Чудище Хоклайнов - Ричард Бротиган

– Нам нужны были еще химикаты, чтобы довершить перемену, – это их привез наш бедный дворецкий из Брукса. Мы собирались закончить эксперимент, как только вы убьете чудище, – сказала другая мисс Хоклайн.

– Это ничего не закончит, – сказал Грир. – Мне кажется, вам следует взять этот замес и выбросить, а потом начать все заново. У вас там внизу что-то вышло из-под контроля. Я думаю, эта дрянь убила вашего дворецкого и виновата в исчезновении вашего отца, а также превратила одну из вас в индеанку, да и нам мозги ебло.

Сестры Хоклайн смотрели на них, потерявшись в глубоком молчании.

– Давайте уже спустимся, возьмем эту банку ебаной дряни и выкинем, а потом хорошенько выспимся, – сказал Камерон. – Мне совсем не помешает. Я никогда раньше не хоронил карликов, и я устал. Сегодня я столько ебался, что, боюсь, у меня хрен отвалится.

– «Химикалии» – труд всей жизни нашего отца, – сказала мисс Хоклайн, в отчаянии разбив молчание. – Он всю свою жизнь посвятил «Химикалиям».

– Мы знаем, – сказал Камерон. – И нам кажется, что эти блядские химикаты пошли против него. Укусили руку, что их кормила, так сказать. Вы же видели, что они сделали с вашим дворецким. Убили его и превратили его тело в карлика. Один сатана знает, какое блядство они учинят дальше. Надо их выбросить, пока мы все не превратились в мертвых карликов. И хоронить нас в чемоданах будет некому.

Чудище Хоклайнов, свет в банке, полной химикатов, медленно перевернулось на другой бок, как сонный человек, а затем – еще на один.

Черт бы его побрал, подумала тень и медленно перевернулась на другой бок, а затем – еще на один.

Чудищу теперь стало неудобно во сне, и оно снова заворочалось, как человек, готовый проснуться, и снова перевернулось, и – Черт бы его побрал, подумала тень и снова перевернулась.

Чудищу Хоклайнов спалось неспокойно. Вероятно, снился дурной сон или одолело предчувствие. Оно снова перевернулось и – Черт бы его побрал.

– То есть вы хотите, чтобы мы уничтожили труд жизни нашего отца? – спросила мисс Хоклайн.

– Да, – ответил Камерон. – Либо так, либо он уничтожит вас.

– Должен быть иной выбор, – сказала другая мисс Хоклайн. – Мы же не может просто так выбросить то, над чем он работал двадцать лет.

До полуночного часа оставалась одна минута. Мисс Хоклайн встала и подбросила в огонь кусок угля. Другая мисс Хоклайн налила Гриру еще кофе. Наливала она из серебряного кофейника.

Все вдруг замерло, пока сестры Хоклайн размышляли, как поступить дальше. Им предстояло громадное решение.

– И не забывайте, мы считаем, что эта блядина еще и вашего отца зацапала, – сказал Грир, когда часы принялись отзванивать полночь и менять мир на 14 июля 1902 года.

– Четыре, – сказал Камерон.

– Дайте нам еще несколько минут, – сказала мисс Хоклайн, встревоженно поглядев на сестру. – Всего-навсего несколько минут. Мы должны принять верное решение. Сделаем так сделаем.

– Ладно, – сказал Грир.

– Двенадцать, – сказал Камерон.

Чудище Хоклайнов ворочалось в «Химикалиях». Теперь оно почти проснулось. Тень вздохнула, когда Чудище зависло на грани пробуждения. Тень пришла в ужас: снова ей придется участвовать в следующей проказе, которую измыслит Чудище. Ей не нравилось, как Чудище забавляется с женщинами Хоклайн, заставляя их делать то, что им совсем не подобает. Превращение одной из женщин в индеанку, думала тень, – очень противное деяние.

А что Чудище придумает в следующий раз, угадать невозможно. Ни перед чем ужасным Чудище не останавливалось, и, разумеется, его способности к темной изобретательности были едва изведаны.

Свет, который был Чудищем, продолжал ворочаться и метаться в Химикалиях, а пробуждение с ревом неслось к нему, точно снежная буря в начале зимы.

Тень снова вздохнула.

Черт бы его побрал.

И вдруг Чудище проснулось. Перестало ворочаться и лежало теперь в «Химикалиях» очень тихо. Затем посмотрело на тень. Тень беспомощно посмотрела на него в ответ, смирившись со своей судьбой.

Свет отвернулся от тени. Свет обвел взглядом комнату. Свету было не по себе. Он продолжал озираться, еще немного сонный, но быстро взбодряясь. Свет ощущал какую-то угрозу, только не знал, что она такое.

Очень скоро он полностью овладеет своими способностями.

Чудище Хоклайнов чувствовало: что-то весьма не так.

Тень наблюдала за своим нервным хозяином.

Разум Чудища, словно дерево в снежную бурю в начале зимы, отряхнул листву сна.

Тень жалела, что Чудище Хоклайнов не умерло, хоть и ей бы тогда, наверное, пришлось последовать за Чудищем в Лету.

Все лучше, чем жить в преисподней такого партнерства с Чудищем Хоклайнов и творить все эти злые деяния.

Тень помнила прежние стадии «Химикалий», помнила, как радостно было создаваться профессором Хоклайном. В те времена свет был благотворен, у него едва не кружилась голова от восторга, что его только что сотворили. Перед ними расстилалось будущее, а в нем – возможность помогать и нести радость всему человечеству. А потом свет переменился. И скрыл перемену своей личности от профессора Хоклайна.

Свет начал проказить, и проказы его профессор считал случайностями. Что-то падало, что-то превращалось во что-то другое, и профессор думал, что это он ошибся, либо этикетки перепутались, а затем свет понял, что может покидать банку и перемещаться всюду, ну и, разумеется, бедная невинная тень света вынуждена была за ним следовать – наблюдателем и участником проказ, которые со временем разогнались до того, что стали подлинными злодеяниями.

Через некоторое время профессор Хоклайн понял, что с «Химикалиями» что-то весьма не так, но до самого момента, когда Чудище сотворило над ним эту кошмарную штуку, он считал, что сможет исправить баланс «Химикалий» и завершить эксперимент, от которого весь мир сможет возлюбить человека.

Но статься этому было не суждено, поскольку однажды днем, когда профессор у себя в кабинете наверху работал над новой формулой, свет сыграл над ним самую отвратительную и злую свою шутку.

Тень содрогнулась от одного воспоминания.

Вот свет окончательно проснулся и понял, что ему крайне угрожают люди наверху, и с угрозой этой лучше разобраться прямо сейчас.

Свет выполз из «Химикалий» и покачался на краю банки, готовясь к отправлению; тень неохотно тоже к нему подготовилась.

– Да, – сказала наконец мисс Хоклайн.

Ее сестра кивнула.