Внук котриарха - Наталья Нечаева

Путем многочисленных экспериментов было выявлено, что:

1. Волшебный шарф, повязанный на самого Мимира, превращает того в эльфа без всякого участия Съёвн. Другие же коты так котами и остаются, никакой реакции.

2. Шарфы, связанные из шерсти других котов, волшебной силой не обладают.

3. Шарф, связанный из шерсти Мимира, может превратить в кота любого эльфа.

Последнее допущение было, скорее, теоретическим – возможности эксперимента оставались крайне ограниченными тремя-четырьмя друзьями, посвященными в тайну. Очень хотелось попробовать силу шарфа на взрослых эльфах, но даже у отъявленных хулиганов, какими росли Мимир и Съёвн, иногда все же срабатывает инстинкт самосохранения.

Вся эта история четырехсотлетней давности подробно изложена в кэльфийских Летописях, которые находятся в открытом доступе для эльфов всего мира, а для самих кэльфов – тем более.

Шона знала их наизусть. Еще бы! Речь в них шла об её предках – прадедушке Альвисе, дедушке с бабушкой Моди и Эльчит, маме и папе – Съёвн и Хасди и, конечно, о дяде Мимире. Слава Фрейе, все, кроме дяди Мимира, пребывают в здравии и благополучии. Правда, дедушка Альвис, как сетует мама, последнее время часто поговаривает об уходе в Авалон.

Когда близнецам исполнился год, Моди стал знакомить сына с миром людей, откуда когда-то пришел сам. Честно сказать, все время пребывания у эльфов он не забывал о доме Киста и время от времени наведывался туда, показать, что жив-здоров. Кист по коту скучал и всегда сначала сильно ругался, что тот опять шляется неизвестно где, потом задабривал мясом, рыбой, молоком. Жалея одинокого Киста, Моди попросил Эльчит сотворить фантом, который бы замещал его на время отсутствия.

Однажды Моди привел в дом Киста Мимира. Хозяин, увидав котенка, страшно удивился: откуда? Забеспокоился: может, ты не кот, кошка? Попытался заглянуть Моди под хвост. Кот подобных вольностей не позволил, и Кист так и остался в неведении, но котенка полюбил. Брал его на руки, гладил, щекотал пузо, каждый раз удивляясь его необычному половинчатому окрасу.

И вот тут как раз приехал Пётр.

Шона улыбнулась, вспоминая эту главу из Летописей, даже глаза прикрыла, чтобы реальнее ощутить тот день, ту обстановку, даже погоду на улице – солнечную, ветреную.

– Нигде этого паршивца нет! – проговорил Кист странно скрипучим голосом.

Шона открыла глаза, любопытствуя, о ком это он, а вместо Киста обнаружила перед собой кошек.

Откуда взялись тут эти два создания? Сказано же, не шляться, где ни попадя! Неужели служба безопасности выпустила? Оба из шедевральных, и оба, как бы это помягче сказать… ненадежные, что ли.

Сара, серая с вытертым хвостом худая кошка с вандергусовского «Поклонения волхвов», даже среди шедевральных исключение. В свое время, как и полагается, жила себе на картине в центральной части триптиха между лошадью и коровой.

Как этот триптих попал в Россию – загадка. Ни с одной из известных кэльфам коллекций, это точно. Снотра случайно обнаружила его в Шталмейстерской конторе между хомутами и сбруями, но даже то ужасное состояние, в котором находилась картина, – дерево рассохлось, краска осыпается, – не скрыло от ее глаз, что доски – подлинный шедевр. Значит, место ей в Эрмитаже. В 1810 году и оприходовали. Вскоре перенесли с дерева на холст.

Не умели в то время сохранять живопись на дереве, особенно если там уже жучок порезвился. Сейчас – другое дело, реставрационные технологии не только живопись, дерево к жизни возвратить могут. Но та, первая реставрация вышла не очень удачной, прямо скажем: одни места, где краска осыпалась, закрыли мастиковками, другие попросту переписали, нагло захватив целые куски авторской живописи. Все это кошка Сара стерпела, благо ее персоны зарисовки не коснулись. В эвакуацию картина уехала накатанной на деревянный барабан, иначе никак, пережила войну, а когда вернулась обратно, места для нее в экспозиции не нашлось. И все долгие годы Сара маялась от безделья в темноте и немоте, пока, наконец, лет десять назад Эрмитаж не открыл новую современную лабораторию научной реставрации станковой живописи.

Не лаборатория – мечта! Вакуумный стол низкого давления для дублирования холстов на новую основу, точечная регулировка освещения для фотофиксации, оборудование для ультрафиолетового исследования, рентгеноскопия, компьютерная диагностика, точнейшие микроскопы – чего там только нет, и все для того, чтобы вернуть шедеврам первоначальный авторский вид. Правда, лабораторию эту разместили не в самом Эрмитаже, а на окраине, в Старой деревне, новом эрмитажном научном центре. Это как раз Сару и подвело.

Когда приняли решение о реставрации триптиха Гуго ван дер Гуса и барабан с холстом вечером вынесли из хранилища для утренней транспортировки, ночные вопли Сары о помощи услыхали в подвале эрмитажные коты. Кому-то из них удалось пробраться во дворец и размотать часть картины. Обезумевшая от счастья Сара выскочила и принялась, как подорванная, носиться по лестницам, анфиладам и переходам, наслаждаясь движением и свободой. Силенок после многолетнего пребывания под замком у нее осталось немного, где-то у импрессионистов она присела отдохнуть и уснула мертвецким сном. Утром, пока беглянка еще спала, «Поклонение волхвов» благополучно отправили в Старую деревню, и Сара осталась без места. С тех пор бродит по дворцу неприкаянным привидением, пережидая каждый новый день в каком-нибудь кэльфийском доме. Осталась бы на полотне, теперь бы и хвост был как новенький, и шерстка лоснилась, и глазенки сверкали. А так…

Реставраторы, не обнаружив на картине кошку, попросту решили, что фрагмент утрачен, и загрунтовали холст, полностью отрезав Саре возможность возвращения на него после обновления полотна.

Напарник Сары, Толстун, тоже ни приметным умом, ни особой находчивостью не отличается. Огромный жирный рыжий кот с белым носом и белой грудью, приходит из запасников с картины «Всемирный потоп» неопознанного нидерландца. Полотно страшное: апокалипсис! Кричат обезумевшие от ужаса люди, рвутся в бездну перепуганные кони, жмутся в кучу овцы, мычат коровы, небеса разверзлись, гром, молнии, буря ломает деревья. А в самом центре всего этого безумия за спиной двух плачущих голых деток – вот этот самый кот. Единственный, лежит, спокойно развалясь, пожалуй что даже спит. Нормально?! Мимир, правда, когда его впервые увидел, сказал:

– А чего ему волноваться? Он тут один знает, что все кончится хорошо. Это же он крыс на Ковчеге придушил.

После этого Шона с Лираем некоторое время на Толстуна по-иному смотрели: вдруг Мимир прав? Потом решили: нет, не похож этот увалень на спасителя человечества, хоть и кот. Слишком ленив, слишком безразличен: дети в истерике, успокой, помурчи! Нет. С места ни двинулся. Такой вряд ли для подвига зад поднимет.

И вот эта сладкая парочка спокойно разгуливает по коридорам. Только не хватало потом из лап Сохмет еще и этих недоумков вытаскивать!

– Кто вам разрешил? – спрашивает раздосадованная Шона. – Разве не знаете, что происходит?