Обрученные Венецией - Мадлен Эссе

Девушка лишь со страхом смотрела на матушку, которая более не желала ничего объяснять ей, а только безмолвно смотрела куда-то вдаль.

– Я могу идти, маменька? – спросила Каролина, и только тогда Патрисия устремила свой взор в ее сторону.

– Да, но я надеюсь, что ты обязательно прислушаешься к моим наставлениям. Ведь так?

Каролина понимала, что перечить матушке значило вызвать ее гнев. И хотя герцогиня Патрисия редко выходила из себя, в данном случае до этого оставалось недолго. Каролина присела в реверансе и покинула каминную, пообещав матушке обязательно внять ее словам.

Но возмущение юной синьорины просто не давало ей покоя. Неужто вся замужняя жизнь и впрямь походит на заточение? И все дамы берут на себя эту непомерную ношу? Так, как это сейчас делает Изольда. Уж она-то будет примерной женой. Но не ужели ее не угнетает эта отчужденность от жизни? Она ведь, словно кукла, которую посадят – она сидит, поставят – она стоит, на ней будут рвать волосы, ломать ей руки, ноги – и она будет молчать. И Изольда будет молчать, во всем слушаясь своего мужа.

Каролина с детства слышала о том, что женщина подлежит мужской тирании: сначала строгости отца, потом не меньшей строгости мужа. Любая попытка выйти за отведенные ей обществом границы не поощрялась. А эта необходимая черта, как скромность в характере женщины, отсутствие стремления бывать в обществе, а также блистать умом, вмешиваться в политику? Нет, женщина должна довольствоваться четырьмя стенами, устраивать уют у семейного очага, рожать и воспитывать детей.

Каролина отчаянно тряхнула головой, словно отгоняла от себя страшный сон. Ей нужно придумать что угодно, только бы избежать всего этого. Разве может она, свободная сейчас, словно птица, позволить запереть себя в тесной клетке? Каролине вспомнились слова матери, которыми она утешала дочь в тот вечер, когда они с Изольдой поругались. Тогдашняя фраза Каролины: «Я выйду замуж только по любви!» – принуждала юную синьорину к ответственности за громкое обещание. Ей необходимо сделать все, чтобы выйти замуж за желанного человека! Даже более того, что есть в ее силах!

Тогда юная синьорина и предположить не могла, что ее страстное желание, полное чувства и воодушевления, словно белоснежная птица, взметнулось ввысь…

В очередной раз, пользуясь моментом отсутствия отца, Каролина незаметно проникла в библиотеку и вернула на свое мес то «Фьяметту». С того самого дня, когда она впервые позволила себе тайком посетить эту библиотеку, число прочитанных ею изданий непрерывно росло. И лишь одна рукопись не давала синьорине покоя, однако, она никак не решалась ее взять. Ведь Каролина знала, что эта книга – не просто красноречивый роман о чувственности. Судя по картинке на обложке, она таила в себе столько откровенности, сколько синьорине еще не приходилось познавать. Причем откровенность эта была не столько плотской, сколько внутренней. Каролина ясно чувствовала, что, прочитав рукопись, ей станет известно множество вещей, которые смогут пригодиться ей в будущем.

Ее рука, словно по велению волшебства, сама потянулась к толстому переплету и достала тяжелую книгу. Красивая дама на обложке, с оголенными плечами, закрывшая глаза от упоительного поцелуя мужских уст, уже свидетельствовала о порочном содержании, но… именно этим она манила невинный девичий разум.

«Пороки и величие венецианцев» – эта рукопись не раз попадалась синьорине в руки, но осмелиться прочитать ее она никак не могла. Сейчас Каролина посчитала, что она уже просто не в силах терпеть угнетающее любопытство. Она знала, что эта книга не просто запретна для ее глаз и сердца, – она есть символ предательства для ее отца, таившего к венецианцам лютую ненависть.

Поглощенная разгоряченным желанием вникнуть в происходящее за этим толстым коричневым переплетом, девушка присела за стол в комнате, где проходили ее уроки, и всем сознанием погрузилась в чтение книги.

Открывающийся перед ее глазами новый мир породил какие-то странные чувства. Неизвестный автор раскрыл полностью жизнь венецианских дам, в которой Каролина заметила столько сходства с генуэзками. Но наиболее насыщенной ей виделась жизнь куртизанок: от беспечных веселых дней, проведенных на раутах, за свободным чтением книг, в дискуссиях и спорах с верховенством власти в области интересов, представляющих политику и экономику, до жарких, страстных ночей в постели с любовниками разного статуса и возраста. И при этом жизнь каждой из трех героинь раскрывалась не только со стороны плотских утех, низменных желаний и греховности. За всем этим стояли истинные причины выбора неподобающего образа жизни: нищета, жажда избежать монашества, сокрытие от мужа-деспота.

На удивление Каролины, в Венеции уже прошло время, когда куртизанки слыли распутницами, но теперь, вместе с увеличением количества запретов, в этой республике внедрялся образ «почтительной куртизанки», который в какой-то степени даже принимался ее властями. Каким бы ни был образ венецианской проститутки, с одной стороны, ее признавали распутницей, с другой – интеллектуалкой.

Теперь Каролине становилось понятно, отчего мужчины так стремятся развлечься с куртизанками, игнорируя при этом верных жен-домохозяек. Это не только плотское удовольствие, но и желание получить от женщины то, чего невозможно получить от супруги, – всестороннего общения.

Ведь и мужчин заковывает в кандалы современный уклад общества. Какой юноша не захочет жениться на желанной девушке, а не по велению родителя, который ищет исключительно свою выгоду от брака сына? Но постепенно этот самый юноша невольно превратится в отражение собственного отца, жаждущего большего достатка и процветания своей династии.

Когда Каролина дошла до момента откровенного описания близости куртизанки с одним из патрициев Венеции, она почувствовала легкий холодок, пробежавший по ее телу, и мгновенно захлопнула книгу. Тяжело дыша, волнуясь за познание неизвестного, она теперь не решалась снова распахнуть издание. Поглощаясь ранее чтением о платонической любви, она прежде не могла даже предположить, что между мужчиной и женщиной, помимо признаний в любви и вечерних прогулок, может произойти нечто подобное. Для Каролины это была неизведанная тайна. Ведь ни мать, ни кто-либо из других родственниц не имел права объяснять девушке, что происходит в брачной постели между молодыми, ибо даже познание это разумом считалось великим грехом для невесты, порочащим ее невинность.

Осторожно, словно опасаясь собственных рук, Каролина открыла книгу и нашла то место, где закончила чтение. Стыдясь и краснея своих познаний, она ощущала смятение, прежде всего от восхищения, имевшего наглость зародиться в ее душе. Восхищения тем самовольством и дерзостью, которую имели куртизанки в своем развязном поведении.

Но самое главное, что существует у этих женщин и чего нет у истинной дамы, – это выбор. Выбор желанной свободы, украденной мужской властью. Выбор желанного мужчины… И даже такая чепуха, как выбор книг на полке.

Теперь у нее не оставалось сомнений, что в этом мире все же существует возможность не стыдиться своей образованности. Правда, способ получить доступ к желанным ей благам через развратный образ жизни для нее являлся постыдной крайностью, на которую она полагала себя не способной. Однако ей так хотелось достичь этой грани свободы с безволием, дабы хоть на миг насладиться ощущением птичьего полета – необъятного простора, вольномыслия и легкости.