Турнир - Денис Юрин

– Кто такая? – спросил Аламез у Фанория нарочито громко. – Тоже одна из полукровок-изгоев?

– Мда… всего каких-то три года в захолустье и уже отстал так от жизни, – произнес старик с сочувствием. – Разногласия между нами и остальными морронами давно исчерпаны. Мы полноправные легионеры, дружок, – рука старика потянулась, чтобы по-дружески похлопать Дарка по локтю, но замерла на полпути, а затем вернулась на подлокотник кресла. – Нет, Милена обычный моррон; до воскрешения была человеком. Скажу даже больше, она взаправду женщина, а не иллюзия, подобно той отвратной старушенции, которую ты видел вместо меня. Можешь ее потрогать и убедиться, хотя нет, пардону просим, глупость сказанул… Видишь ли, наша уважаемая спутница слегка недолюбливает мужчин, и к ней лучше не прикасаться. – Фанорий вдруг перешел на вкрадчивый шепот: – Между нами, говорить с ней тоже не советую… никакого удовольствия от беседы, но куча растраченных попусту нервишек. Она считает всех мужиков эдаким своеобразным гибридом шелудивого пса и обожравшейся отрубями свиньи…

– Воняете, как свиньи, а повадки чесоточных кобелей! Я именно так говорила! – уточнила ангельским голоском по-прежнему сидевшая за столом дама. – Фанорий, противный старикашка, я не глухая, я все слышу!

– Впрочем, ее более чем странная точка зрения касаемо мужеского пола не должна тебя тревожить, – успокоил старик, продолжавший разговор в манере общения старых, закадычных приятелей, которыми они с Дарком никогда не являлись.

– Что так? – недоверчиво спросил разбойник, которому минуту назад напомнили, что он моррон, а следовательно, существо по природе своей докучливое, стремящееся узнать как можно больше, если не все…

– А то, мой друг, – то ли с печалью, то ли с насмешкой ответил Фанорий, – что мы сейчас с красавицей Миленой шмоточки свои соберем и заведеньице это, не столь уж и уютное, как нам рассказывали, покинем. А когда двери за нами закроются, ты нас уж боле не увидишь, по крайней мере, ближайшие несколько лет, а там… там, как знать, быть может, дорожки наших судеб вновь пересекутся.

– Слышь, пень трухлявый! – Одним быстрым броском не на шутку рассерженный Дарк оказался за спинкой кресла, а его правая рука схватила горло старика, сжала его, но не очень сильно. – Сколь раз повторять можно?! Надоели загадки, обрыдли! Говори, зачем звал, какое у тя ко мне дело?!

Моррон не хотел придушить собрата по клану, он лишь обозначил серьезность своих намерений, а также наглядно показал, что устал и пребывает далеко не в лучшем расположении духа. Слишком поздно заметив враждебное действие со стороны гостя, Милена было рванулась из-за стола, но тут же села обратно. Девушка поняла, что упустила момент, и теперь, движимая желанием помочь товарищу, могла ему лишь навредить. Большую часть тела противника заслоняла высокая спинка кресла и, конечно же, сидевший в нем Фанорий. Открытыми оставались лишь половина правой руки и верхняя часть головы Аламеза, слишком маленькие мишени, чтобы стрелять навскидку, практически без прицеливания.

– Остынь, слышь, остынь! – обратился к весьма пассивному душителю Фанорий, ничуть не напуганный его выходкой. – Сейчас тебе все расскажу, хотя, собственно, рассказывать-то и нечего. Мы с Миленой прибыли в Мелингдорм по делу, которое тебя никак не касается. А встретиться с тобой пожелала совсем другая особа, естественно, тоже моррон. Мы просто ехали вместе, одной компанией. Дороги, знаешь ли, ныне не безопасны, всякий сброд по кустам прячется… – Фанорий был настолько уверен, что Дарк не причинит ему вреда, что не постеснялся между делом ехидно подначить хозяина положения, – да и в компании со своими как-то веселее. Сейчас мы вас деликатно вдвоем оставим, вот ту особу если приспичит, то и души! Мое же горлышко, будь любезен, в покое оставь. Еще, чего доброго, ноготком грязным неудачно обцарапаешь, грязюку занесешь, нарыв вскочит. И как ты мне тогда прикажешь девиц пышных с такой «красотою» на шее охмурять?

– Ну, и где ж та особа, что по мою падшую разбойничью душу аж в Мелингдорм заявилась? – спросил Дарк, разжав пальцы на горле Фанория, а затем медленно убрав руку. Выходить из-за кресла Аламез не спешил, ведь грозно взиравшая на него Милена до сих пор держала руки под столом. – Только не говори, что это ваша бородавчатая спутница, которая сейчас под одеялами с подушками преет. Я ни ее, ни ее волосатых ляжек в жизни не видывал, выходит, и дел у нее ко мне никаких быть не может!

– Забавное рассуждение! Раз на кровати нежится, значит, девица; коль до сих пор не видел, то и впредь знаться незачем! – внезапно прозвучал в комнате незнакомый мужской голос; приглушенный и искаженный, как будто кто-то говорил из сундука или из шкафа.

Аламез закрутил головой, пытаясь определить, откуда же вещает невидимый собеседник. У него возникло несколько предложений, включая помост под обеденным столом, но почему-то на кровать моррон не подумал. И лишь когда груда подушек, пуфиков, одеял пришла в движение, гость понял свою ошибку, в частности и ту, что на кровати почивала совсем не веселая толстуха. Сперва из мягкой горки высунулась волосатая, оголенная по коленку нога, судя по худобе, явно не принадлежащая дородной даме; затем показалось довольно тощее седалище в штанах, обшитых потертыми кусками кожи; и наконец, кряхтя, выползло и все остальное тело; тело кучера, управлявшего гербовым экипажем. На этот раз обладавший довольно странной фигурой возница был, конечно же, без огромной шляпы, и, к великому удивлению, Дарк сразу узнал в нем своего старого боевого товарища.

– Мартин?! Мартин Гентар, собственной персоной, не верю глазам! – не столь радостно, сколь удивленно выкрикнул Дарк и, неосмотрительно позабыв об осторожности, вышел из-за кресла.

Рыжеволосая воительница тут же воспользовалась оплошностью гостя и бойко вскочила из-за стола. В ее руках оказались сразу два заряженных охотничьих арбалета, которые она, как нетрудно догадаться, тут же нацелила на Аламеза.

– Убери! – приказали одновременно и проделавший неблизкий путь на козлах некромант и вальяжно развалившийся в кресле Фанорий.

Милена безропотно послушалась, хотя в ее сверкавших злостью глазах можно было легко прочесть желание продырявить подставившегося противника.

– Так, значит, это ты решил мой покой растревожить! Разве я неясно тогда… после альмирской заварушки, сказал, что устал, что хочу отдохнуть и не желаю принимать участие в твоих делишках?! – вместо приветствия выпалил на одном дыхании Аламез, глядя хитро прищурившемуся некроманту прямо в глаза, а затем, подумав немного, смягчил чересчур категоричную формулировку: – Пока не желаю!..

– Я тоже рад тебя видеть, – проигнорировав упрек, кивнул Гентар, видимо и не рассчитывавший на теплые, дружеские объятия после трех лет разлуки. – Как правильно заметил уважаемый Фанорий, у меня к тебе важное дело. Мне кажется, обсудить его лучше с глазу на глаз, заодно и претензии свои выскажешь. К чему посвящать в нюансы наших с тобой отношений… – Мартин замялся, ему очень не хотелось употреблять в адрес двух собратьев по клану весьма резкое и обидное словосочетание «посторонних людей», – …тех особ, которым они совершенно неинтересны, – немного пораскинув мозгами, вывернулся некромант.