Турнир - Денис Юрин

Возможно, чуть позже он бы что-нибудь да расслышал, но довольно быстро справившиеся с запиранием двери охранники не дали ему достаточно времени, чтобы поупражнять слух.

– Пройдемте, милостивый государь. Нам прямо! – раздался за спиной разбойника сдавленный хриплый бас.

Гангрубер обернулся. Из всей четверки возле двери стоял лишь Квирт, тот самый парень, что рассматривал его портрет, сравнивая с оригиналом, и неуважительно назвал его лицо рожей. Остальные охранники куда-то исчезли.

«Должно быть, здесь где-то поблизости имеется потайная дверь, отделанная той же обивкой, что и стены. Хорошо же служивые петли смазывают, даже тихого скрипа не услышал… – подумал Дитрих, ничуть не удивившись внезапному исчезновению троицы провожатых во главе с их командиром. – Только вот зачем же они так поступили? К чему такое явное позерство? – задал сам себе вопрос гость и незамедлительно на него ответил: – Своеобразная демонстрация силы, точнее, их «всевидящего ока». Они как будто предупредили, что всегда находятся рядом, что постоянно следят за мной. Явно боятся, что не удержусь и покой других гостей растревожу иль что сунусь куда и увижу то, что мне видеть совсем не положено… Ну, что ж! Коль хотите, забавляйтесь вдоволь, шпийоны недоделанные, подглядывайте, сколько влезет, все равно ни черта не углядите! Мне до ваших постояльцев дела нет, мне бы со своим вопросом побыстрей разобраться и в милый лес, на любимую полянку к костерку…»

Дитрих не снизошел до ответа, лишь кивнул и быстрым, по-армейски четким шагом направился к видневшейся вдали лестнице. Он решил принять правила навязываемой ему игры и держался демонстративно уверенно, всем своим видом показывая, что ничуть не боится и пренебрегает опасностью. Его левая рука даже не легла на рукоять меча, чтобы придержать болтавшиеся при ходьбе и бьющие по ногам ножны.

Рослый парень неотступно шел за ним следом, но соблюдал уважительную дистанцию, так что затылок разбойника не ощущал на себе его тяжелого дыхания. О том же, чтобы допустить по отношению к гостю благородного происхождения словесную грубость или осмелиться дотронуться до его плеча рукой, хорошо вышколенный верзила Квирт и не помышлял. Сразу становилось понятно, с каким контингентом гостей охранникам приходилось иметь дело: с одной стороны, влиятельные особы, не привыкшие, что их «лапают» низкородные простолюдины; с другой – отчаянные, не пресмыкающиеся ни перед кем наемники, агрессивно реагирующие на любое прикосновение чужих рук к ним самим, их коням, оружию, одежде или вещам.

Проходя мимо дверных проемов, Дитрих очень хотел хотя бы бросить беглый взгляд направо, хоть мельком увидеть обеденный зал и трапезничающих посетителей, однако он удержался от опрометчивого поступка, который, вполне вероятно, был бы истолкован шедшим позади охранником и его прячущимися дружками как грубое нарушение установленных в заведении правил.

Остаток пути до лестницы и сам подъем по ней прошел без каких-либо происшествий. И вот Дитрих очутился на втором этаже, в точно таком же по размеру, освещенности и убранству коридоре, у которого, однако, было одно существенное отличие от прохода первого этажа. Здесь были двери, много закрытых, а возможно, и запертых, добротных дубовых дверей, из-за которых не доносилось ни звука. Возле каждой из них дежурило по бдительному охраннику. Одни стражи сидели на стульях, опершись широкими спинами на дверные створки, другие расхаживали взад-вперед, охраняя покой постояльцев. Лишь перед одной из дверей не было выставлено часового, именно к ней Квирт Дитриха и подвел. Когда же разбойник принял приглашение провожатого пройти внутрь, выраженное не словом, а жестом руки, тот сразу закрыл за гостем плотные, не пропускающие звук дубовые створки, запер дверь на ключ и встал на часах, охраняя таинство вот-вот должной начаться беседы.

* * *

В мире нет совершенства, а наши планы всегда расходятся с действительностью: когда немного, а когда и существенно. Каким бы умным ни был человек, но ему никогда не учесть бесчисленное множество случайных объективных и субъективных факторов, влияющих на ход реализации его замыслов.

Желая обделать темные делишки, влиятельные особы со всего королевства или их доверенные лица приезжали в Мелингдорм ради всего одной краткой встречи с мастерами удавки и отмычки, подобранными для них господином Гарвоном. Однако порою вельможам приходилось ждать несколько дней, прежде чем обговорить с наемником намеченное злодеяние, ведь далеко не во всех случаях хозяин «Рева Вепря» решался обращаться к мелингдормцам. Будущие вершители коварных замыслов тоже частенько проделывали долгий путь из других городов, чтобы заключить выгодный контракт. В дороге же, как известно, всякое могло приключиться. Разбойник мог стать жертвой другого разбойника, искусного наемного убийцу могли задержать стражники по какому-либо пустяковому поводу, например, за пьяную драку в придорожном кабаке, а мастер взлома замков мог потерять в дороге котомку с драгоценными инструментами. Одним словом, иногда обстоятельства складывались так, что и напыщенным особам благородных кровей приходилось задерживаться в Мелингдорме на несколько дней, а предусмотрительный господин Гарвон делал все, чтобы аристократам не докучали и чтобы их вынужденное бездействие протекало как можно приятней.

Комната, в которую привели разбойника, была наилучшим образом приспособлена как для праздного времяпрепровождения, так и для хорошего отдыха; как для проведения беседы по важным делам, так и для спокойных раздумий за бокалом вина в удобном кресле перед мирно горевшим камином. Просторное помещение, походившее по размерам скорее на залу, нежели на гостевую комнату, было обставлено предусмотрительными устроителями так, что как будто состояло из нескольких отдельных комнат, не имевших ни перегородок, ни стен. По левую руку от двери вдоль всего окна был сооружен невысокий, но широкий помост, на котором величественно возвышался добротный обеденный стол с пятью креслами, обшитыми звериными шкурами. Судя по натюрморту из грязных тарелок, скомканных салфеток, недоеденных яств на золотых блюдах и не опустошенных до конца графинов с вином, постояльцы только что оттрапезничали, и как следствие, наверняка пребывали в хорошем расположении духа. Кроме того, Гангрубер отметил, что скрывавшиеся под видом дамочек путешественники обладали отменным аппетитом и тугим кошельком. Даже в дни очень удачного грабежа разбойник не мог позволить себе подобных диковинных деликатесов да еще в таких количествах. Впрочем, в тех заведениях, где он привык бывать, набор предлагаемых блюд был куда проще.

Почти половину противоположной ко входу стены занимал огромный камин, в котором успокаивающе потрескивали поленья. В двух-трех шагах от горевшего очага на каменном полу был разложен огромный красно-зеленый ковер, на котором состязались друг с другом в грации и в фантазиях пластики тела три обнаженные танцовщицы (разноцветные, прозрачные накидки и павлиньи перья в волосах вряд ли можно было считать одеждой). То, что бесстыдницы девицы выделывали, вряд ли можно было назвать танцем, скорее это был акт медленного, вялотекущего, коллективно-однополого соития под музыку, которую из последних сил вымучивал из старенькой, заигранной лютни скромно стоявший в сторонке и уже давно безразличный к созерцанию женских прелестей музыкант. Дитрих знал, что многим мужчинам подобные зрелища нравятся; а некоторые даже приходят от них в безумный восторг, однако ему самому было противно смотреть, как наложницы изображают страстные ласки, мечтая при этом лишь о том, чтобы музыка побыстрее закончилась и их наконец-то отпустили.