Наследник погибшего брата - Анна Бигси

безусловно, знаю. Но вот на практике не очень понимаю. Брат несколько раз говорил, что у него должен родиться сын, наследник. Как такое возможно?

— Почему мальчик? — хмурится Быстрицкий и возвращается на свое место. — Девочка и должна быть.

— Это невозможно, — поджимаю губы и качаю головой. Где-то закралась ошибка? Или это чей-то обман?

— Послушайте, Назар, — выдыхает главврач. — При всем уважении, но вот…

Оборачиваюсь и вижу открытую карту пациента. Пробегаюсь глазами и вижу, что в результатах УЗИ написан пол. Девочка.

— Странно… — бормочу себе под нос.

Это может значить только то, что Сергей не знал пол своего ребенка. Или Алла умышленно его обманывала. Но зачем?

— Если вы не доверяете нашей больнице, можете сделать тест ДНК.

— Отличная идея, — внезапно хватаюсь за нее, как за спасительную соломинку. — Я сделаю тест, чтобы убедиться в отцовстве. Но в другой клинике.

— Как угодно. — Павел Ильич примирительно поднимает руки. — Я попрошу медсестру, она соберет материал.

— Я могу увидеть ее? — напряженно спрашиваю я.

— Кого? — непонимающе хмурится Быстрицкий. — Маму или малышку?

Удар ниже пояса. Черт. Аж дыхание срывается. Но я быстро возвращаю контроль над эмоциями.

— Девочку.

— Конечно, пойдемте. — Главврач с улыбкой встает. — Только надо переодеться. В неонатологию не пустят так.

— Хорошо.

Надеваю одноразовый халат, бахилы и шапочку и иду следом за Быстрицким. Двигаюсь по инерции, а сам плаваю в каких-то невнятных мыслях и переживаниях. Даже не могу четко уловить, что больше всего меня тревожит.

— Сюда, пожалуйста. — Главврач распахивает передо мной дверь в отделение.

Послушно прохожу и едва не врезаюсь в пожилую медсестру.

— Галина Федоровна, пропустите нас, — натянуто просит Павел Ильич.

— А это вы куда? — подозрительно прищуривается та.

— А это отец с дочерью познакомится хочет, — указывает он на меня.

— Ясно.

Галина провожает нас до нужной двери и, шаркая шлепками, удаляется.

— Проходите. — Быстрицкий вновь пропускает меня вперед и сам заходит следом.

Мельком заглядывает в несколько кювезов и останавливается напротив одного.

— Вот здесь ваша малышка.

Подхожу ближе и первым делом замечаю, что на бирке только фамилия. Моя. Неприятный озноб проходит по телу.

— А имя? — зачем-то уточняю я.

Вроде и все понимаю, но в голове не укладывается. Какая-то дикость.

— Обычно данные матери пишут. — Быстрицкий равнодушно пожимает плечами.

— Ясно, — пожимаю плечами. — Я могу побыть наедине с ребенком?

— Конечно, — кивает он и выходит.

Смотрю на малышку. Первый раз. Такая малюсенькая, сморщенная и смешная. Я никогда не видел таких маленьких. На картинках и в рекламе младенцы выглядят иначе. Не чувствую ничего. Хотя чего я ожидал? Увижу ребенка и проснется отцовский инстинкт? Увы, не случилось. Я вообще пока никак не идентифицирую себя с этой малышкой. Не ощущаю родственных связей. Может, я дефектный и совсем не создан для детей. Хотя я это и так знал и не собирался их заводить. О чем вообще думаю в такой момент? Тяжело это и очень сложно.

Выхожу из палаты, но главврача нигде не видно. Ушел, что ли? Куда мне идти, не имею понятия и двигаюсь к той двери, в которую входил. Оказываюсь на лестнице, спускаюсь ниже на этаж и застываю, увидев крупными буквами «реанимация». Сердце сбивается с ритма, а ноги прирастают к полу. Какого хера, Назар? Уходи отсюда. Не надо никого жалеть.

Но здравый смысл выносит волной отчаянного желания увидеть Аллу. Решительно иду в отделение. На посту стоят медсестра и врач. Видят меня и переглядываются. Плана у меня нет, придется импровизировать.

— Добрый день, вы кто? — Молодой доктор сканирует меня внимательным взглядом.

Читаю его бейдж «Зав. отделением Грехов Егор Дмитриевич». Отлично! Так кстати вспоминаю, что Алексей говорил про ИВЛ для реанимации. Самое время.

— Я от Павла Ильича, — криво усмехаюсь и протягиваю руку. — Он сказал, вам нужно какое-то оборудование для отделения.

Грехов зависает на мгновение, а потом все же соображает. Расплывается в улыбке и пожимает мою ладонь.

— Да, точно! Вы можете подождать? Я быстро.

— Конечно, — с готовностью соглашаюсь. — Я у вас тут немного осмотрюсь?

— Не положено… — хмурится заведующий. Какой правильный.

— Я без фанатизма, никто меня не заметит.

— Хорошо. — Он недовольно поджимает губы. — Только не мешайте работе персонала.

— Естественно.

Грехов уходит к себе в кабинет, а я иду дальше по коридору. Благодаря прозрачным стенам могу видеть все, что происходит в палатах, но ищу Аллу. Ищу и не нахожу. Неприятные мурашки курсируют по телу и нагнетают тревожных мыслей, но я отгоняю их всеми силами. Если бы что-то случилось, мне бы уже сообщили.

Телефон вибрирует в кармане. Смотрю на экран — Николай. Время поджимает. Пора выезжать, а то не успею в колонию. Но я не могу вот так уйти. Мне надо ее увидеть. Сбрасываю звонок и продолжаю поиск. Наконец замечаю и на мгновение перестаю дышать.

Алла лежит на кровати у стены. На ее лице по-прежнему маска, а руки исколоты иглами от капельниц. Какие-то трубки расходятся в разные стороны, но на мониторе видно, что сердце бьется. Нервно сглатываю и едва сдерживаюсь, чтобы не войти в палату. Смотрю на нее, и все внутри сжимается. Мне физически больно видеть ее такой. Словно в грудь воткнули что-то острое и проворачивают там. Мазохизм какой-то.

— Вот вы где. — От голоса заведующего дрожь проходит по телу, но внешне я остаюсь спокойным.

— Да, — забираю из его рук лист со списком и киваю на Аллу. — Что с ней?

— Авария, — вздыхает Егор. — Какой-то лихач сбил на пешеходном переходе.

— Его поймали?

— Да, уже в полиции.

Надо бы узнать подробности. Но не сейчас.

— Она беременная была. — Тихий голос врача, наполненный горечью, проходит по нервам. — Ребенка не спасли… Лишь бы сама выжила.

Сжимаю кулаки до хруста в пальцах. Внутри все переворачивается от осознания, что сам все это устроил. Но не имею права на слабость. Не должен жалеть ее, но по-другому не получается.

— Какой прогноз? — все же спрашиваю и ненавижу себя за это.

— Молодая. Это плюс. Ослабленный организм от тяжелой беременности. Это минус. Делаем все возможное.

Какая еще тяжелая беременность? Чего я, мать вашу, не знаю? Какого хера случился проеб с информацией? Телефон снова вибрирует, но ответить я до сих пор не могу.

— Возьмите мой номер, — протягиваю врачу визитку. — Это личный.

— Зачем? — хмурится Грехов.

— Сообщите, если что-то изменится или понадобится, — киваю на девушку у стены. Если врач не идиот, то сделает все правильно.

— Не понимаю…

— А вам и не нужно, — ободряюще хлопаю его по плечу. — Просто сделайте, как я прошу.

— Хорошо.

Стремительно ухожу из отделения, а затем из больницы. Пронизывающий ветер пробирает до костей, но