Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» - Юрий Корчевский

– Главное – бей врага из засады, – поучал Курт. – замаскируйся хорошо, в этом залог успеха. Бей в борт! Если идет колонна танков или машин, стреляй сначала в последнюю в колонне, отрежь пути к отступлению. А потом – и остальных.

Павел слушал и мотал на ус. Надо знать тактику врага, тем более – удачливого.

В город раненые не выходили. Они бы и рады были, но в больничной пижаме можно было дойти только до первого патруля.

Настал день выписки. Павла осмотрели двое врачей, поставили подписи под заключением: годен к строевой службе.

– Гренадер, после тяжелого ранения, по приказу командования, положен отпуск. Поедете к родным, в Кольберг?

– Я бы хотел вернуться на Восточный фронт, – заявил Павел.

Врачи переглянулись.

– Получите документы в канцелярии, форму и можете следовать на вокзал и на сборный пункт.

Павел вышел и остановился у неплотно прикрытой двери.

– Он какой-то странный, этот померанец. Каждый после ранения хочет подольше остаться в тылу, окунуться в спокойную жизнь. А этот?

– Что с него взять после контузии? Пусть едет.

Павел только усмехнулся.

В канцелярии он показал врачебную справку, получил солдатскую книжку и аттестаты. Также ему вручили значок «за ранение». На овальном металлическом значке в обрамлении лавровых венков красовались два скрещенных меча и стальной шлем М35 со свастикой. Павел с интересом рассматривал его.

– Что смотришь, гренадер? Все правильно. У тебя значок серебряный, за тяжелое ранение. значок черного цвета дается за легкое ранение, а золотой лучше не получать.

– Почему?

– Так его тем дают, у кого ноги или руки нет или кто зрение от полученного ранения потерял.

На вещевом складе обер-ефрейтор подобрал ему форму по размеру. Только мельком взглянув на Павла, он скрылся в подсобке и вынес комплект униформы.

– Надевай.

Форма села как влитая. По размеру подобрали ботинки и пилотку – тоже черную, с розовым треугольным шевроном и маленькой кокардой.

– знак отличия есть?

– Да вот – два значка.

– Цепляй. И попомни старую тыловую крысу – они тебе помогут.

Павел нацепил на форму значок «за ранение» и «за танковую атаку».

– Отлично! Теперь полюбуйся на себя!

Обер-ефрейтор подвел его к зеркалу, и Павел не узнал себя. На него смотрел молодцеватый немец-танкист. Даже выражение лица стало другим.

– Вот! Настоящий гренадер! С такими воинами мы сломим сопротивление большевиков.

– Яволь, герр обер-ефрейтор!

То ли настроение у каптенармуса было хорошим, то ли Павел ему понравился, но он запер дверь и достал из тумбочки бутылку шнапса.

– У меня племянник на Восточном фронте, на тебя похож. Давай выпьем за победу.

Он плеснул шнапса на дно двух рюмочек.

– Прозит!

Выпили. Шнапс Павлу не понравился – слабоват был и отдавал самогоном.

– Да хранит тебя господь, Пауль!

Павел поблагодарил каптенармуса и вышел из госпиталя.

Куда идти, где вокзал? Подсказали прохожие. Он повернул за угол, к остановке трамвая, и тут же наткнулся на патруль.

– Гренадер, стой! – скомандовал фельдфебель. за ним стояли двое рядовых. – Документы!

Павел достал из кармана документы, протянул. Фельдфебель изучил справку и солдатскую книжку.

– Только из госпиталя?

– Так точно!

Фельдфебель мазнул взглядом по значкам, вернул документы и вдруг потянул носом.

– Э, солдат, да ты пьян!

– Никак нет, спиртом раны обрабатывал, – нашелся Павел.

– Хорошо, я не буду придираться. Ты храбрый воин, я вижу значок «за танковую атаку» с цифрой «25». Такой не дадут кому попало!

– Так точно, господин фельдфебель!

Патруль удалился. «Интересно, – думал Павел, глядя им вслед, – а у немцев гауптвахта есть? И что бы они могли сделать со мной за выпивку?» Ответа Павел не знал.

Он добрался до вокзала, предъявил в воинскую кассу документы и получил билет. Еще в госпитале ему выдали деньги – рейхсмарки, жалованье танкиста с фронтовыми надбавками, и отдельно – за ранение.

Ожидая свой поезд, Павел решил сходить в пивную на вокзале. И вошел было, но эта оказалась только для офицеров. Солдатская находилась в подвале.

В пивной было накурено. Солдаты всех родов войск сидели на жестких стульях и потягивали пиво из высоких кружек.

– Тебе какое, солдат?

Павел марок не знал. Стоявший рядом эсэсман посоветовал:

– Бери баварское черное.

Они устроились за одном столом. Павел отхлебнул из кружки. Пиво оказалось густым, в меру холодным и чуть пощипывало язык. Вкусно.

– На фронт? – спросил эсэсман.

– Да, после ранения.

Эсэсман посмотрел на значки.

– Да ты герой! Вижу – ранен был тяжело.

– В танке горел.

Эсэсман наклонился:

– Страшно на фронте?

– Страшно, – не покривил душой Павел.

– Вот и нас на Восточный фронт посылают.

– Люди везде живут, – заметил Павел.

– Это – да. Ты давно с передовой?

– Уже почти два месяца.

– Так ты из-под Курска?

– Угадал, там большое танковое сражение было.

– знаю. Ладно, желаю удачи. Бармен, пива за мой счет герою! – Эсэсман кинул на барную стойку деньги и вышел.

Посидев немного, Павел допил пиво и вышел на перрон. Поезд уже стоял на путях, по платформе сновали пассажиры. В вагоны садились в основном военные, провожали их женщины.

Павел расположился на верхней полке и смотрел в окно на проплывающий пейзаж. Как только пересекли границу с Польшей, за окном появились разрушенные дома, пусть и редкие пока. И войск немецких стало больше.

В вагоне вместе с Павлом ехали в основном рядовой состав и гражданские. Солдаты выпивали, покупая на каждой станции у поляков самогон или наливки.

Судя по обрывкам разговоров, ехать на фронт никому не хотелось. Конечно, это вам не 41-й год, когда немецкая армия наступала по 40–50 километров в день. Теперь гитлеровцы пятились назад, а после Курской дуги моральный дух вообще упал. Если в начале войны немцы и помыслить не могли о поражении, то теперь стали задумываться. Фанатично в Гитлера и неминуемую победу верили только эсэсовцы.

Павел добрался до Минска, куда ему и было предписано, нашел сборный пункт и предъявил документы. Обер-лейтенант, прочитав их, обрадовался: