📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгКлассикаГорюч-камень - Дмитрий Дмитриевич Осин

Горюч-камень - Дмитрий Дмитриевич Осин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 62
Перейти на страницу:
с таким несовпадением и не знал, что делать. По-настоящему он должен был бы пожить в Углеграде, изучить людей и только после этого браться за перо. Но у него были такие напряженные отношения с руководством, что в теперешнем положении это оказывалось просто немыслимо.

Рассказывая, с какими трудностями удалось разместить заказы на изготовление щита, как работали, собирая его, монтажники и как осваивались в забое проходчики, Дергасов все время оставлял себя как бы в тени.

— Народ у нас знаете какой, — сдержанно нахваливал он. — Чуть не месяц ребята в палатке жили, пока на заводе металл вальцевали да детали сваривали. Зимой, в тридцатиградусные морозы! Знали, что без своего глаза оставить нельзя. А когда собирали — по неделям из шахты не вылезали. Спустим термоса́ с горячей пищей: поедят, отдохнут — и снова за работу…

— Кто же это? — заинтересовался Рослицкий.

— Да все. Салочкин, Мудряков, Козорез…

«А может, сделать героем кого-нибудь из сборщиков? — подумалось ему. — Но тогда будет только, как собирали щит, а главное ведь не в сборке».

— Завтра посмо́трите в забое, как работает, — пообещал Дергасов и скомкал наброски. — За этот месяц уже сто восемнадцать метров прошли…

Часы показывали два. На площадку с шумом и гамом вывалила отработавшая смена. Увидав свет в открытых окнах дергасовского кабинета, Козорез походя хлопнул Салочкина по плечу.

— Ого! Начальство не спит…

— Тише, штыбарь! Может, оно только придремало?.

За ними вышли опоздавшие и со смехом и шутками задержались на площадке. Тимша попросил:

— Спой, Козорез! Ну что тебе? Ты же служил там…

— Дай после бани отдышаться. Пой сам!

— У меня голоса нет.

— Вот прилип…

И, словно вспомнив службу в армии, Козорез запел отсыревшим баритонцем:

— Сопки — в дымке волоокой.

Мглой замглился горный кряж.

Ой, Амур! Амур широкий!

Амур-батюшка ты наш!

Величавый, полноводный,

Опоясал ты тайгу.

И гремишь волной холодной

На пустынном берегу.

За мечтой своей сошлись мы

Здесь семьею дружной жить

И во имя коммунизма

Этот край преобразить.

Разведем сады на склонах,

Берега возьмем в бетон,

Переженим всех влюбленных,

Влюбим тех, кто не влюблен.

Нам открыты все дороги,

А для счастья — жизнь отдашь.

Ой, Амур! Амур широкий!

Амур-батюшка ты наш!

И хотя рядом не было ни Амура, ни сопок, ни новоселов, как по волшебству казалось, что они здесь — стоит только оглянуться, и что жизнь, милая, чудесная жизнь с ее неповторимой прелестью и красой, уходит, как Амур, в далекую даль.

— Ждут в Смоленске или Курске

Писем наши старики.

А у нас теперь в Амурске

Всюду страдные деньки.

По тайге — до далей дальних —

Гул машин и шум труда,

И зовут в огнях причальных

Новоселов города.

В каждом доме — новоселье,

В каждом доме — дочь иль сын

И счастливое веселье

Самых первых октябрин.

Сопки — в дымке волоокой,

Мглой замглился горный кряж,

Ой, Амур! Амур широкий!

Амур-батюшка ты наш!

Рослицкий заслушался. После зачина Тимша не удержался, вступил дрожащим подголоском, звучавшим особенно трогательно и нежно в отдалении и ночной тьме:

— Сопки — в дымке волоокой,

Мглой замглился горный кряж.

Ой, Амур! Амур широкий!

Амур-батюшка ты наш!..

— Поют, — усмехнулся Дергасов, как-то не чувствуя, что лучше помолчать. — На работу — поют, с работы — поют! О тайге, об Амуре, о чем ни вздумается…

— Да-а, — согласился Рослицкий, думая о чем-то своем, что, пожалуй, не так просто было и выразить. — Хорошо!

Дергасов замолчал и, словно спохватившись, вспомнил:

— Пора и нам. Пойдете ко мне? Или здесь, на диване, переспите?

Рослицкий с удовольствием зевнул.

— Здесь, если можно. Не хочется вас стеснять.

— Здесь так здесь. Постельные принадлежности — в диване. Вот только с ужином…

— Спасибо, я не хочу.

— Ну, тогда спокойной ночи! Перед сменой я вас разбужу.

Закрыв стол, Дергасов задержался у двери, переставил ключ вовнутрь. Можно было уходить, но словно бы не хватало чего-то.

В глубине души ему до сих пор не верилось, что Рослицкий заинтересовался щитом и даже собирается смотреть, как тот работает. Не дождавшись, что гость подтвердит свое намерение, он попрощался еще раз, заглянул в дежурку и распорядился переключить туда телефон из кабинета.

«Все они спервоначалу прикидываются, в душу лезут, — думал Дергасов. — А держаться нужно по-прежнему».

А Рослицкий достал из дивана матрац, одеяло с подушкой и постельное белье. Песня затихла, но сдержанная ее сила все не отпускала сердце. И то ли под впечатлением разговора с Дергасовым, то ли под влиянием ее Рослицкому хотелось работать и жить не так, как он жил и работал, а как об этом пелось в песне.

10

Что ни пелось в песне, а проснулся Рослицкий в начале девятого.

«Тоже проспал, наверно, — подумал он о Дергасове, так и не разбудившем его перед сменой, и убрал постель. — Разошлись-то мы после двух…»

Внизу, в дежурке, было людно. Сидя с телефонной трубкой в руке, Дергасов ждал разговора с кем-то и ругал механика компрессорной.

— Где воздух, я спрашиваю? Опять мне забойщики плешь переедают!

Увидав Рослицкого, он замолчал и принялся изо всех сил дуть в трубку. Воспользовавшись этим, обескураженный, переминавшийся с ноги на ногу механик стал оправдываться:

— Каждый день в Тулу звоню, чтобы компрессоры из капиталки выдали; кроме обещаний — ничего!

Оба они едва уловимо походили друг на друга: то ли — привычкой держаться, то ли — манерой говорить. Рослицкий невольно почувствовал это и с интересом стал наблюдать, что будет дальше.

— Тула! Тула! Дайте завод Ленина, — закричал в трубку Дергасов и, не добившись ответа, раздраженно сунул ее механику. — Не клади, пока не вызовешь…

Рослицкий понял: последнее сказано исключительно для того, чтобы что-нибудь сказать, и, не собираясь ввязываться, решил уйти. В коридоре висела стенная газета со статьями и заметками о Первом мая, победителях соревнования и отделом «Кому что снится?»

Почти тотчас же подошел Дергасов, заговорил:

— Как спали? Я уж не стал вас будить…

— Хорошо, — суше, чем следовало, отозвался Рослицкий и требовательно напомнил: — Ну? Спускаемся?

Лицо Дергасова было помято. Под покрасневшими глазами виднелись темные мешки.

— Сейчас. Пойдемте-ка пока позавтракаем.

— А

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 62
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?