Выстрел в спину - Николай Леонов

Исключение составлял Павел Ветров, он захаживал к ним вечерами, сидя на кухне, молчал и с чуть иронической улыбкой выслушивал новости, которые сообщала ему Ирина, испытующе поглядывал на Олега. Тот в присутствии Павла сникал, отступал на второй план, будто стеснялся чего-то. Ирине такое поведение мужа было неприятно. Казалось, что Павел имеет какое-то право на Олега, будто все время его молча осуждает. И Ирина сперва приревновала, а вскоре невзлюбила Павла.

Олег Перов совсем не был так силен и уверен в себе, как казалось со стороны.

Когда возникли трудности с мебелью, семейными расходами и устройством на работу, Олег растерялся. Однако он умел терпеть и ждать. Прошло время, он устроился на завод, получил группу в спортобществе, молодожены научились считать рубли и жить по средствам. Затем появился Семен Семенович и играючи разрешил вопрос с бытом. И Олег вновь уверовал в свою звезду, за ним всегда ухаживали, выручили и теперь. Так было, так будет, убеждал он себя. Когда долг достиг трех тысяч, Олег начал нервничать, Ирина ходила сияющая, верила в него, как в Бога. Олег не мог сойти с пьедестала, заявить о своей несостоятельности, сказать: хватит, всю жизнь нельзя застелить паласами, Олег прикинул – три тысячи можно отдать за два года, но какие это будут годы? Выручило предложение Семена Семеновича. Олег принял его, справился с заданием, понял, с кем имеет дело, и успокоился: он вернет свои деньги, которые заплатил за меня, в пятикратном размере. Олег не представлял пока размаха Семена Семеновича.

Казалось бы, все прекрасно, красавица жена и великолепная квартира, работа на заводе и вечерние занятия в зале. Олег прожил в довольстве недолго, буквально две-три недели. Работаешь в двух местах, и все равно приходится считать рубли, чуть распустишься – долг. Все так живут, уговаривал он себя и старался забыть Семена Семеновича, который наверняка рубли не считал. Неудовлетворенность, страх прожить вот так, на двух работах, от получки до получки, трясясь в троллейбусе и выбирая жене цветы подешевле, не давали Олегу покоя. Уверенность в себе, внешняя беззаботность, умение держаться на публике и привлекать внимание стали Олега утомлять. Он попытался поговорить с Иришкой – начал разговор, прикрываясь улыбкой и шуточками. Она его осыпала поцелуями, сказала, чтобы он бросил вторую работу, жизнь прекрасна и удивительна, он, Олег Перов, великий человек, маг и волшебник. Он включился в игру, и разговор продолжался в ресторане, где они пили шампанское и танцевали. На следующий день Олег с головной болью и карандашом в руках пытался закрыть финансовую брешь, пробитую вчерашним вечером. В обед к Олегу подошел малознакомый рабочий и, поводя носом, заговорщицки подмигнул: «Головка бо-бо, начальник тоже человек, а на тебя наговаривают, мол, красна девица, кефир пьет».

Закрывшись в кабинете, они выпили четвертинку и по бутылке пива, закусили бутербродами, которые новый приятель вынул из промасленного кармана спецовки. И тут Олег почему-то вспомнил, как он стоял на одном из приемов, было это то ли в Вене, то ли в Мюнхене, и настырный иностранный журналист уговаривал его выпить рюмку коньяку, а Олег только отшучивался и пил сок с бутербродами.

На занятия в спортзал он пришел совершенно разбитый. Построил группу, скомканно провел разминку, дал ребятам задание и улегся в тренерской на диване. «Пью теплую водку из грязных стаканов», – жалея и одновременно презирая себя, думал он. Почему-то его потрясало не то, что он начал вообще пить водку, да еще в рабочее время. Нет, он горевал, что пришлось пить теплую водку и из грязного стакана.

Докатился, ни льда тебе, Перов, ни уважения, технолог ты, одним словом, и больше никто. Скоро начнешь прятать от Иришки трешницы и говорить о ней в мужской компании пренебрежительно, называя обидными словами – «моя» и «она». «От «моей» дождешься, «она» разве мужика понимает?»

Из зала доносился грохот железа, значит, ребята поехали, кто во что горазд, таскают, друг перед другом выпендриваются, а не работают по заданию. Он позвонил Павлу. Ветров разговаривал сухо, короткими рваными фразами. Олег не вешал трубку, цеплялся за разговор, будто искал спасения, и Павел наконец понял и зло сказал:

– Не раскисай, через полчаса заеду за тобой.

Ровно через полчаса такси остановилось у спортзала. Ветров, не увидев Олега, вышел из машины и стал неторопливо прогуливаться, изредка поглядывая на часы и усмехаясь. Он приехал, как всегда, абсолютно точно, из окна зала его прекрасно видно, так зачем заходить, рассуждал Павел.

Олег сидел в тренерской – окно здесь выходило на противоположную сторону, – смотрел на часы и нервничал. Все разговоры о дружбе не стоят выеденного яйца, думал он, где его, Павла, хваленая точность?

Прошло двадцать минут, когда Олег наконец догадался выйти на улицу. Павел не сказал, что ждет уже давно, полагая, что это ясно без слов, молча кивнул, и они, не сговариваясь, поехали к Перовым. Не произойди этого глупейшего двадцатиминутного ожидания, возможно, разговор, такой важный для Перова, сложился бы иначе. Они доехали, не проронив ни слова, Ирины дома не было; когда уселись на кухне напротив друг друга, Олег кипел от обиды и негодования, а Павел был полон холодного сарказма. Тяжелый деревянный стол разделял их, словно ничейная земля или пограничная волоса. И конечно, не выдержал молчания Олег, он не знал, с чего начать и чем кончить, вообще не знал, о чем говорить. Вместо того чтобы сказать просто: мол, потерял себя, помоги найти, Олег начал упрекать всех в равнодушии и эгоизме. Павел слушал, привычно потирая подбородок, и зло щурился, он не вдумывался в слова друга, терпеливо ждал, когда тот кончит, чтобы врезать этому здоровенному мозгляку и слюнтяю.

Наконец Олег выдохся, начал повторяться, говорить о несерьезных мелочах. Павел провел ладонью по столу, стряхивая все несерьезные обиды друга на пол и как бы расчищая перед собой площадку для ответного нападения.

– Отстрелялся? – спросил он. – Отойди в сторону, дай стрельнуть другому. Я давно хотел тебе сказать несколько слов. С чего ты начал свою жизнь? Ты женился. Прекрасно. Такие девушки, как Ирина, встречаются одна на миллион. Однако семейная жизнь не только любовь, цветы и совместные радости. Женившись, мужчина, тем более когда он старше своей подруги, берет на себя уйму обязательств. Устройство быта, хлеб насущный, – Павел загибал пальцы, – воспитание жены и себя, да-да, себя, потому что супруг, глава семьи, это мужчина в новом качестве. И главное, создание в семье духовных ценностей. Что ты уже сделал?

Квартира? Прекрасно! Ты нашел каких-то проходимцев, которые… не перебивай, я чувствую, проходимцев с другой стороны улицы. И ты сам знаешь, что я прав. У тебя не было денег, ты отгрохал шикарную квартиру, все здесь здорово, продуманно, удобно. Это не твоя квартира. Чужая. У меня хуже и беднее в десять раз. Но это моя квартира, – Павел ударил себя в грудь. – Возьми у меня любую вещь и спроси: Павел, расскажи мне, к примеру, про это кресло. И я тебе отвечу, когда и где я его купил, на какие деньги, как я их заработал. Расскажу, как не получалась телевизионная передача, как я ее все-таки сделал, как звонил в сберкассу, ожидая гонорара, получив его, бегал по магазинам. Я хотел другое кресло, но оно оказалось слишком дорого, и я купил это. И так каждая вещь в моем, – он снова стукнул себя в грудь, – доме. За все, за каждую вилку, занавесочку заплачено трудом. Мне дома тепло и уютно, потому что меня окружают не вещи, а воспоминания о прожитой жизни. Как тебе здесь? О чем ты думаешь, когда сидишь в своей роскошной гостиной? Вспоминаешь аккуратного улыбчивого человека с подобострастным взглядом жуликоватого официанта? Тебе хорошо, Олег Перов?