В плену желания - Джорджетт Хейер

– Вполне заслуживающие доверия особы передали мне, что старая леди Стейвли отзывается обо мне как о хорошенькой пустышке, – трагическим тоном сообщила сыну графиня, приподнимая спадающую складками блестящую ткань накидки, прежде чем ступить на лестницу. – Когда же она на меня так пристально смотрит своими маленькими глазками, я и впрямь ощущаю себя полной глупышкой.

– В любом случае вы хорошенькая, – сказал сын.

– Да, но ее светлости до этого нет никакого дела, – дойдя до середины лестничного пролета, сказала графиня. – И не стоит тыкать ей под нос более высокое положение в обществе, которое я занимаю, ибо и до этого ей нет ни малейшего дела.

С такими горькими для себя словами леди возобновила свой подъем. Сын нагнал ее уже на втором этаже и с нотками насмешливой капризности в голосе заявил: ежели маменька не поцелует его в лоб на ночь, он не сможет сомкнуть глаз до самого утра. Графиня тихо рассмеялась. Тогда Кит сказал: трудности, ожидающие ее впереди, – ничто по сравнению с тем, что он только что перенес.

– Бедный мой мальчик! – окончательно оттаяв душой, произнесла леди Денвилл. – Можешь полностью положиться на меня. Я сделаю все, что в моих силах, ради любого из моих сыновей.

Обняв матушку с необыкновенной сердечностью, Кит поцеловал ее в щеку, поблагодарил без тени иронии в голосе и удалился в свои покои, очень довольный как ею, так и собой.

Фимбер поджидал своего хозяина в его спальне. Помогая ему освободиться от фрака милорда, камердинер спросил тоном человека, которому заранее известен ответ, узнал ли его кто-нибудь среди приглашенных. Услышав «нет», камердинер сказал:

– Так и должно было случиться, сэр. Сегодня, закончив одевать вас к выходу, я поймал себя на мысли, что теперь никак не смог бы отличить вас от графа. Вы, как говорится, два сапога пара, мистер Кристофер. – На вопрос о мистере Лактоне Фимбер строго заметил: – Все у этого молодого джентльмена показное, сэр. Ничего настоящего у него нет.

– Можно и так выразиться, – сказал Кит, освобождая шею от тугого галстука. – Но меня сейчас больше интересует, что за дела у него были с моим братом, какого свойства предложение мистер Лактон сделал и какой ответ он ожидал получить от меня завтра.

Нахмурившись, Фимбер помог молодому джентльмену стянуть с себя жилет, а потом заметил:

– Нет, сэр, его светлость ничего не говорил мне на сей счет. Однако из того, что я знаю о мистере Лактоне, отважусь предположить, что он предложил продать милорду одну из своих охотничьих собак.

– Кто будет покупать охотничьих собак в это время года? – скептически отнесся к словам камердинера Кит. – Мой брат уж точно не станет.

– Так-то оно так, однако его светлость славится своим добродушием. Ему крайне неловко отказать человеку в просьбе. Мистера Лактона сейчас со всех сторон обсели кредиторы. Мы узнаем, что может быть известно об этом дельце Челлоу, когда завтра утром он зайдет к вам за поручениями. Должен уведомить вас, мистер Кристофер: я решил, что правильнее будет сообщить Челлоу об истинном положении вещей. Я подумал, вы сочтете это вполне уместным.

– А если не сочту, разве это что-то изменит? – хмыкнул Кит. – Надеюсь, он больше знает о том, какие дела у мистера Лактона с моим братом. В противном случае я окажусь в незавидном положении.

Появившийся на следующее утро Челлоу вполне оправдал чаяния встревоженного брата своего хозяина. Это был коренастый мужчина с подернутыми сединой волосами и несколько кривоватыми ногами человека, с раннего детства приученного к седлу. Именно Челлоу обучал братьев-близнецов верховой езде на низкорослых пони. Именно он выручал мальчиков из всевозможных неприятных ситуаций, являвшихся следствием их проказ, но в то же время Челлоу решительно пресекал все их поползновения затеять что-нибудь по-настоящему опасное. При посторонних конюх обращался к братьям с предельным почтением, но наедине часто вел себя так, словно они до сих пор оставались школьниками.

Кита он приветствовал широкой улыбкой. На предложение «показать пять» Челлоу протянул ему свою ручищу.

– Полноте, мастер[18] Кит! Я вам столько раз говорил, что не следует выражаться по-простецки. Будет неудобно, если ее светлость услышит, как вы разговариваете. А кого станут за это винить, скажите на милость?

– Вас… По крайней мере, так вы нам все время твердили, хотя весьма сомневаюсь, чтобы маме или папе когда-нибудь пришло в голову обвинять вас в том, как мы говорим. Челлоу! Я попал в ужасную переделку.

– Ничего страшного, сэр. Вы всегда прежде выпутывались из любой трудной ситуации, – беззаботно заявил конюх. – Конечно, теперь вы попали в редкую путаницу, но нет ни малейшего основания падать духом. Готов поспорить на собственную жизнь, что вам удастся легко справиться со всем. Вы всегда твердо стоите на обеих ногах. И на сей раз точно справитесь, ведь и теперь действуете наверняка. Если бы Фимбер мне не сказал, что вы – это вы, я бы ни за что не догадался, что вы не его светлость, по крайней мере сначала…

– Хотел бы я знать, что стряслось с братом?

– Мне не меньше вашего хотелось бы это знать, мастер Кит. Раньше я сильно беспокоился, воображая себе всяческие ужасы, но потом пришел к выводу, что его светлость похож на кота: что бы ни произошло, он всегда встанет на ноги. Вижу, сэр, вы пребываете в уравновешенном состоянии духа. Вот и замечательно! Готов дать письменное показание под присягой, что с милордом ничего плохого не случилось. – Скосив на Кита свои светящиеся умом глаза, конюх вдруг рассмеялся. – Господи, сэр! Вы, чего доброго, сочтете меня полным болваном! А я-то знал вас с милордом еще в те времена, когда вас водили на помочах. Если у его светлости настоящие неприятности или… как мне вот сейчас пришло на ум, что-нибудь похуже, вы-то в любом случае узнали бы… Я прав, сэр?

Кит кивнул.

– Да… Маменьке я ничего не сказал, но могу поклясться, что около недели назад с братом произошел несчастный случай. Именно поэтому я в спешке вернулся в Англию… Я и так сюда собирался… У меня были нехорошие предчувствия… Впрочем, не важно. Мне кажется, с ним все-таки что-то произошло, но это не представляет опасности для его жизни. Я уверен. Если бы брат погиб или пребывал в безнадежном состоянии, я бы почувствовал это.

– Я тоже так полагаю, – согласился Челлоу. – Его светлость не погиб. Скорее всего, милорд угодил в очередную историю. Ох! Не следовало бы мне позволять ему ехать одному, но милорд обвел меня вокруг пальца, мастер Кит. Я-то понадеялся, что его светлость не отправится искать приключения на свою голову сразу же после того, как дал себя захомутать… Нам ничего не остается, только ждать, пока он приедет, и тогда все станет на свои места. Другого выхода нет… Если вам сегодня надобно выезжать, то у меня есть превосходная пегая кобыла, которая подойдет как нельзя лучше. Коль желаете в экипаже, могу запрячь в бричку[19] пару замечательных лошадей с изумительно ровной поступью. На таких прокатиться по Гайд-парку – одно удовольствие. А еще могу предложить тильбюри[20] его светлости. На эти тильбюри сейчас большая мода в Лондоне.