эту люстру. По-моему, мы даже никогда не замечаем ее.

Услышав такое, дворецкий снова воздел руки к небу.

– Я тут ни при чем, мэм! – простонал он. – Очередная прихоть хозяина.

– Что, снова навеселе, да? Опять раздает направо и налево дурацкие приказы?

– Вообще говоря, миледи, сдается мне, хозяин сегодня относительно трезв, – осторожно просеменив на цыпочках к ней, шепнул ей на ухо дворецкий. – Во всяком случае, был, когда отдавал мне распоряжения насчет дома.

– Что за распоряжения? – насторожилась Ксантия.

Трэммел страдальчески закатил глаза.

– Нам велено вымыть дом «сверху донизу», – уныло пробормотал он. – Выбить все ковры, снять и вытряхнуть все гардины, протереть все до единой тарелки… даже проветрить чердак – и все это до конца недели, вы представляете, мисс Зи?! – возопил он.

– А где он сейчас?

Из груди Трэммела вырвался шумный вздох облегчения.

– У себя в кабинете, мэм, – сказал он. – Только умоляю вас, осторожнее! Обельенна говорит, его светлость сегодня в очень странном настроении.

– Да уж… держу пари, так оно и есть, – пробормотала Ксантия, взбегая по лестнице.

Им с Кираном здорово повезло, что Трэммел и мисс Обельенна согласились вместе с ними переехать с Барбадоса в Лондон. Похоже, эти двое – единственные из всех слуг – были готовы по-прежнему мириться с чудовищным нравом ее брата. Остальные, едва услышав о том, что Ксантия намеревается выйти замуж, оставили их дом еще несколько месяцев назад.

Идя к брату, Ксантия с удовольствием вдыхала аромат мастики, исходивший от натертого до зеркального блеска паркета из кедрового дерева, и пряных специй из кухни Обельенны. Это все были запахи их детства – ее и Кирана. Переехав из Вест-Индии в Лондон, они привезли их с собой, и даже теперь, когда их детские годы остались далеко позади, эти ароматы всякий раз возвращали их в прошлое.

Она нашла Кирана у одного из окон, выходящих в сад, – широченные плечи брата почти полностью загораживали свет. Держа в руках бокал с бренди, он стоял, глядя в окно – и не удосужился повернуться, пока она не окликнула его.

– Господи помилуй, Киран! – возмутилась она. – Еще ведь и одиннадцати нет! Не слишком ли рано ты начинаешь?!

Он неторопливо повернулся – но вид у него при этом был на удивление трезвый.

– Одиннадцать, говоришь? – Он поднес бренди к губам, посмотрел на сестру через стенки бокала, после чего сделал осторожный глоток. – Тогда уж не рано, а скорее поздно. Если честно, я еще не ложился.

Ксантия раздраженно дернула ленты шляпки – опять запутались, как назло!

– Нет, это черт знает что такое! Киран, ты что, окончательно спятил?! – завопила она, всплеснув руками и не заметив при этом, что шляпка сползла ей на один глаз. – Я только что была у Памелы! И знаешь, что я от нее услышала?! Нет, отвечай!

В глазах Ротуэлла промелькнуло что-то странное.

– Ах, это… – негромко пробормотал он. Потом, поставив бокал на массивный стол красного дерева, со вздохом повернулся к сестре. – Стой смирно! – рявкнул он. – Не то ты того гляди придушишь себя. Оттого, что ты злишься, узел быстрее не развяжется.

– Нет, это просто возмутительно! – снова прошипела она, задрав подбородок, пока ловкие пальцы брата распутывали окончательно затянувшийся узел. – О чем ты только думаешь, хотелось бы мне знать?! Сделать предложение первой попавшейся женщине… нет, это ни в какие ворота не лезет! И потом, я вообще не верю, что ты собрался жениться!

Он с усмешкой вздернул вверх густую темную бровь.

– Неужели? – вполголоса пробормотал он, искоса глянув на раскрасневшуюся от возмущения сестру. – Оказывается, ты обладаешь даром ясновидения, моя дорогая? Почему же ты скрывала это от меня, Зи? – В конце концов ему удалось-таки распутать проклятый узел. С той же странной усмешкой Ротуэлл осторожно стянул с сестры шляпку.

Все то время, пока он возился с лентами, Ксантия буравила его негодующим взглядом.

– Насколько я помню, ты никогда не выказывал ни малейшей склонности к семейной жизни, – кипятилась она. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, тебя даже ни разу не видели в обществе порядочных женщин! И вот теперь вдруг эта несчастная девушка!

– С чего это тебе, позволь узнать, вздумалось назвать ее несчастной? – осведомился Ротуэлл. Направившись к письменному столу, он выдвинул один из ящиков и вытащил из него тонкую черуту.

Ксантия в отчаянии всплеснула руками:

– О, ради всего святого, убери эту гадость! Предупреждаю тебя – меня вырвет, слышишь?!

– Понятно. – Ротуэлл вернул черуту обратно в ящик.

– Ничего тебе не понятно! – Ксантия подскочила к столу – она понимала, что визжит, как базарная торговка, но ничего не могла с собой поделать. – У меня челюсть отвисла, когда я услышала, что ты намерен на ней жениться… а бедняжка наверняка вообразила, что я невзлюбила ее с первого взгляда. Она была в ужасе. Вообще говоря, я тоже была в ужасе, – мрачно добавила она.

– А она и в самом деле тебе не понравилась? – В голосе брата проскользнуло что-то похожее на предостережение.

– Понятия не имею, – фыркнула Ксантия. – Откуда мне знать! Но зато я точно знаю, что мне не хочется, чтобы ты женился на этой девушке!

– Почему? – Он, словно в насмешку, опять вскинул одну бровь.

– Потому, Киран, что ты сломаешь ей жизнь! – объявила она. – А то ты не знаешь свой отвратительный характер?! Или ты намерен с завтрашнего дня стать совсем другим человеком?

– Боюсь, для этого я уже слишком стар – так что поздно меня перевоспитывать, Ксантия, – буркнул Ротуэлл. – Или ты забыла, как сама называла меня погрязшим в грехах распутником?..

Ксантия, обойдя стол, уселась в стоящее рядом с ним кресло и тяжело вздохнула. Разговор с братом явно пошел не так, как надо, недовольно подумала она. По мере того как ребенок рос у нее в животе, она становилась все более беспокойной и раздражительной.

– Ради всего святого, Киран, скажи хотя бы, как тебя угораздило нарваться на дочку Валиньи? – уже спокойнее поинтересовалась она. – Неужто он обнаглел до такой степени, что официально представил ей тебя?