Большая книга ужасов – 87 - Елена Арсеньева

У Адриана не раз уже возникало ощущение, что они с Бруйяром не просто переговариваются друг с другом – ну или мыслями обмениваются, какая разница?! – но и переглядываются между собой, когда им встречается что-то удивительное или загадочное. И вот сейчас они как бы снова переглянулись – вернее, тупо уставились друг на друга, пытаясь осмыслить то, что сказала Мать мертвых лошадей.

Вернуть себе первоначальное обличье может только один из них. Или Бруйяр снова станет обычным конем, или Адриан станет человеком. Но… но что тогда произойдет с другим?

– Если один из вас вернет себе истинное обличье – другой сразу же умрет, и его мертвое тело – тело коня или тело человека – упадет наземь, – мягко, сочувственно проговорила Мать мертвых лошадей. Но какие же это были беспощадные слова!

Адриан вздрогнул, представив себе, как он стоит над мертвым Бруйяром, а поскольку Бруйяр тоже содрогнулся – наверное, он вообразил, что стоит над мертвым Адрианом. Ну да, они ужасно мешают друг другу, они только и мечтают разъединиться, но… но не такой же ценой!

– Может, есть еще какое-нибудь средство? – испуганно спросил Адриан, а Бруйяр закивал. – Наверняка есть!

– Возможно, и есть, – согласилась Мать мертвых лошадей. – Только я его не знаю. Однако о чем тебе печалиться, Адриан? Ты можешь спросить, как тебе спастись, у самого колдуна Марсо!

Адриан разинул рот… вернее, его разинул Бруйяр. Оба подумали о пропавшей тетрадке. Очень может быть, там и впрямь описано какое-то средство для их спасения, и Лиза с Таней нашли бы его – но тетрадка пропала!

Глаза Матери мертвых лошадей задумчиво поднялись к небу, которое чуть заметно светлело на востоке.

– Если ты поспешишь, то успеешь застать колдуна Марсо в церкви, – сообщила она.

– Что?! – вскричали Бруйяр и Адриан. – Но ведь он умер!

– Умер, да, и очень давно. Однако перед смертью он принял постриг и стал благочестивым монахом. Раз в месяц бывает такое утро… если кто-то войдет в кладбищенскую церковь на заре, но до того как на землю падет первый солнечный луч и прокричат третьи петухи, он увидит, как на церковных скамьях[30] сидят призраки праведных людей, похороненных на этом кладбище. Нынче как раз такое утро. Ты знаешь, что твой предок погребен в Муляне?

Бруйяр остался бы неподвижен (ну да, в самом деле, откуда ему было знать, где погребен его предок?!), однако Адриан заставил его кивнуть в знак согласия. Он вспомнил слова Калиго Корней о том, что колдун Марсо в старости сделался монахом в монастыре Муляна, поэтому его и похоронили на церковном кладбище в этой деревне. Значит… значит, колдун Марсо сейчас может оказаться в церкви!

– Нам надо спешить! – воскликнул он, с тревогой глядя на небо.

– Спешите! – отозвалось откуда-то издалека, словно ветром повеяло, и Адриан с удивлением заметил, что Мать мертвых лошадей исчезла.

– Скорей, скорей! – засуетился и запрыгал в воде Николя-из-под-моста, который за все это время не произнес ни словечка. – Удачи, Бруйяр, и тебе, Адриан! Девчонкам не рассказывайте, что я… что я… – Он сконфуженно умолк.

– Мы скажем, что ты помог нам! – крикнул Адриан. – Спасибо, Николя-из-под-моста!

И Бруйяр унесся прочь.

Адриан даже представить себе не мог, что конь способен скакать так быстро! Бруйяр не выбирал дорогу и мчался не по асфальту, а прямиком через поля и по лесным тропам. И что рассвет наступает так быстро, Адриан тоже не мог представить. Небо неудержимо светлело, и на бледном горизонте разливалось тусклое золото, изгоняя ночную тьму. Звезды теперь едва мерцали только на западе.

– Скорей, скорей! – твердил Адриан. – Скорей, Бруйяр!

Бруйяра не надо было подгонять. Он ворвался в Мулян как буря, промчался между домами, невероятным прыжком перескочил кладбищенскую ограду и, процокав по ступенькам, шагнул в открытую дверь церкви.

И у Адриана перехватило дыхание, потому что всю дорогу он мучился мыслью, что не могут души усопших оказаться в церкви, что это сказка… но даже если они там окажутся – увидеть их будет уж точно невозможно!

Но нет. Он увидел на церковных скамьях прозрачные силуэты. Призраки сидели спиной ко входу, взоры их были устремлены на алтарь. Но кто же их них колдун Марсо? Как его позвать? По имени? По прозвищу?

– Дед! Помоги! – вырвалось из самой глубины его души, и, хоть Бруйяр не издал ни звука, один из призраков медленно поднялся, словно воспарил над скамьей, а потом так же медленно повернулся.

Когда они встретились глазами, Адриан замер – но не от страха, а от волнения и восторга. Так бывает, когда августовской ночью смотришь на медленное течение звезд по черному небу и заглядываешь в неведомую бездну пространства. В какую бездну времени он сейчас заглянул, в какую глубину!

– Дитя мое, скорей к лавуару! Надо сжечь перо! – услышал он, но в тот же миг слабый голос призрака был заглушен петушиным криком, а потом яркий золотой луч восходящего солнца прорвался в узкое стрельчатое окно церкви, и Адриан понял, что кроме них с Бруйяром здесь уже никого нет.

Едва войдя в свою спальню, сестрички развернули листок и уткнулись в него.

И вот что они прочли:

«…Возможно, это и в самом деле действует только ночью. А днем? Как-то раз в лесу мне попалась волчья шкура. Набросив ее на себя, я бегал целую ночь и вел себя как настоящий волк. Мне ничего не стоило поймать овцу и задрать ее. На ее визг вышел хозяин, но, увидев меня, спрятался. И правильно сделал, иначе я в обличье волка задрал бы и его! К утру я вернулся на то же самое место, где нашел шкуру, и сбросил ее, а потом развел костер и сжег, чтобы не попалась кому-то другому и не наделала бы вреда. Я не мог забыть об охватившем меня страстном желании убить человека. А другой оборотень мог бы не удержаться!.. Ну так вот: волки из этой стаи никуда не делись, хотя шкура одного из них была сожжена. Словом, днем исчезает только тот оборотень, которому принадлежит шкура или другое магическое одеяние, а насчет ночи сказать ничего не…»

На этом запись обрывалась.

– Это про что? – изумилась Таня.

– Я, кажется, поняла… – сосредоточенно нахмурилась Лиза. – Когда ты удрала из гаража, папа поднял один листок из тех, которые рассыпались, и прочитал что-то такое: мол, если ночью сжечь на огне рыбью кожу, птичьи перья или звериную шкуру, потом вся порода исчезнет. Понимаешь? Наверное, эта страница как раз продолжение той!

– Значит, надо всего-навсего сжечь перо! – воскликнула Таня. – Понимаешь? То перо, которое осталось на чердаке, помнишь? Я на него журналы бросила, оно, наверное, так и лежит там! Пошли скорей! – Она шагнула к двери, но на лестнице послышались шаги, потом голос отца:

– Вижу, вы предпочитаете реальность выдумке. Сериал отличный.