Намаскар: здравствуй и прощай (заметки путевые о приключениях и мыслях, в Индии случившихся) - Евгений Рудашевский

Ещё скажу, что лишь сейчас привыкли мы окончательно к левостороннему движению, которое с проезжей части, конечно, перенесено на тротуар, на все прогулочные территории.

Последним о Калькутте будет то, что в удивлении чрезвычайном увидели мы здесь пешего рикшу, которого представляли архаизмом, пропавшим безвозвратно. На тележке деревянной с перилами невысокими сидят два пассажира; от тележки оглобли протянуты, концы которых рикша держит – чёрный от солнца постоянного, худой до костей, в повязке набедренной, с тюрбаном на голове. Ведёт он повозку бегом натужным, а на запястье его – колокольчик (которым позвякивает он, когда стоит порожний). Контраст особенный, когда в ресторан европейский индийцы приезжают на таком пешем такси.

…

Сейчас есть у меня час свободный (за окном дождит обильно); отложу я рассказ о Бхубанешваре (городе, удивившем нас) для рассказа о велорикше из Агры – обещанного давно, но так и не внесённого в Дневник.

Вышли мы тогда для прогулки городской. Надеялись прийти к базару, но ошиблись дорогой. Навстречу были нам жилые серые кварталы. Солнце жаркое утомляло. Сопровождением объявился велорикша. Медленно катился он рядом с нами, предлагал усталость облегчить на сиденьях его мягких. К велосипеду, по устройству рикш Уттар-Прадеша, припаяна была коляска двухколёсная – две коричневые сидушки и полог на каркасе алюминиевом.

Говорил велорикша английскими словами – хорошего, понятного произношения. Был он худой, тёмный, лет сорока пяти. «Кварталы эти скучны, не стоило вам выходить сюда». Предлагал отвезти на рынок. Заявлял себе малую стоимость – 20 рупий (11 рублей) в час. Мы отказывались; шли вперёд. Рикша ехал рядом, изредка повторял свою цену и совет отправиться к рынку.

– Не зря он так настойчив. Значит, были туристы, которых такой манерой удавалось завлечь себе в клиенты, – промолвил я Оле. Через пять минут мы уже сидели на коричневых сидушках. Нужно было опробовать этот вид транспорта.

Полог низким оказался; я горбился, ехал в неудобстве. Рикша, ничем не прикрытый от солнца (не было на нём даже тюрбана), выкручивал педали. Тяжкий ход. Только что стоял он аборигеном довольным – жарой не смущался, но теперь по его шее катился пот; неприятно было видеть это. Ехали в напряжённости. Хотелось сойти. Нельзя человека так – скотом – использовать. Рабство…

Рикша поворачивался направо – спрашивал Олю: «Всё в порядке, мэм?» Затем – налево, ко мне: «Всё в порядке, сэр?» Облитое потом лицо. Белая улыбка. Жёлтые глаза.

Через семь минут мы его остановили; выдали ему 100 рупий (60 рублей) и указали не беспокоить нас своим вниманием. Рикша удивлён был чрезвычайно. Испугался он, что был в чём-то неряшлив, что не удовлетворил нас в поездке…

– Всё хорошо. Просто… мы не можем так ехать.

– Почему?!

– Мы лучше – пешком.

– Но зачем вы дали мне столько денег?

Я не придумал, что ответить.

– Что-нибудь было не так? – настаивал рикша.

– Всё в порядке.

– Тогда почему вы не хотите, чтобы я довёз вас до рынка? Садитесь, – он настойчиво хлопал по сидушкам.

– Пойми, всё в порядке. Просто… мы не можем… Ты потеешь. В конце концов, ты же не скот…

– Зачем вы так? Это моя работа.

Я нахмурился. Неуютно. Пошёл вперёд – по тротуару. Рикша ехал рядом.

– Я двадцать лет так работаю…

Молчу.

– Ну давайте, я заплачу моторикше, он отвезёт вас на рынок! А то вы мне ни за что заплатили…

– Нет. Мы пешком.

Молчим. Едет рядом. Наконец я спросил:

– У тебя семья?

– Да, сэр. Жена. И двое детей. Мальчик и девочка, сэр.

Какой я тебе «сэр»!.. Ты меня вдвое старше – видел побольше моего; волосы седые лезут, а тут – «сэр»…

– Они у меня в школе учатся.

– Жена работает?

– Жена домом занята… Я один работаю. Двадцать лет рикша.

– И сколько ты зарабатываешь?

– По-всякому бывает. Велосипед не мой. Арендую. Плачу хозяину в день 50 рупий (28 рублей). Получается, что два с половиной часа вожу людей для хозяина, прочие деньги – мои. Так что… вы мне дневную выручку дали. Я с вами на весь день теперь. [Слова его выписываю сжато; в действительности произнесены они были с оговорками, паузами, к тому же – под мои частые вопросы.]

– Нам не надо. Мы пешком предпочитаем…

– Да, – улыбается. – Но я всё равно буду рядом. Вдруг понадоблюсь…

Молчим.

– У хозяина лавка есть; он не берёт дневную плату, если я привожу ему хотя бы одного покупателя…

– И сколько ты в месяц зарабатываешь?

– Всяко бывает… Сейчас туристов мало, а местные далеко на рикше не едут. В такой месяц иногда и тысячи не заработаешь [570 рублей]. Но в лучшее время набирается до десяти тысяч [5700 рублей].

Вот – ещё одна причина, по которой Индия нравится приезжим: здесь остались рабы; унижаются они перед тобой, «сэром» называют, пресмыкаются, а ты раджой себя почесть можешь.

– У меня образования нет, но детей своих я в школу отправил… Это важно.

– Бесплатная?

– Что?

– Школа.

– Платная.

– Платная?!

– Да, но… там недорого. Совсем недорого. Но детям это важно…

– Ты сам хорошо говоришь по-английски.

– Да, – улыбается. – Выучил от туристов. Двадцать лет вожу. Пришлось выучить.

– Тяжёлая работа?

– Очень, сэр.

– Почему же ты терпишь? Зачем тебе это?

– Странные вы вопросы задаёте. У меня семья.

– А если бы не было семьи?

– Не знаю… Разве…

Напрасное, унылое существование. Зачем он живёт? Не забыть, как увидел я на коже его первые капли пота. Диким было мне осознавать, что я заставил его потеть… Другой работы для него нет.

– Поверьте, сэр, это тяжёлая, но не худшая работа.

Я обидел его вопросами.

Рикша долго ехал подле нас; затем ехал в стороне (едва останавливались мы, торопился к нам – предложить извоз). Утомился я от сопровождения такого и настойчиво сказал ему не мешать. Под конец, уезжая, предложил он поездку до Красного форта: «Всего за 10 рупий» (6 рублей). Неожиданным попрошайничеством он печаль мою усилил. Понятно всё без домыслов – он зарабатывает, а в бедности гордость всякая утрачена.

С того дня ни разу не обращались мы к велорикшам. Уверен, что не обратимся к ним в дни последующие (если не выйдет нам опаздывать куда-либо в отсутствие другого транспорта).

(Лингам – фаллический символ Шивы. Поклонение устроено ему в отдельности от поклонения самому Шиве. Йони – женский «источник», представляющий супругу Шивы – Парвати.)