Древнейший - Роберт Энтони Сальваторе

— Любимый.

Свирепый гном держал зазубренное лезвие всего в дюйме от горла Кормика, когда другой поври перехватил его руку.

— Не надо, — сказал карлик, оттаскивая приятеля от пленника.

— Но я зарежу его правильно! — убеждал тот остальных. — Пускай он будет медленно умирать, а мы окропим береты в луже его крови.

— Нет, не надо его резать, — отвечал второй, преграждая путь кровожадному другу и оглядываясь на несчастного монаха.

Нос у гнома был разбит, на пышных усах запеклась кровь, и Кормик узнал своего противника, с которым дрался, пока не появились ледниковые тролли.

— Да что ты болтаешь? — не унимался тот, что был с ножом. — Я приплыл сюда окропить берет и сделаю это!

— Иди и режь троллей. Вон их сколько.

— Вот еще! Их жидкая кровушка не украсит мой берет. Тебе ли этого не знать, Маквиджик, чертов ты болван!

— Лучше тебе послушать, а то другие монахи сейчас как выйдут из своего каменного дома, а нам только этого не хватало!

Кое-кто из гномов стал возмущаться, другие согласно зашумели. Но тут поддержать Маквиджика решил еще один поври, в котором Кормик признал раненого Бикельбрина. Именно его юноша спас на берегу, бросившись наперерез ледниковым троллям.

— Да черт с ним, Прагганаг, — сказал Бикельбрин карлику, все еще сжимавшему в руке нож. — Сдается мне, это он спас мою волосатую задницу.

— Иначе бы тролли тебя прикончили, — согласился Маквиджик. — И лежал бы ты нынче под грудой камней рядом с Регуиньо.

— Ага, — кивнул один из гномов и, к ужасу Кормика, потряс кровавым сгустком, бывшим, по всей видимости, сердцем Регуиньо.

— Ну и что? Если бы не тролли, мы бы дрались с монахами, — настаивал Прагганаг, хотя выглядел он при этом уже не так воинственно и держал нож вниз острием.

На минуту Кормику показалось, что он выживет в этой передряге.

— Поглядите, как они подпалили меня! — добавил поври, выдергивая клок из левой половины своей огненно-рыжей бороды.

Вернее сказать, рыжим осталось лишь то, что справа, тогда как слева волосы обуглились от вспышки одной из молний, которыми отбивался Джавно.

— Что же это получается?! Я лишился половины бороды ни за что? Человечью кровь, такую алую, уже связанную и готовенькую, значит, не трожь?

— Мы были бы последними подонками, если бы убили малого, который спас наши шкуры! — прорычал в ответ Маквиджик.

— И сровнял со щеками твой жирный нос! — ярился Прагганаг.

— Ага, — Маквиджик кивнул Кормику в знак уважения. — Заехал что надо!

— Да и пинок был от души, — добавил Бикельбрин.

— Тем более надо его прикончить! — рассудил Прагганаг. — И берет краше станет!

— Но ведь не ты же его завалил, так? — спросил Маквиджик. — Это тролли его отделали, и то только потому, что парень бросился в самую их гущу, спасая Бикельбрина. Если хочешь забрать чью-то кровь, то сам должен его победить, согласен?

Прагганаг выпрямился и подозрительно посмотрел на Маквиджика и Бикельбрина. В руке, вытянутой вдоль туловища, снова блеснуло лезвие.

— Победить, говоришь? — гневно переспросил он.

Маквиджик усмехнулся, обнажив белые зубы на фоне черной как смоль пышной бороды, тоже вынул нож и в два прыжка очутился рядом с Кормиком. Резким движением перерезав путы на его запястьях, карлик подхватил своего пленника и грубо поставил его на ноги.

Беднягу Кормика захлестнула волна головокружения. Монаху казалось, что внутри его избитого черепа клокочет огненный шар. Перед глазами все расплывалось, не было сил стоять, и он упал бы, не поддержи его Маквиджик вместе с подбежавшим на помощь Бикельбрином.

— Ну, держись! — Прагганаг усмехнулся, поднял нож и стал наступать, скалясь от уха до уха.

Не успел Маквиджик преградить ему путь, как двое других гномов схватили Прагганага за руки.

— Да погоди ты, дуралей, — сказал один из них. — Жалкий монашек даже стоять не может.

— Где твоя честь? — упрекнул второй.

— Посмотри на мой берет и увидишь! — огрызнулся Прагганаг, вырываясь, но нож все же опустил.

— Так, теперь ты, — повернулся Маквиджик к пленнику и едва успел подхватить его, ибо тот снова стал падать на песок. — Сегодня новая луна, Шейлы на небе не видно. Слышишь меня, пацан? — Он слегка встряхнул Кормика, который издал отчетливый стон. — В следующее новолуние ты вернешься сюда, на пляж, и мы тоже. Ты будешь драться с Прагганагом, понял?

— Да не выйдет на бой это человеческое отродье! — запротестовал Прагганаг.

Маквиджик окинул товарища презрительным взглядом.

— Лучшего ты не заслуживаешь, — проворчал он и снова обратился к Кормику: — Приходи один, будь готов сражаться и знай, что поплатишься собственной кровью, если Прагганаг тебя побьет.

— А если победит монах? — спросил Бикельбрин, снова встряхивая Кормика, чем вызвал новый стон.

При этих словах Прагганаг фыркнул, будто услышав совершенную чушь.

— Тогда мы как-нибудь заплатим ему за хлопоты, — ответил Маквиджик.

— Ты сейчас оставляешь ему жизнь, — напомнил один из поври, стоявших позади Прагганага. — Разве этого не достаточно?

— Верно, с него хватит, — согласился другой гном.

— Нет, не хватит! — вскричал Маквиджик, загоревшийся внезапной идеей. — Сделаем интереснее. Если этот доходяга одержит верх, мы отдадим ему берет Прагганага!

— Точно! — поддержал Бикельбрин, видя, как просияли все, кроме Прагганага, конечно.

— Ах вы сукины дети! — кипятился тот.

— Никак тебе слабо выйти с тощим человечишкой один на один? — подзадоривал его Маквиджик.

— Мне?! — Возмущенный Прагганаг убежал, тряся кулаками в воздухе.

— Слыхал, парень? — снова обратился Маквиджик к Кормику, повернул к себе лицо монаха и посмотрел ему прямо в глаза. — Следующее новолуние. У тебя месяц, чтобы собраться с силами. Ты придешь драться, причем один.

Перед глазами Кормика опять все заплясало. Он едва понимал, что ему говорят, но сумел кивнуть в ответ.

Маквиджик и Бикельбрин положили юношу на песок, и его сознание унеслось далеко-далеко.

Не посвященному в шаманские ритуалы могло бы показаться, что это танец, причем весьма красивый. Нежно напевая, Милкейла кружилась и покачивалась. Линии, прочерченные ее босыми ногами на песке, складывались в определенный орнамент. То опускаясь на пятку, то вновь поднимаясь на носок, она медленно и грациозно поворачивалась на одной ноге вокруг своей оси, другой рисуя большой круг — круг могущества.

Кисти рук были отведены влево и извивались в такт вращению. Милкейла запела громче, ввинчивая ногу в песчаную глубь, чтобы соединиться с силами земли. Тогда шаманка направила руки вверх, ладонями к небу, чувствуя, как энергия поднимается из земли вслед за ее движением. Девушка изогнула их изящной аркой, опустила перед собой и повторила те же жесты, только справа.