Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина

И замер, когда ее брови напряглись: «Узнала!»

– Это же… Ну я дочке такой делала… Вот – дня два назад. А вы откуда…

Подавившись словами, она смотрела на него, оцепенев в предчувствии беды. Но Артур не собирался сразу обрушивать на нее горе и спросил вполне деловым тоном:

– Вы наверняка не ей одной рисовали такую красоту? Часто такой маникюр заказывают?

Такие взгляды, в которых прямо сейчас умирает последняя надежда, он встречал не раз. И догадался, что она ответит, прежде чем Елена Михайловна выдавила:

– В первый раз… такой… Она сама набросала эскиз…

«Черт возьми, – подумал он расстроенно. – Тогда без вариантов».

– Что с ней? – У матери внезапно сел голос, но она даже не подумала откашляться. – Где моя девочка?

Поднявшись, Артур протянул ей руку:

– Елена Михайловна, сейчас вам придется поехать со мной. Я должен кое-что показать вам.

Он сам чуть не проклял себя за это вырвавшееся «кое-что». Это была ее дочь, а не кое-что… По крайней мере, некоторые части тела девочки…

Не подав ему руки, словно Логов уже стал ее заклятым врагом, стремившимся причинить боль, которой не будет конца, Старостина встала и пошла к выходу, ровно держа спину. Она не хотела сдаваться, пока оставался хотя бы один шанс…

Благодарно махнув полицейским, собравшимся стайкой вокруг дежурного, Артур быстро вышел за ней следом и указал на свою «Ауди»:

– Садитесь, пожалуйста.

Она выбрала заднее сиденье. Но ему все равно пришлось продолжить разговор, чтобы не терять времени. Пока они добирались до владений судмедэксперта, Артур узнал, что Елена Михайловна так и не вышла замуж во второй раз, но так называемый «друг» у нее был. Не выпуская руля, Логов одной рукой записал его данные: Беленков Александр Викторович, семьдесят шестого года рождения, работает в автосервисе.

«В автосервисе найдется, чем распилить тело…»

Он взглянул на Старостину через зеркало:

– Как давно вы с ним встречаетесь?

Ее рот изогнулся:

– Не знаю. Полгода… А какая разница? Я же не его разыскиваю.

Голос прозвучал зло, и Артур подумал: «Ты догадываешься, почему я расспрашиваю о нем, только не хочешь допускать такой мысли…» Но пока не было проведено опознание фрагментов тела, он решил не заходить слишком далеко. Вдруг это все же не Надежда…

Это была она. Ее кисти. Ее ступня.

Мать поняла это, только взглянув, и Артуру пришлось подхватить женщину, чтобы та не упала на пол. Глаза ее закатились, рот безвольно открылся, и вся она отяжелела в его руках. Узнавание сбило ее с ног, хотя ему казалось, что эта женщина выдержит. Он ошибся.

Звякнув пузырьками, судмедэксперт Стефанович быстро открыл один и сунул ватку ей под нос. Елена Михайловна сморщилась и чихнула, совсем тихо, смущенно… В этот момент возвращения к жизни она еще не вспомнила, что никакой жизни у нее больше нет.

А в следующий миг реальность так схватила за горло, что она захрипела, испугав даже привычного ко всему судмедэксперта, который отпрянул от них со своим пузырьком.

– Есть что-нибудь? – Артур бросил на него умоляющий взгляд. – Укольчик…

– Я с трупами работаю, им успокаивающие ни к чему. – Сергей Олегович посмотрел на него неодобрительно.

Но все же полез в другой шкафчик, достал упаковку ампул и одноразовый шприц. Елена Михайловна все так же жутко хрипела, извиваясь в руках Логова, и от этого вспомнилось, как, раздирая горло, кричала Сашка, узнав о смерти мамы. Наверное, Старостины также не могли жить друг без друга… Куда же черт понес эту бедную девочку?!

После укола Елена Михайловна пришла в себя не сразу, но само проникновение иглы, легкая боль в предплечье отвлекли ее, и Артур успокоился: по крайней мере, Старостина не умрет у него на руках от разрыва сердца. Может быть, позднее… Но он успеет хоть что-то вытянуть из нее. Не для себя – для нее.

* * *

До своего кабинета Логов довел ее в полубессознательном состоянии. Гуманнее было бы отвезти несчастную женщину домой, поручить ее кому-то из родственников. Но Артур не мог просто забыть, что по городу рыщет кровожадный зверь, разрывающий людей на куски. И нельзя было терять ни секунды, пока другая доверчивая девочка не попала в его лапы…

Он подумал о Сашке: когда уходил утром, она оставалась дома, но вдруг ослушалась, вышла в городские джунгли, и хищник учуял ее запах?

«С чего я взял, что эти девочки могут быть как-то связаны? – Логов гнал прочь саднящую мысль, а она возвращалась. – Моя дурацкая интуиция тоже может дать сбой… Старостины живут в Черкизово. Сашка там и не бывала, наверное…»

Но на ходу, поддерживая Елену Михайловну под руку, он все же набрал сообщение Саше: «Ты дома? Не выходи никуда».

К его облегчению, она сразу откликнулась: «Ты уже говорил! Сижу дома. Читаю».

Артур послал ей улыбающийся смайлик с сердечками вместо глаз. По его мнению, он означал: «Умница!»

Спрятав телефон, он распахнул дверь:

– Прошу вас.

Ее не удивила галантность следователя, ей было все равно. Скорее всего Старостина даже не замечала, куда шла и где оказалась. Артур усадил ее на стул и сел напротив, но она смотрела мимо него, и взгляд ее ничего не выражал – это было плохо. Апатия страшнее ярости, человек превращается в мертвеца еще при жизни, хотя этого может никто не заметить. Тот, кого охватывает бешенство, сразу бросается в глаза, он мечется, расплескивая боль, разрушая мир вокруг, но тем самым сохраняя рассудок, спасая себе жизнь… Лучше б эта женщина орала на него и требовала четвертовать ублюдка, надругавшегося над ее дочерью. Но она молчала.

Артур призвал на помощь официальный тон, который обычно пробуждал людей, заставлял собраться:

– Елена Михайловна, давайте по порядку, я буду записывать на диктофон, чтобы ничего не упустить. Я правильно понял, что в последний раз вы видели дочь утром тридцать первого января?

– Да, – ответила она с таким безразличием, что Артур черкнул в блокноте: «Направить к психологу».

– Куда Надежда собиралась?

– В институт. Потом к подруге. С ночевкой.

– У них это было заведено?

– Да.

– Утром она ведь должна была пойти на лекции? Почему уже днем вы забили тревогу?

– Она не позвонила… Она всегда звонила, чтобы пожелать доброго утра. Она не могла просто забыть об этом. Обо мне…

– У вас были теплые отношения?

У Старостиной задрожали губы:

– Очень. Она же моя… единственная…

– Как зовут подругу?

Ее взгляд по-прежнему был устремлен поверх плеча Логова, в черное ничто, которое видела сейчас только она. Но Артура все время тянуло обернуться, точно позади могла сидеть