Кошки-мышки - Вера Каспари

– Что еще?

– Что именно?

– Какой она была? Хорошо ли вы ее знали? Где она жила? Сколько зарабатывала? Замужем, не замужем, разведена? Сколько ей лет? Была ли у нее семья? С кем она дружила?

– Как много вопросов сразу! Пожалуйста, мистер Макферсон, давайте по одному. Какой была Дайан? – Лора замялась. – Вряд ли женщина способна честно ответить на этот вопрос. Вам следовало бы задать его мужчине.

– Ваше мнение, вероятно, надежнее.

– Пожалуй, я слишком пристрастна. Женщины с моей внешностью не могут быть объективны к таким девушкам, как Дайан.

– С внешностью у вас все в порядке, мисс Хант.

– Речь не об этом. Я никогда не делала ставку на красоту. Но если я скажу, что считала Дайан довольно глупой, пустой и в целом не очень приятной особой, вы можете подумать, что я ей завидовала.

– Если вы так считали, почему пустили ее в свою квартиру?

– Она жила в душной меблированной комнатушке. Здесь все равно никого бы не было несколько дней, вот я и дала ей ключ.

– А почему вы это скрывали? Даже Бесси ничего не знала.

– Ничего я не скрывала. В пятницу мы с Дайан вместе обедали. Она сказала, что в ее комнате ужасно жарко, я и предложила ей пожить у меня, в относительном комфорте. Если бы я забежала домой в пятницу вечером или увидела бы Бесси, я бы ей сказала. Впрочем, Бесси и так бы все узнала, когда пришла бы в субботу.

– Раньше вы разрешали кому-нибудь пользоваться вашей квартирой?

– Конечно. А почему и нет?

– Говорят, вы очень щедры. И импульсивны, так ведь?

Она снова засмеялась.

– Тетя Сьюзи говорит, что я веду себя как простушка из слезливых сказочек, а я ей отвечаю, что в конечном итоге простушки оказываются в выигрыше. По крайней мере, не заработаешь невроз, копаясь в причинах тех или иных людских поступков и размышляя, не пытается ли вас кто-то использовать.

– Зато могут по ошибке убить, – произнес я. – В этот раз вам повезло.

– Продолжайте, – сказала она со смехом. – Впрочем, мистер Макферсон, не такой уж вы и сухарь. Сколько своих рубашек вы отдали другим людям?

– Я шотландец, – коротко ответил я, не желая показывать, как мне приятно, что она разгадала мой характер.

Она вновь рассмеялась.

– Шотландскую скупость часто преувеличивают. Моя бабушка Керкленд была самой великодушной и щедрой женщиной в мире.

– Ваша бабушка – шотландка?

– Да, из местечка Питлохри.

Надо же! Я слышал о Питлохри. Мой отец родом из Блэйр-Этхол.

Мы пожали друг другу руки..

– Ваша родня была очень набожной?

– Отец – нет. А в семье матери постоянно твердили о первородном грехе.

– Ага! Семейные распри! – сказала Лора. – Только не говорите, что ваш отец читал Дарвина!

– Роберта Ингерсолла[30].

Она схватилась за голову.

– Представляю, какое у вас было детство!

– Только когда мой старик немного перебирал. Все остальное время Роберт Ингерсолл даже не приближался к апостольской половине поля.

– Но имя чем-то притягивало, и, став старше, вы тайком читали его книги.

– Откуда вы знаете?

– Вы решили узнать все на свете, чтобы никто не смог вами помыкать.

И тут я начал рассказывать про свою жизнь. Должно быть, мой рассказ звучал как похождения Фрэнка Мерриуэлла[31] и Супермена вместе взятых, изданные в девяноста девяти выпусках по пять центов за штуку. Макферсон против «Ассоциации производителей молочных продуктов». Макферсон в Вашингтоне. Знаменитая ночь Макферсона в наркоманском притоне. Макферсон внедряется в незаконную брокерскую фирму. Профсоюзный рэкет глазами Макферсона. Убийцы, которых я знал. После этого мы каким-то образом вернулись к детским годам Макферсона. Из грязи в князи или босоногий паренек из Бруклина. Кажется, я описал ей все матчи «Лонгайлендских могавков» с моим участием. Я поведал, как отправил в нокаут Рокко, Итальянского Монстра, и как Спаркс Лампини, который поставил на Рокко, в отместку вырубил меня. А еще я говорил о своей родне, о маме и сестре, что выскочила замуж за босса и стала той еще стервой. Я даже рассказал, как мы все болели дифтерией, и Дэйви, мой младший братишка, умер. Я уже лет десять не упоминал о Дэйви.

Лора сидела, сложив руки на золотистом одеянии, и слушала меня с таким лицом, словно сам Моисей читал ей свои заповеди. Наверное, именно это имел в виду Уолдо, когда говорил об умении тонко польстить.

– Вы совсем не похожи на сыщика, – заметила она.

– У вас есть знакомые сыщики?

– В детективах обычно два типа сыщиков: крутые парни, что разговаривают сквозь зубы и действуют, руководствуясь инстинктами, или холодные, бездушные сухари с научным складом ума, которые разглядывают под микроскопом каждый волосок.

– А вам какие больше нравятся?

– Никакие, – ответила она. – Я не люблю людей, которые зарабатывают на жизнь слежкой и суют нос в чужие дела. Я не считаю сыщиков героями, по-моему, они отвратительны.

– Спасибо на добром слове.

Она слегка улыбнулась.

– Вы другой. Те, кого вы преследуете, должны быть пойманы. У вас очень важная работа. Надеюсь, вы расскажете мне еще миллион историй.

– Конечно! – сказал я, раздуваясь от гордости. – Я лучше Шахерезады. Проведя со мной тысячу и один вечер, вы не узнаете даже о половине моих доблестных деяний.

– Вы и разговариваете не как сыщик.

– Неужели я не похож ни на крутого парня, ни на интеллектуала?

Мы рассмеялись. Здесь погибла девушка. Ее тело лежало на полу в этой комнате. Так я встретился с Лорой. И мы без удержу смеялись. Вели себя как старые друзья и позже, в половине четвертого утра, когда она сказала, что проголодалась, пошли на кухню и открыли какие-то консервы. Выпили крепкого чаю, сидя за кухонным столом, словно близкие родственники. Я предполагал, что именно так все и должно было происходить, когда рядом она – живая, теплая, проявляющая искренний интерес, – и не ошибся.

– Слушайте! – сказала Лора.

Мы слышали шум дождя, треск поленьев в камине и рев туманной сирены на Ист-Ривер.

– Мы посреди Манхэттена, и у нас свой маленький мирок.