Ладья - Дэниел О’Мэлли

Я открыла таблицу и стала просматривать, пока не нашла того, что искала.

– Отряд выпускного курса Имения отрабатывает скрытые маневры в получасе от черты города, – сообщила я. – Мы отправим их на подмогу.

– Это законно?

– Да. Согласно уставу школы. Одну секунду. – Я отвела трубку подальше и крикнула Ингрид, чтобы та сообщила фрау Блюмен. И тут же вернулась к разговору с начальником смены. – Какая ситуация с прессой?

– Пока ничего, – натянуто ответил он. На заднем фоне было слышно, как люди усиленно над чем-то трудятся. – Были некоторые сообщения, но мы быстро с ними сработали.

Я взвесила ситуацию и, сделав глубокий вдох, приказала:

– Отключите связь в городе.

– Простите? – ошарашенно переспросил начальник смены.

– Выполняйте и отзвонитесь, когда закончите. Погодите, Льюис! Вы меня слышите?

– Да, ладья Томас.

– Насколько у вас темно? – спросила я.

– Что?

– Насколько у вас темно? У нас десять минут седьмого и уже темно. Ливерпуль западнее нас, значит, солнце у вас садится позднее. Так насколько темно? – Кто-то рядом с Льюисом ответил неразборчиво. – Что он сказал?

– Сказал, что темно. Так же, как здесь.

– Ладно тогда… нам придется отключить все электричество. Устроить блэкаут, – сказала я, содрогаясь при мысли о том, к каким проблемам это может привести. – Сейчас же.

– А мы это можем? – усомнился он.

– Техники Ладейной открыли себе аварийный доступ к электростанциям шестнадцати крупнейших городов Великобритании. – Это я раскрыла существование проекта, который сама инициировала девять месяцев назад.

– Никогда об этом не слышал, – признался начальник смены.

– Эта информация… закрыта. – На самом деле, об этом знали только члены Правления и техники, которые этим непосредственно занимались. – Я распоряжусь, и мы их отключим.

– Весь город? – неуверенно спросил он.

– По возможности – всю соответствующую территорию. Весь город – при необходимости. Но связь отключить обязательно: мне нужно, чтобы прессе было сложно выяснять подробности, а записать что-либо – еще сложнее, а то и вообще невозможно.

– Да, хорошо, я сообщу отрядам. – И мы одновременно повесили трубки.

Затем я позвонила в отдел информационных технологий и повергла Ливерпуль во тьму.

– Ингрид, наш субъект из Аргентины? – крикнула я сквозь дверь.

– Да.

– Мне нужно поговорить с кем-нибудь из коней. Соедини меня с тем, кто сейчас на связи. И зачем мне звонил Гештальт?

– Экхарт в Париже, Габбинс на первой линии, Гештальт на второй, – спокойно ответила секретарь.

Я схватила трубку и вышла на первую линию.

– Гарри?

– Секундочку, Мифани. – Я услышала, как он взял телефон и стал разговаривать с кем-то еще. – Да, министр, выяснилось, что самолет разбился в результате действия загадочной силы. Да. Да. Что это было? Мы называем это гравитацией. – Он вздохнул и взял трубку, чтобы говорить со мной. – Видите, ладья Томас, вот почему мы храним свои дела в секрете. Люди ищут даже самые нелепые оправдания. Неудивительно, что век разума[5] удостоился такой теплой встречи. Ведь он наконец позволил сверхъестественному передохнуть.

– М-м, как очаровательно, – проговорила я, просматривая высланные мне на электронную почту подробности о происшествии. – Послушай, в Ливерпуле у представителя аргентинского правительства неожиданно возникла критическая ситуация. Возможно, нам придется вытаскивать ее. Прочти письмо, которое я тебе пересылаю, и подумай, какие будут последствия, если мы ее убьем, и готовься.

– Господи боже! – воскликнул он и повесил трубку. Я включила вторую линию.

– Гештальт? Где твои тела?

– Одно в Вулверхэмптоне, одно в Ноттингеме, оба уже едут в Ливерпуль. Сам я в Ладейной у себя в кабинете.

– Хорошо. Мы отключили связь в городе. Сможешь успокоить людей?

– Да.

– Нам нужно с этим покончить как можно скорее, – сообщила я и повесила трубку.

– Льюис на первой линии, – крикнула Ингрид.

– Льюис? Электричество отключили? – спросила я.

– Да, но… – Он запнулся.

– Но что?

– Но там где-то остались телерепортеры, и мы не можем их найти.

– Вот черт!

Я оборвала звонок и набрала по внутреннему номеру департамент сокрытия от медиа.

– Это ладья Томас. Я слышала, по центру Ливерпуля разъезжают телерепортеры – объясните, почему?

– Там в центре расположена телестанция, – сухо ответил Каспар Драгошлевич, начальник департамента сокрытия от медиа.

– И мы дали на это разрешение?

– Удивительно, но у меня нет сверхъестественных способностей, чтобы влиять на размещение баз телевизионщиков. Зато у нас есть свой человек на станции, который мгновенно дает нам знать, что они сняли, и тогда мы сможем что-то с этим сделать.

– Удачи с этим, – фыркнула я. – Если они снимут то, что я думаю, то они станут защищать это ценой своих жизней. Что есть у твоих Врунов?

– Я не хотел бы, что вы так их называли. – Драгошлевич вздохнул. – Вы говорите о секторе тактической дезинформации.

– Каспар, нам придется сказать что-нибудь людям, а эта аргентинка, отхаркивающая эктоплазму, превращающуюся в зверей, нападающих на людей… ну, в общем, это та информация, которую нам следует всеми силами не разглашать.

– Знаете, ладья Томас, с вашими-то языковыми навыками очень удивительно, что вы работаете не в моем департаменте.

– Уж сделайте что-нибудь, пожалуйста, – сказала я и повесила трубку. Новый звонок раздался почти мгновенно. – Да?

– Это Льюис… у нас еще трое погибших и еще две команды репортеров.

– Как дела с военными? Мне посылать баргестов?

– Не думаю, они оцепляют цель. Подождите… она мертва, – сообщил Льюис.

– Мертва? – спросила я напряженно.

– Да, подтверждено.

– А животные?