Предмет вожделения №1 - Анна и Сергей Литвиновы

– Может, маньяк – иностранец? – воскликнула Татьяна. – Какой-нибудь англичанин?

– Все может быть, – пожал плечами Валера. – Но английский язык, которым владели жертвы, – это зацепка.

– А когда происходили убийства?

– Первую, жительницу Самары, переводчицу тридцати восьми лет, убили в октябре позапрошлого года.

По тому делу даже был арестован ее постоянный половой партнер. На предварительном следствии он во всем сознался…

– Сознался?!

– Ну, ты же знаешь ментовские методы… Дело передали в суд, и там обвиняемый от своих показаний отказался. Заявил, что их выбили у него под пытками.

Его освободили в зале суда, дело передали на доследование. Сейчас оно приостановлено.

– Значит, не он?

– Конечно, не он.

– Следствие пошло по ложному следу.

– Такое часто бывает в делах, где фигурируют маньяки, – пожал плечами Валерий Петрович.

– А дальше?

– Второе убийство произошло в Москве спустя пять месяцев после первого – двадцать шестого марта прошлого года. Убита семнадцатилетняя студентка, подрабатывавшая проституцией. Квартира была подожжена, выгорела дотла. Останки идентифицировали по ДНК. Задержали друга девушки, выколачивали из него признание, но у того оказалось железное алиби. Через месяц его выпустили…

– Может, она просто с сигаретой уснула?

– Нет. Эксперты установили, что она была убита до пожара…

– Третья жертва тоже убита в Москве. Она также была проституткой. Имело место характерное «маньячное» преступление. Девушку обнаружили привязанной к кровати за руки и за ноги. Ее убили осенью прошлого года, тридцать первого октября… Маньяк взял с ее тела, так сказать, сувенир. Своего рода фетиш. Доказательство своего преступления.

– Что именно?

– У нее был вырезан сосок – видимо, с пирсингом.

Таня ощутила дурноту.

Она выдохнула:

– Боже мой!

– Если это в самом деле маньяк, – кивнул отчим, – значит, у него бывают обострения. Весной и осенью… Второго мая убийство произошло в Петербурге. В однокомнатной квартире на Гражданке девушку искромсали ножом. Восьмого июня убита девушка в Твери. Обезображенный труп обнаружили спустя восемь дней… И, наконец, двадцать первого июня снова была убита проститутка в Москве.

– Убийства происходят все чаще, – заметила Таня. – А промежутки между ними – все короче.

Отчим кивнул.

– Это значит, – сказал он, – что маньяк распробовал вкус крови. И он не успокоится, пока опять кого-нибудь не убьет.

* * *

Она была такой лакомой, такой соблазнительной, что сразу бешено забилось сердце. Точеная фигурка, упругая попка. Распущенные волосы до плеч. Беззащитный поворот лебединой шеи.

Она сошла с эскалатора и стала беспомощно озираться, явно не зная, куда ей идти. Ее толкнула бабка с тележкой. Мужик заехал портфелем по бедру.

Подойти. Нежно взять за локоток. Вывести из толпы. Ласково спросить:

– Can I help you?[3].

– Че-го?

Очарование стало медленно разрушаться, словно и не прекрасная девушка стоит совсем рядом, а какая-то мокрица, слизняк, червяк. Дрянь.

Не терять ее! Не терять!

Не терять надежды!

– I mean, I can help you somehow?[4].

Огрызнулась:

– Да иди ты!

Ax ты, курица! Тварь! Мокрая, гнусная! Сволочь!

Дура! Дура! Дура!

Оттолкнуть, развернуться.

Быстро уйти прочь.

…А душу, где только что появились было предвкушение, полет, надежда, снова затопляет черная, бездонная тоска-печаль…

* * *

Таня в роли детектива – или скорее помощника детектива – чувствовала себя как рыба в воде. Эта работа намного, черт возьми, интересней, чем придумывать дурацкие слоганы и концепции для дурацкого пива! «Один глоток, и все в порядке!» Ну и гадость.

Как хорошо, что она взяла отпуск. Как хорошо, что она сейчас рядом с Валерой!

Она встала и прошлась по огромной гостиной.

– Значит, английский… – задумчиво проговорила Таня. – А еще? Что между ними общего?

– Я видел их фотографии. И мне бросилось в глаза знаешь что… – сказал отчим, посасывая незажженную сигарету.

– Что?

Он выдержал паузу и закончил:

– Волосы.

– Волосы?

Таня остановилась.

– Да. У всех шести были длинные волосы. Распущенные. До плеч.

– Может, случайное совпадение?

Отчим покачал головой:

– Думаю, нет.

Таня остановилась у журнального столика. Взяла из стопки чистый лист бумаги. Выудила из сувенирного стаканчика карандаш.

(У босса повсюду в коттедже была разложена бумага с карандашами – наверное, чтобы умные мысли записывать. Хотя за все время совместной работы Таня слышала от него не больше двух умных мыслей.) Таня написала на листе:

Английский.

Длинные волосы.

Потом взяла листок, пришпилила его к мишени для игры в дартс.

Отчим посмотрел на нее, усмехнулся:

– Зачем?

– Во всех книжках про маньяков сыщики составляют таблицы. И развешивают их по стенам.

– Ох, Таня, – покачал головой Валера, – какой же ты у меня еще ребенок…

– Ребенок не ребенок, а мы с тобой этого маньяка поймаем!..

– Хотелось бы, – усмехнулся отчим. – А то ведь он поймает меня.

– Ну а что еще? – вдохновенно спросила она.

– В смысле?

– Что общего между убийствами?

– Понимаешь, Таня… – задумчиво проговорил отчим. – Все эти дела я просматривал только один раз…

– Ну и что? У тебя же, Валерочка, феноменальная память!

– Да? Спасибо за комплимент… Мне бросилось в глаза следующее… – Отчим полуприкрыл глаза. – На руках и на ногах третьей жертвы, проститутки из Москвы, не оказалось никаких царапин, синяков или гематом…

– И что это значит?

– При этом, – продолжал Валера, словно не замечая Таниного вопроса, – она была привязана к кровати одновременно и за руки, и за ноги…

– Ну и что? – не поняла Таня.