Наследник погибшего брата - Анна Бигси

Я слишком растерян и не в себе.

— Как? — ахает Ирма.

— Откуда я знаю, — вызвериваюсь на нее и быстрым шагом иду к лифту.

Двигаюсь на автопилоте. Спускаюсь на подземную парковку и сажусь в машину. Я в прострации, словно оглушенный. В голове не укладывается, как это могло произойти. Выруливаю с территории офиса, но на проспект выехать не получается. Что-то случилось на переходе, и дорога перекрыта. Звучно матерюсь и выхожу из машины, громко хлопнув дверью. Психую, но все же иду туда. Может, помощь нужна. На асфальте лежит девушка. Без сознания. Беременная…

Глава 21. Алла

Нервно смотрю на часы. Стрелки словно взбесились и летят вперед со скоростью света. Но пешком и правда есть шанс не опоздать. Водитель включает поворотник и перестраивается. Как только удается прижаться правее, останавливается. Благодарю и выхожу из машины. Ледяной ветер пронизывает до костей. Зябко веду плечами, обнимаю живот и торопливо иду к светофору.

Пока пешеходам горит красный, движение очень оживленное. Машины снуют туда-сюда, не сбавляя скорости. Каждый старается проскочить как можно быстрее, и пробка впереди никого не останавливает.

Нервно поглядываю на секунды на светофоре и жду, когда загорится зеленый. Время бежит слишком быстро, как же его притормозить. Телефон оживает в моих руках и начинает вибрировать, смотрю на дисплей — номер снова незнакомый, но не ответить я не могу. Вдруг что-то важное?

— Алло, — выдыхаю обреченно, боясь услышать опять Сергея.

— Добрый день, мне нужна Вершинина Алла Александровна. — Голос женский и тон довольно официальный.

— Это я, — робко отвечаю.

Загорается зеленый для пешеходов, и я по инерции шагаю на проезжую часть.

— Я личный помощник Колмогорова Назара Леонидовича. — От этой фамилии меня прошибает холодный пот, а сердце делает кульбит в груди. — Он просил отменить вашу встречу сегодня.

Колмогоров? Леонидович? Сергей… Назар? Совпадение? Странно как-то. Невольно замедляю шаг, собирая частички пазла воедино, а когда смысл сказанных слов доходит до меня, и вовсе останавливаюсь. Отменить? То есть как? А как же работа? Я не могу вновь остаться без нее.

Паника накатывает внезапно, и становится тяжело дышать. Голова предательски кружится, а перед глазами все плывет. Надо срочно присесть, но я не понимаю, в какую сторону идти. Пытаюсь сфокусировать зрение, но не получается. Люди идут мимо, и никому нет дела до моего состояния.

— Алла Александровна, вы слышите меня? — опять этот голос в динамике.

Я слышу, но ответить не могу. Язык словно распух и не желает подчиняться. Меня качает в сторону, телефон выпадает из рук. Слышу визг тормозов и оборачиваюсь. Машина несется на меня, а я не могу сдвинуться с места от страха. Ноги словно приросли к асфальту. Мгновение — и я проваливаюсь в темноту, за которой не чувствую ничего.

— Жива? — Взволнованный мужской голос звучит словно сквозь вату.

— Да, но состояние тяжелое, — отвечает ему женский.

Грудная клетка давит, не могу вдохнуть глубже. Я не чувствую своего тела. И боли тоже не чувствую. Пытаюсь отрыть глаза, но веки слишком тяжелые, словно налитые свинцом.

— Куда вы ее? — все тот же мужчина. Я не знаю его совершенно точно. Какое ему дело?

— В Склиф. — Женщина, видимо, врач. Фиксирует мое тело на чем-то жестком.

— Везите в ГКБ, — спорит мужчина.

— Но…

Сердце бьется медленно, из последних сил. Все замирает, время словно останавливается. Я здесь. Все слышу, но не могу участвовать в их споре. Надо сказать, чтобы позвонили моим подругам. Светлане и Полине, они помогут… Но ресурса хватает только на дыхание.

— Достаточно веский аргумент? — давит интонацией, от которой даже мне становится не по себе.

— Хорошо, — сдается врач, и меня куда-то везут на каталке.

Слышу, как колесики скребутся об асфальт, и ощущаю вибрацию во всем теле. Вновь проваливаюсь в спасительную темноту.

Ненадолго. Меня выдергивают из нее. Словно выныриваю из толщи воды и шумно вдыхаю. На лице кислородная маска. Вой сирены и яркий свет. Капельницы и ритмичный звук какого-то прибора. Я в скорой. Едем в больницу.

— Боря, ну что там? — все тот же женский голос. — Не довезем девочку.

— Ирина Алихановна, все, что могу, — отвечает ей другой мужской. — Минут пятнадцать.

— Плохо дело…

Я понимаю, что это про меня. И даже успеваю подумать, как глупо все вышло. Мне не хватило совсем чуть-чуть, чтобы начать новую жизнь. Я не успела.

Надо мной склоняется врач, голос которой я уже слышала. Красивая такая, только глаза печальные… видимо, и правда все плохо.

— Держись, девонька, — приговаривает она и заботливо гладит меня по волосам. — Недалеко осталось.

— Что с малышкой? — выдавливаю из себя и с надеждой смотрю на нее.

— Держись. — Та сжимает мою ладонь. — Она за тебя держится. Не бросай ее.

Одинокая капля скатывается по моей щеке. Только бы с дочкой все было хорошо. Пусть хоть ее спасут. Она должна жить.

— Я стараюсь…

— Поговори со мной. Не отключайся, — настаивает врач, и я снова пытаюсь сфокусировать взгляд на ее лице.

— Как вас зовут?

— Ирина, — улыбается она.

— Если спасут мою девочку, — нервно сглатываю, в горле все пересохло, — я ее назову, как вас.

— Мы вас обеих спасем, — с готовностью обещает Ирина, но я понимаю, что это нереально.

Сознание стремительно ускользает, и поймать его не получается.

— Боря, тормози! — сквозь пелену слышу истошный крик и утекаю в небытие.

Глава 22. Назар

Я немного заторможен, плаваю в каком-то немом отуплении. Осознание произошедшей трагедии еще не наступило. В частности потому, что я не даю волю эмоциям. Сейчас не вовремя. Мне нужно собраться и решить много вопросов.

Не верю, что Сергея больше нет. Даже не пытаюсь смириться с утратой. Меня еще не накрыло, но горе ходит вокруг и подбирается все ближе. Долго сопротивляться не получится. Адреналин сойдет на нет, и не останется ничего… Пустота и горечь одиночества.

— Да, мы все получили, — говорит в телефон Николай и протягивает мне свежераспечатанные документы.

Пробегаюсь глазами по сухим строчкам, пытаясь вникнуть, но это какая-то абракадабра. Жестом прошу дать мне трубку.

— Вы издеваетесь? — рычу в динамик. — Нихрена я не понимаю, что здесь написано! — психую и отшвыриваю в сторону листы с непонятными каракулями, что прислали из колонии. — Вы можете мне нормально объяснить, почему вчера вечером я общался с братом по телефону и все было хорошо, а сегодня утром он вдруг умер?

— Нормально вам объяснят после вскрытия, — хмыкает начальник. — А я могу лишь поделиться неподтвержденной информацией.

— Так делитесь!

Я уже на грани срыва. Так и подмывает поехать