Улитка в тарелке - Юлия Лавряшина

«Он улитку-то выпустил?» — вспомнила она и, мгновенно забыв о своих страхах, отправилась к Эви. Сегодня он еще не показывался ей на глаза, но у Миры не возникало опасений, что Эви струсит идти с ней. Разве он прибежал бы среди ночи, если б не боялся совсем другого? Мира подозревала: ему просто неловко за то, что он так откровенно испугался и расчувствовался…

Эви она нашла на полу с тарелкой на коленях. Подняв на нее печальные, совсем не зеленые сейчас глаза, он тихо сказал:

— Я ведь ее уже ни за что не найду, когда мы вернемся. Попробуй отличи ее!

Присев рядом, Мира улыбнулась:

— Ничего. Там будет много чего интересного.

Эви погладил мизинцем витой панцирь:

— Интересней, чем она?

«Да не такая уж она и интересная, если честно», — подумала Мира. Но Эви нельзя было говорить об этом, даже намекать, хотя он, возможно, и сам догадывался.

— Я пока не знаю. Я же тоже ничего там не видела. Знаешь, как темно было!

— Машина сама ехала? Ты не придумываешь? — он посмотрел на нее строго.

— Ну да. И рычала. Но не зло! Как наши собаки — для вида.

— А кого она пугала?

— Машина? Ну, я не знаю. Кто-то же мог встретиться по дороге.

— Ты?

— Меня она и не заметила бы. Она, знаешь, какая громадная! Прямо, как дом.

Шмыгнув, Эви с тревогой спросил:

— А если мы ее не найдем? Она же уехала…

— Но дорога-то осталась! Мы пойдем по ней и найдем эту машину. Или другую.

— Думаешь, она не одна? — оживился он. — Еще есть? И они тоже сами ездят?

Мира не очень уверенно кивнула:

— Ну да. Наверное, сами… Кто ее будет толкать, такую здоровую?

— А дорога? Какая там дорога?

Припоминая, она медленно проговорила:

— Не такая красивая, как наши дорожки. Она ничем не посыпана. Больше на тропинку в лесу походит. Только та дорога гладкая и почти прямая. Потом, правда, куда-то поворачивает… И еще она намного шире наших дорожек.

— Зато они желтенькие…

Эви произнес это так печально, что сразу стало ясно: ему совсем не легко отрываться ото всех этих домиков и дорожек. От ребят, которые не замечают их обоих. От Прата. От Дрима. От того, как Неда гладит его по голове…

— Мы вернемся, — понизив голос, пообещала Мира и взяла у него тарелку. — Пойдем пока выпустим ее.

Они молча вышли из домика и, касаясь друг друга сухими жесткими локтями, направились к оврагу, который держал обоих еще больше, чем все домики и дорожки.

— Там ведь есть лес?

Голос у Эви прозвучал плаксиво. Он сам услышал это и сурово прокашлялся.

— Есть, — заверила Мира. — Я там даже полежала немножко под елкой.

— Зачем это?

— Хотела солнца дождаться… Посмотреть.

— А там есть солнце?

— Ну, конечно!

— Но ты не дождалась, — за нее закончил Эви и не спросил: почему?

Тарелка опять была у него в руках, и Мира решила, что так — справедливо. Должен же он проститься… Она даже пошла чуть быстрее, чтобы Эви подотстал и смог бы нашептать что-нибудь своей улитке. Не оборачиваясь, она представляла, как шевелятся у него губы и как жалобно он моргает.

«Как родной, — тепло подумала она и улыбнулась, хотя он этого и не видел. — Хорошо, что мы вместе идем… Мы же всегда вместе были. И будем».

— Я вот сюда ее посажу, — подал голос Эви.

Оглянувшись, Мира увидела, что он уже присел возле куста малины и поставил тарелку на землю.

— Он колючий, — пояснил Эви, трогая куст. — Сюда никто не полезет.

Мира тотчас подхватила:

— Да они и боятся есть неконсервированные ягоды! Тут ее точно никто не обидит. Ладно, ты ее высаживай, а я…

Но Эви попросил:

— Ты не уходи.

— Ладно, — она встала на колени и разгребла траву под кустом. — Давай ее сюда… Она травкой прикроется, тепло будет. Ночью уже не так, как в июле.

Постелив туда лопух, Эви бережно взял улитку двумя пальцами и пересадил. Не выпрямляясь, он что-то шепнул, но Мира не стала выяснять, что именно, хотя и не расслышала. Она счистила с тарелки увядшие листья и стряхнула капли воды.

«Интересно, она хоть живая? — озабоченно подумала она об улитке. — Головы вообще не показывает… Может, трусит? С чего бы ей умереть?»

— Ну, все, — сказал Эви и с трудом поднялся.

— Тебе надо поспать, — вспомнила Мира. — А то недалеко мы уйдем.

Он покорно кивнул:

— Я лягу после обеда. А если спросят: чего это я днем сплю?

— Кто спросит? У воспитателей свои дела после обеда. Они в теннис пойдут играть или в биллиард.

— Они хоть заметят, когда мы уйдем?

— Две порции же останутся после завтрака… Да Дрим и так заметит!

Эви вздохнул:

— Что тебя нет. А меня он никогда не замечает.

— Зато Прат больше с тобой! Он же терпеть не может вслух читать, это все знают. А тебе он читает! И больше никому.

Довольно улыбнувшись, Эви заговорил уже веселее:

— Я ему что-нибудь в подарок принесу. Оттуда.

— Я тоже! — Мире стало стыдно, что она не додумалась до этого.

— Хоть они и выходят туда, но это же от нас, правда? Это совсем другое.

— Там все другое, — у нее опять испуганно скакнуло сердце. — Мне кажется, там так здорово!

из которой понятно, какой мир скрывается за Стеной

Стрелки на стенных часах слились. Только на одну секунду Эви захотелось ухватиться за ту, что побольше, и чуть-чуть отодвинуть ее назад. Хоть на пару минут… Он же ничего не успел в эти последние минуты! Просто лежал и глазел на часы, как будто они могли не дойти до двенадцати.

А ведь это были по-настоящему последние минуты. И теперь, когда они прошли, Эви испытал незнакомый ужас, точно время вообще кончилось. Он понимал, что это невозможно, и куда бы они с Мирой ни убежали, время будет везде. Но ощущение было таким, словно прямо под ногами возникла пропасть, которой их пугали столько лет…

Нужно было встать и одеться. Не издавая никаких звуков. Это не было привычно для Эви, ведь он никогда не гулял по ночам, только вчера добежал до соседнего домика… Но то, что им предстояло сейчас, он и не воспринимал как прогулку. Разве бывает так страшно, когда просто идешь погулять? Разве холодом колет в пальцах? И разве тянет присесть оттого, что ноги стали какие-то слабые-слабые?