Запретная страсть - Вайолет Уинспир

Так почему же она стоит здесь с бьющимся сердцем, выстукивающим имя другого человека… чье смуглое и циничное лицо вдруг заслонило собой лицо ее жениха.

Она не могла простить себе этого увлечения. Ей нельзя было оправдываться только тем, что Марш слишком ее опекал. У нее была чудесная карьера, и она часто пела на оперных подмостках вместе со смуглыми и красивыми итальянскими тенорами.

Так почему же именно образ Ника Франквилы преследовал ее? У него не было ни одного из тех качеств, которые восхищали ее в мужчинах, и в то же время он волновал ее гораздо сильнее, чем кто-либо из ее прежних знакомых.

О боже! Она не может быть такой неразумной, что позволит ему войти в ее сердце!

Делла вскочила и бросилась прочь из Часовни, как будто ее мысли были богохульны. На улице среди кипарисов, стоял человек, который выбил почву у нее из-под ног, и курил сигару с непринужденным видом. Несколько мгновений он молча наблюдал, как она снимает с головы шарф и прячет его в сумку.

– Я надеюсь, – наконец сказал Ник, – что вы успокоились и будете в состоянии познакомиться с моей бабушкой. Пойдемте, она ждет. Ей хочется близко узнать вас.

– А разве можно узнать другого человека по-настоящему? – спросила Делла. – Не думаю, что мы знаем даже самих себя.

– Это только на благо, – возразил он. – Открытая конфронтация двух человеческих душ может быть слишком опасной. Лучше не пытаться понять, что творится внутри другого человека.

– Когда это стало вашей философией, Ник? Не думаю, что вы уже родились циником и грешником.

– Но и вы не родились ангелом, – заметил он, – и не всегда вы принадлежали к тому типу людей, которые забывают себя, чтобы порадовать кого-то другого.

– К-какое странное замечание, синьор. – Ее охватила паника, так как становилось ясно, что Ник знает о ней гораздо больше, чем она о нем. Но где он почерпнул свои сведения? Ведь их пути никогда ранее не пересекались, и Делла не могла поверить, что он когда-либо читал заметки об оперных постановках. Даже если и читал, он не мог узнать о ее помолвке, так как это был секрет, который знали только она и Марш. Марш не поощрял слухи о своей личной жизни, и он не сообщал прессе, что Делла скоро станет его женой. Наверное, Ник просто догадывался о ее планах.

Ее сине-зеленые глаза скользнули по его лицу, пытаясь отыскать ответ на беспокоивший ее вопрос.

– Что тут странного? – спросил Ник. – С самого начала вы как будто говорили: «Не трогайте меня, я принесла клятву». Существуют только два вида клятв, которые дают женщины…

– Я не позволяла вам так разговаривать со мной, – покраснела Делла. – Я просто не хочу, чтобы вы повесили на пояс еще один скальп, синьор. Думаю, ваша коллекция достаточно внушительна и без моих волос.

– Таких чудесных волос, – протянул он, и его глаза остановились на густых, пронизанных солнцем светлых волосах Деллы. – Но ведь вы как-то уже сказали, что вам не нужны мои затасканные комплименты, поэтому пойдемте и поговорим с бабушкой, которая всегда была искренна и верна себе.

– Разве вас не беспокоит, Ник, что вы не оправдали ее надежд?

– Любовь нам многое прощает. – Он отвел ветку, чтобы Делла могла пройти по тропинке, ведущей назад к патио, и лишь на мгновение их взгляды встретились. – Не существует идеальной любви, и это не любовь, если она не может простить нам наши грехи. Если вы и этого не знали, Долли Нив, значит, вы никогда не любили.

– Я бы не назвала вас авторитетом в области духовной любви. – Делла прошла мимо него с осторожностью кошки, ступающей на меховых лапках. – Ведь вам известен только один вид любви!

Его глаза опасно вспыхнули, и внезапно Делла поняла, что они оказались слишком близко друг к другу. Его левая рука скользнула к ней со скоростью змеи, и вот уже его пальцы держали ее за голову под тяжелым золотым пучком волос. Делла тихо вскрикнула, но он только улыбнулся, почти незаметно, так как его губы уже позаботились о том, чтобы она не смогла больше произнести ни звука. Эти губы, такие теплые и жесткие, подарили ей поцелуй, который разверз над ней небеса и сотворил бурю среди деревьев.

Марш тоже целовал ее, но не так. Марш тоже обнимал ее, но не такими свирепыми руками.

– Нет… – Она оторвалась от Ника и тут же почувствовала его губы, словно лезвие ножа, на своей шее. – Не надо, пожалуйста!

– Ты сама этого хотела, – грубо прошептал он. – Ты называла меня грешником, маленькая святая, я заставлю тебя совершить этот грех вместе, здесь, среди деревьев, которые нас скрывают…

– Ник, не надо! – Делла была в отчаянии, так как чувствовала, что он собирается выполнить свою угрозу. – Нам есть в чем раскаиваться и без этого…

– В чем же? – В его голосе звучала мягкая насмешка. – Нам не в чем раскаиваться, mia bella[15]. Жизнь – для того, чтобы жить, а не для того, чтобы разрушить ее, как розу, зажатую между страницами молитвенника. Красота предназначена для мужчины, который осмелится сорвать ее, а не для пуританина, который заключит ее в стеклянный футляр, как французские часы.

Его шутка разрядила напряжение, и Делла нервно засмеялась:

– Вы дьявол, Ник! Вы же не настолько испорченны, чтобы соблазнить женщину в саду вашей бабушки. Ну что ж, вы довольно развлеклись, напугав меня, а теперь позвольте мне пройти…

– Я всего лишь испугал вас? – Он заглянул в ее глаза, словно пытаясь найти подтверждение тому, что в эти несколько неистовых секунд между ними пробежала искра, которая сделала их единственными живыми существами друг для друга в этом мире. Делла была совершенно уверена в том, что это была лишь физическая реакция. Ведь Нику нельзя было отказать в мужской притягательности, особенно здесь, в этом итальянском саду, среди темных кипарисов. Весь мир будто раскалился, когда Ник держал ее в объятиях. Но ей придется вычеркнуть из памяти это мгновение.

– А вы что же, считали, что превратите меня в бессловесную обожающую рабыню, к которым вы так привыкли, Лик? Вы что, целовали меня только для того, чтобы попробовать сломить мою гордость? Ведь именно это вам по нраву, не так ли? Видеть, как женщина бьется в сетях ваших чар… Интересно, синьор, кто же нанес вам такую рану, что вы продолжаете мстить всем женщинам?

Делла не хотела заходить так далеко, но слова уже были произнесены, и она не могла забрать их назад. Мгновение его лицо было непроницаемо, как бронзовая маска, затем его глаза ожили на этой маске и засверкали с таким ужасным гневом, что он, наверное, ударил бы ее, если бы не внезапное появление Маргериты. Она вышла из-за деревьев и проговорила веселым, невинным голоском:

– Бабушка послала меня за вами. Она уже стала беспокоиться, синьор, что вы так и уйдете опять…

– Я не собираюсь уходить, и мисс Нив тоже. – Вспышка гнева тут же сменилась улыбкой. – Мы уже идем, веди нас, Маргерита.

– Тропинка была узкой, так что им пришлось идти друг за другом, пока они не добрались до патио, все это время Делла чувствовала за своей спиной присутствие Ника, поэтому она испытала истинное облегчение, когда они наконец очутились перед креслом бабушки. Маленькая женщина тут же протянула к нему руки. В этом жесте чувствовались и требовательность любящего существа, и одинокий призыв того, кто так долго ждал и уже отчаялся дождаться его возвращения. Теперь ей было необходимо, чтобы Ник постоянно был на расстоянии протянутой руки, и он поспешил к ней, схватив за локоть уклоняющуюся Деллу.