Драконья сага. Трёхлунная ночь - Туи Сазерленд

– Вот это да! – воскликнула Солнышко. Про королеву Пурпур она и думать забыла. – Какой хорошенький!

Воришка был похож на ленивца из радужного леса, но покрупнее, не такой пушистый и совсем без когтей. Густой тёмный мех покрывал только голову и спускался длинной гривой на плечи. Тело прикрывала тонкая белая ткань, подозрительно похожая на лоскут оконной занавески из главного зала, а через плечо висела такая же белая сумочка.

– Хорошенькая, – поправил Искр. – Вот и я так считаю… но кое-кто из здешних драконов мигом её проглотит, стоит только отвернуться. Она в безопасности только здесь, в коллекции. – Он поднял воришку, и они приветственно потёрлись носами.

– Откуда она у тебя? – с любопытством спросила Солнышко. – И почему ты зовёшь её Цветком?

Он осторожно пересадил зверька себе на шею, где тот уцепился за гребень передними лапками, ловко удерживаясь на задних, и стал подниматься по пандусу вдоль стены. Солнышко поплелась следом. Удобный случай сбежать, но входную дверь Искр вряд ли забыл запереть.

– Два десятка лет назад воришки нагрянули к нам в гости, – с усмешкой начал он рассказывать, – ты, должно быть, слышала. Этой единственной удалось уцелеть.

Двадцать лет назад? Солнышко не сразу поняла, что он имеет в виду.

– Погоди… воришки? Я думала, был только один, который убил королеву и унёс сокровища.

Она загляделась на громадный аквариум, окутанный зеленоватым сиянием, которое, казалось, исходило от самих морских существ. Здесь были невиданные рыбы с выпученными глазами и невероятным количеством плавников, клыкастые морские коньки, огромные фиолетовые слизни. Тварь, похожая на осьминога с несколькими десятками щупалец, деловито крошила раковины моллюсков и отправляла их содержимое в чёрный разинутый клюв.

Белый дракон покачал головой:

– Ничего подобного, их трое было. Двое удрали с добычей, а эта спряталась возле дворца, и мы её поймали. Огонь хотела насадить её голову на кол, но мне она понравилась, а в те времена за меня ещё было кому заступиться. – Он горько вздохнул, погладил крыльями воришку у себя на спине и снова их опустил. – Ожог возразила, что голова воришки на стене никого не впечатлит, а только будет напоминать о нелепой смерти матери. Цветочек понравилась и Пламени, она даже предлагала поймать ещё кого-нибудь и разводить их у нас. А братья сказали, что хоть что-то мне можно позволить сделать по-своему, потому что мать, пока была жива, на каждом шагу придиралась…

Он печально умолк, и Солнышко, взглянув на него, не решилась расспрашивать о королеве Оазис.

– Искр!!! – снова заревела Пурпур откуда-то с верхнего яруса, и в темноте сверкнула вспышка драконьего пламени.

– Иду, иду! – отозвался он вежливо и продолжил неторопливо рассказывать: – Короче, почти все были за то, чтобы мне разрешить, а теперь и Огонь привыкла. Я хотел назвать воришку Колючкой – уж больно ловко она управлялась со своим игрушечным мечом, пока его не отняли, – но потом она стала показывать на гобелен с вытканными цветами, всё тыкала и тыкала в него лапкой, а потом на себя – и тогда я понял, что ей нравится имя Цветок, хотя разобрать её чириканье до сих пор не могу.

Солнышко обернулась на ходу к очередному экспонату и тут же пожалела об этом. В стеклянном ящике были выставлены части драконьих тел: перепончатые лапы морских, тройные языки вместо раздвоенных, половинка крыла невиданной пурпурно-серой расцветки, закрученный хвост с растущим на чешуе странным лишайником, уродливо искривлённые зубы и когти.

Она с отвращением передёрнула крыльями и снова взглянула на Искра с Цветком.

– Вот как? Ни разу не слыхала, чтобы звери сами выбирали себе имена. Да и воришку у себя никто на моей памяти не держал. Если уж говорить о домашних любимцах, то… – Она с ужасом захлопнула пасть. Чуть-чуть не проговорилась про ленивцев в радужном лесу, дура! Надо думать, что говоришь. Он сразу догадался бы, где прячутся драконята.

– Да? – с любопытством обернулся Искр. – Что ты хотела сказать о любимцах?

– Ну… я только слышала, что их держат сами воришки.

– О да! – живо согласился он и даже заулыбался, что было на него совсем не похоже. – Цветочек обожает мышей, а ещё кормит птиц, когда они случайно залетают во двор. – Он протянул лапу за спину, и воришка похлопала по ней, показывая, что никуда не делась.

– Она что, понимает нашу речь? – заинтересовалась Солнышко.

– Нет, конечно, но всё равно очень смышлёная! Почти сразу стала прибегать на колокольчик, и рисовать я её научил – теперь, если ей что-то надо, рисует и показывает!

– Рисовать? – поразилась Солнышко. Кисть которой рисовала она сама, была размером почти с воришку. – Чем же она рисует?

– Сделала себе такую совсем-совсем крохотную кисточку. Она вообще любит что-нибудь мастерить! – похвастался принц. – Вот из тканей, например. То и дело во что-нибудь заворачивается, уж не знаю, зачем. Огонь жалуется, что все занавески уже в дырах, хуже моли, говорит… Зато какая изобретательность!

«Вот уж действительно», – подумала Солнышко, вспоминая сожжённое гнездо воришек. Она внимательно взглянула в неожиданно умные карие глаза зверька, так похожие на драконьи. – Что творится в этой крошечной головке? Мозг в ней вряд ли больше грейпфрута размером, но вдруг он работает каким-то особенным образом? Эти воришки могут оказаться разумнее, чем кажется».

В сумраке появились очертания ещё одного дракона, но Солнышко уже приготовилась к неожиданностям и не испугалась. Ещё одно чучело, на сей раз земляного, с сетью необычных красных прожилок на распахнутых крыльях, но без зубов и когтей. Вид у странного уродца был какой-то озадаченный.

– Три луны! Что это с ним?

– Продавцы уверяли, что он из яйца, зачарованного дракомантом, – хмыкнул Искр, – или, вернее сказать, проклятого. То ли месть, то ли что. Кому нужен такой – без когтей и зубов? Он и выжить-то не смог бы один, так что здесь ему самое место.

«Как и недоростку странного цвета без шипа на хвосте, – невольно подумала Солнышко, – я такой же беззащитный уродец».

«Нет, неправда, – одёрнула она себя. – Великая судьба просто так не достаётся!»

Она снова обернулась на несчастного земляного, превращённого в чучело. Зачарованное яйцо? Может, и с её яйцом случилось что-то подобное? Кто же мог такое учинить? Зачем?

В памяти всплыли вопросы, которые Тёрн задавала троице ночных. Она спрашивала о драконе по имени Камнерой – и впрямь дракомант, не иначе! Неужели это он?

Солнышко так глубоко задумалась, что на следующий экспонат, тёмно-алого цвета, и не взглянула бы толком, если бы дракон вдруг не кинулся вперёд с яростным шипением. Искр поспешно отскочил, едва не столкнув её с пандуса. Она припала к полу с колотящимся сердцем, судорожно цепляясь когтями за трещины в камне.

– Исссскррр! Ну наконец-то! – злобно оскалилась Пупур.

Дым из её ноздрей окутывал рога, но не мог скрыть обугленную и слипшуюся чешую над обнажённой челюстью и перекошенный мутный глаз. Золотой кольчужный панцирь с рубинам и янтарём исчез, как и кольца с медальонами и прочие украшения. Осталась лишь рубиновая инкрустация над здоровым глазом, который горел свирепым огнём.