Внук котриарха - Наталья Нечаева

Мут-Сохмет готовилась к реваншу, это было понятно. Собирала преданную армию, чтобы развалить кошачье братство изнутри, сеяла раздоры и конфликты. Отдельную работу она вела с людьми, формируя из них орудия своих будущих демаршей. Большие надежды возлагались на социалистов: именно они, по мнению Великой и Ужасной, должны были помочь ей разделаться с существующим миром. А поскольку на то время главными социалистами в России считались петрашевцы, Сохмет сконцентрировалась на них, внушая им, что мирным путем они никогда не смогут достичь своей благородной цели.

«Вперед! без страха и сомненья! На подвиг доблестный, друзья!» – зачитывался весь Петербург стихами Плещеева, которого Сохмет «опекала» особенно рьяно.

После ареста и суда над петрашевцами, чему в немалой степени способствовали поневоле втянутые в политику кэльфы, Сохмет притихла. Влезать в ее мозги кэльфы так и не научились: защита стояла мощнейшая, потому и не ведали, что у той на уме.

– Была бы рядом, все проще, ни на минуту бы глаз не спускали, – сетовали кэльфы.

Одни мечтали, другие работали. Поскольку Египет в ту пору из-за особенностей геополитики стал реально входить в сферу интересов Николая Первого, кэльфы всячески способствовали просвещению монарха, раскрывая перед его сонным сознанием картины великой нильской цивилизации. Хмурым утром 1852 года, пробудившись, император вдруг «вспомнил» о забытой всеми статуе Мут-Сохмет. Через неделю ее торжественно перевезли из Академии в Эрмитаж.

Наконец-то кэльфы увидели врага в лицо.

– Не всякому дано видеть мое истинное лицо, – вещала в это время передохнувшая, даже немного вздремнувшая Сохмет. – Но всякий, кто увидит, ужаснется и восхитится, изумится и возрадуется. Продолжим, друзья мои, путешествие по Летописи моих великих деяний.

Кобра, хищно парившая над головой Сохмет все время ее отдыха, теперь сдула грозный капюшон, зевнула, раскрыв омерзительную пасть, засосала в нее кончик своего собственного хвоста, прикрыла веки и засопела, причмокивая хвостом, как младенец соской.

Шона медленно передвигалась по дворцу, прислушиваясь к каждому шороху. Все казалось, что где-то рядом прячется Мимир. Сбежал, перепуганный, из Египетского зала, теперь от страха дорогу найти не может. То рисовались в уме совсем уж страшные картины: залез от страха в какую-нибудь вентиляционную дырку и заблудился в хитросплетениях труб и разводок.

Потеряться там – раз плюнуть. В стенах – тысячи тепловых и вентиляционных каналов, проложенных еще при строительстве дворца. Тянутся они на десятки километров от самых подвалов по всем стенам и перекрытиям, по ним в здание поступает тепло и циркулирует воздух. В любую погоду, хоть в жару, хоть в морозы, в залах тепло – 19 градусов, и влажность, соответствующая наилучшему сохранению шедевров, – 30 процентов. При строительстве кэльфам пришлось серьезно потрудиться, направляя инженерную мысль по верному пути. Неусыпный контроль и бесконечные консультации с европейской технической элитой дали вот этот результат, который и сегодня изумляет своей простотой и совершенством. И хоть старинные печи давно заменили современными теплообменниками, принцип распределения тепла – прежний, а значит, действуют и десятки километров внутренних коммуникаций. Даже дворовые коты не рискуют по ним передвигаться: никогда не знаешь, сумеешь выбраться или навеки останешься в каком-нибудь из лабиринтов.

Поначалу многие кэльфы, повинуясь скорее природному инстинкту самосохранения, чем целесообразности, тоже селились в подвалах. Дворец чем не холм? Эльфы ведь, как водится, живут именно под холмами. Те первые их жилища до сих пор сохранились на всякий случай в первозданном виде, входы в них, кроме самих кэльфов, не найдет никто – заколдованы, если же кто случайно попадет – сгинет: заклятие на выходе в несколько раз сильнее, чем на входе.

Мог ли Мимир туда попасть? Обычным путем – нет, но зная любопытство котенка и его неистощимое стремление совать свой нос во все секреты, категорически отрицать такую возможность нельзя. Поэтому если не найдется сегодня, придется утром десантировать поисковиков в секретные подвалы, а это в нынешней ситуации крайне нежелательно – других дел полно.

Современный Зимний дворец по счету пятый. Шона только самый первый не застала, маленький, деревянный, в котором жил котриатор. А все нынешние семь зданий, называемые Эрмитажем, возводились уже при ней. Центральное из них, самое красивое – Зимний дворец, – начал строить для дочери котриатора Елизаветы Петровны обер-архитектор Бартоломео Фредерико Растрелли. Увы, поцарствовать в нем Елизавета не успела – в пятьдесят два года ушла, рано. Обустраивала все уже Екатерина Вторая. Она и имя это узаконила – Эрмитаж: все хотела как в лучших домах Европы – уединенный павильон в саду, чтоб без лишних глаз и ушей. А где в центре Петербурга сад взять? Не в Летнем же кусок выгораживать! Да и погоды не те.

У кэльфов на Екатерину были особые планы, уже тогда они начали приобщать ее к искусству, потому и затею с Эрмитажем одобрили. Шеппер, признанный эльфийский авторитет в строительстве, подсказал архитекторам Фельтену и Вален Деламоту идею висячего сада, а уж соединить Эрмитаж переходом с Зимним дворцом они и сами догадались.

Екатерина во вкус вошла: Малый Эрмитаж, Большой Эрмитаж, Эрмитажный театр, Лоджии Рафаэля… Словом, когда первые коллекции пришли, было где их разместить.

К тому времени и кэльфов, и эльфов тут уже жило предостаточно. Сама Шона, например, кэльфиней была по рождению, а другие эльфы, переселившись в Россию, становились кэльфами по своей воле – создавали новую народность. Кто по долгу, кто по любви.

Большинство людей вообще не верят, что эльфы существуют, но и те, кто верит, до сих пор не знают истины. Кто-то считает их ангелами, кто-то, напротив, бесами, на самом же деле они не то и не другое, они просто иные. Есть люди, а есть эльфы. Волшебники. Вечно молодые, прекрасные и очень талантливые. У них свой мир, никак не соприкасающийся с человеческим, иное измерение, так сказать, потому люди их не видят и не знают. Зато эльфы знают о людях все. И очень многое из того, что человечество считает своими достижениями и заслугами, подсказано и привнесено в их жизнь именно эльфами.

Вот интересно – никогда об этом раньше не думалось, – появление нового вида эльфов – кэльфов – случайность или закономерность? Да ну, какая случайность? Природа и слова-то такого не знает, это люди придумали, чтобы самим себе объяснять то, до чего умом дойти не в состоянии.

И Кист на Зандамском холме не случайно поселился – полно места в округе было, отчего именно холм? Соседи дома на равнинах строили – сподручнее, а он решил иначе. Под тем холмом, как и под всеми остальными, жили эльфы. Там у них и города, и места отдыха, и промышленные зоны. Под каждым холмом – отдельное эльфийское сообщество. Люди как-то интуитивно эти холмы обходили, а Кист, из России вернувшись, именно на холм полез. С чего вдруг? В Москве к холмам привык?

Один жил, бобылем. А чтоб не так тоскливо было, пригрел кота. Обычного, рыжего, только очень крупного. Откуда тот кот на холме появился – загадка. У Киста имя было – Геррит, у кота – нет. Кот, и все. В отличие от хозяина кот прекрасно знал, что под холмом живут эльфы, захаживал к ним иногда, наблюдал, но в друзья не лез – гордый был. Эльфы тоже от кота не таились, они всему сущему рады, а животным – тем более.