Канцлер империи - Андрей Величко

После чего сэрам была показана карта. Один из участников делегации капитан Роберт Скотт сразу заявил остальным, что эта карта явно составлена на основе длительных исследований, а одно из помеченных месторождений (всего лишь слюды) он знает. Разговор потихоньку начал переходить в конструктивное русло. Англичанам были показаны цветные фотографии, причем изображение озера с голубым льдом вызвало у зрителей легкую оторопь. В общем, результатом первого дня переговоров стало то, что делегация, взяв карту и часть фотографий, отправилась в свое посольство для консультаций. И, проведя их, начала следующий раунд переговоров с того, что вопрос о покупке у меня прав на Антарктиду как-то рассмотреть можно, но вот признать меня королем они никак не могут.

– Да на здоровье, – удивился я, – подумаешь, мелочь какая, надо будет, найдется кому признать.

– Но ведь даже если предположить невозможное, то есть наличие у вас прав на этот титул, то вы все равно их теряете в результате продажи! – заявил мне сэр Коллингвуд, старший в этой антарктической команде.

– Это не проблема, у меня еще остров есть в море Лаптевых, так что не волнуйтесь. И потом, речь вроде шла не о продаже, а о сдаче в аренду?

В ответ на это сэр заявил мне, что ни о какой аренде речи идти не может, это твердая позиция кабинета.

– Ну а насчет продажи вам следует обратиться к моей поверенной в делах, то есть ее величеству Марии Первой. У нее прием с четырех, так что вполне успеете и пообедать у меня, если хотите.

Почему-то англы не захотели, а, сев все вчетвером в поданную им «Оку», укатили на станцию, где их ждал поезд в Питер.

С Машей делегация общалась неделю, но не договорились они абсолютно ни до чего.

– Все нормально, – сказала мне племянница, – это же все-таки целый материк, и весьма не задаром… Думаю, месяцев за восемь они дозреют, если не за полгода.

Я же, глядя на закручивающуюся интригу вокруг Антарктиды, только горестно пожимал плечами. О люди… Не помню, что там в цитате дальше, но ничего хорошего. Ведь знают все про этот материк лет двести, Беллинсгаузен его открыл с соблюдением формальностей почти сто лет назад. И все это время никому она была на фиг не нужна! Пока я не отправил туда экспедицию. Зато теперь – вынь им всем да положь. Ладно, англичан я понимаю, норвежцев в общем-то тоже. Но французы-то тут при чем? А уж тем более китайцы. В общем, в сторону Антарктиды даже сейчас плыло два корабля, хотя там зима. Что начнется летом – это просто страшно подумать. А ведь я всего-то только хотел открыть Южный полюс!

Вообще-то Маша явно додумалась до нового слова в международных сделках. Ибо продавала она не саму Антарктиду, а мои права на нее! То есть результатом недели переговоров явился проект документа, который гласил – права на Антарктиду есть у Англии, Норвегии и России в лице Найденова. И теперь страны должны разобраться, где чей кусок, а также кто и сколько за него нам должен.

Но вот внутренности моего строящегося домика отстоять так и не удалось. Послушав князя Петра о моих планах, Маша подключила к делу тяжелую артиллерию, то есть Мари. С тем, что центральную башню надо убрать, моя ненаглядная еще согласилась, но что касается остального – встала насмерть. Мол, тебе положение не позволяет жить в казарме! И мне, кстати, тоже, добавила она. В общем, сошлись на том, что три комнаты моих личных апартаментов будут сделаны по моему вкусу, а все остальное – по первоначальному проекту. И теперь в Нескучном начиналось строительство, которое обещали закончить к следующей осени.

Вот оно, пожалуй, и началось, подумал я, прочитав телеграмму от нашего шанхайского консула. Документ гласил, что туда прибыло два парохода с туристами из Соединенных Штатов.

Собственно говоря, сведения от короля Эдика о том, что главным направлением готовящихся нам пакостей будет Китай и что по этому вопросу между Англией и Штатами достигнуто полное согласие, таким уж откровением не являлись. Дело было в том, что формирование из тамошних китайцев пехотной бригады и ее годичную подготовку у американцев скрыть никак не получалось. Зато англичане в этом процессе конспирировались очень сильно, так что мы даже с некоторым трудом нашли признаки их участия в подготовке борцов за свободу. Теперь должно было произойти восстание в Пекине, и туристы, движимые вдруг вспыхнувшими национальными чувствами, просто не смогут его проигнорировать. Но мы начали действовать, даже не дожидаясь заварушки в китайской столице.

В Харбине к маньчжурскому наместнику явилась делегация от Социалистической партии Китая во главе с ее председателем Чэнь Чаншэном. Наместник поначалу порывался было оную делегацию просто арестовать, но сделать это оказалось несколько затруднительно, ибо как раз в это время на площади перед дворцом происходили плановые учения российской миротворческой бригады. Да и японский консул со своей стороны сообщил мандарину, что таковые его действия империя Ямато просто не поймет… Так что делегация была принята наместником, и произошла краткая, но содержательная беседа, по результатам которой вся китайская администрация Харбина оказалась арестованной. В тот же вечер было объявлено, что Маньчжурия отделяется от Китая, и теперь тут будет построено общество согласия. Парламентские и президентские выборы – через месяц (голосуйте за СПК!), а пока власть принимает на себя Временное правительство. Ура, товарищи! Наконец-то сброшено ярмо династии Цин, триста лет тиранившей Маньчжурию.

В Монголии произошло, в общем, то же самое, но в соответствующих масштабах, то есть при поддержке всего одной десантной роты. Но зато действо там сразу обрело красивое название – Великая Октябрьская социалистическая революция.

Естественно, на следующий же день вспыхнуло восстание в Пекине, где главным был генерал Юань Шикай. Поднятые им части уже на второй день заблокировали императрицу Цыси с примерно тремя тысячами дворцовой стражи в Летнем дворце. На озере Куньминху неизвестно откуда взявшиеся три торпедных катера разнесли в пыль Мраморную Лодку, где любила обедать Цыси. Правда, понятно, что в этот раз ее там не было. Некоторое время еще работала радиостанция дворца, засоряя эфир истошными воплями «Спасите!» на всех языках, но к исходу вторых суток осады она заглохла. Американские же добровольцы под командованием Сунь Ятсена быстро брали под контроль южные провинции. В самой же Америке набирало силу движение в поддержку свежих ростков свободы и демократии…

Неясным пока оставалось одно: кто же тут главная фигура? В то, что действия англичан и штатовцев не скоординированы, мне не верилось. Впрочем, еще меньше верилось в то, что генерал Юань сможет мирно ужиться с Сунь Ятсеном.

Вильгельм уже получил толстые намеки, что если он не станет поддерживать марионеточные режимы в Монголии и Маньчжурии, то немецкую колонию в Циндао не тронут. Но эта ситуация с нами была уже оговорена заранее, так что кайзер согласился, даже не моргнув глазом. Впрочем, особенно моргать ему было и некогда, ибо как раз в это время он присутствовал на высочайшем смотре Еврейской Казачьей Армады, которая, будучи добровольческим формированием, недавно выразила единодушное желание отправиться в Маньчжурию. Стройными рядами добровольцы проходили мимо трибуны, на которой торчали два императора и один канцлер. Да уж, подумал я, до их строевой подготовки нашим далеко. И как, однако, ответственно относятся к порученному им делу! Взять хотя бы верховного атамана Хаима Дорфмана – ну прямо совсем ничего общего с Людендорфом, кроме нескольких общих букв в фамилии. Даже усов не пожалел! А наши, блин, еще и не все свои имена выучили, тоже мне поцы. Впрочем, в дороге будет время подзубрить… Вслед за пехотой мимо нас с лязганьем проползли бронированные чудища с теми самыми поцами, и смотр закончился. Прямо с него части отправлялись к месту погрузки в эшелоны.