Шанна. Книга 2 - Кэтлин Вудивисс

Вечером третьего воскресенья пути, после прекрасного солнечного дня, бриг спокойно разрезал водную гладь под наполнявшим паруса устойчивым ветром, с небольшим креном в подветренную сторону. На душе у Шанны было легко, когда она направилась в капитанскую каюту, чтобы пообедать. Солнце уже зашло, и на небе сияла полная луна.

Откуда-то из самого чрева судна доносился прекрасный баритон, что-то напевавший в ритме мягкого раскачивания «Маргарет». Бриз подхватывал слова песни и уносил их в открытое море. Мелодия захватила Шанну. Она мечтательно подняла глаза к усыпанному звездами небу. Звуки эти почти осязаемо наполняли ее сердце каким-то сладостным томлением. Поддавшись странно волнующему очарованию этого голоса, Шанна погрузилась в грезы. Закрыв глаза, она вслушивалась в слова:

Люби меня,

О, люби меня,

Люби меня,

Я так без тебя тоскую…

Ты далеко от меня, мое сердце,

Но не в силах меня удержать

Ни тьма ночи, ни ярость морей,

И любовь озарит своим светом

Незаросшую тропку к тебе.

Ей казалось, что по телу ее скользили руки Рюарка, и она слышала его хриплый шепот: «Отдайся мне, отдайся мне!». Шанна вздрогнула, охваченная волнующим воспоминанием. Однако в следующий момент видение потускнело и растворилось, уступив место пронзительным янтарным глазам и злобной ухмылке на прекрасном лице: «Проклятая грязная потаскуха!»

Потом все исчезло. Шанна выругалась сквозь зубы и со всех ног бросилась по коридору к каюте капитана. В ответ на ее резкий стук дверь быстро открыл смуглый юноша.

— Ах, мадам Бошан! Вы ослепительны! Нет слов, чтобы описать вашу красоту, — воскликнул появившийся за спиной слуги капитан Дюпре. — Я ваш покорный слуга, сударыня, отныне и навсегда. Входите, прошу вас, входите.

Шанна остановилась, пораженная тем, что в каюте не было никого, кроме нее и юного официанта.

— Сегодня больше никого не будет? — раздосадованная, спросила она.

Жан Дюпре с сияющими глазами разглаживал усы.

— Мои офицеры сегодня заняты, мадам Бошан.

— А мистер Ролстон?

— А… этот… Он считает, что для него больше подходит солонина и рагу из баранины, что подают команде. Я велел повару подать эти деликатесы ему в каюту. Таким образом, сударыня… — Вознамерившись взять ее за руку, Дюпре придал своему голосу самый обольстительный тон, на который был способен: — Могу ли я называть вас Шанной?

Шанна решительно отстранилась, спрашивая себя, что думает мадам Дюпре о влюбчивости своего мужа. Но, желая избежать неприятной сцены, она проявила снисходительность и со спокойной учтивостью ответила:

— Капитан Дюпре, я знала своего мужа совсем недолго — не прошло и месяца, как Господь отнял его у меня. Ваша фамильярность мне неприятна. Прошу вас простить меня. Я прихожу сюда, чтобы побыть среди людей и забыть свое горе. И помните о моем трауре. Вы только что вызвали во мне воспоминание о любви моего покойного мужа, увы, такой краткой… Вам придется смириться с тем, что я уйду отсюда и постараюсь найти утешение в другом месте.

Он шагнул вперед, чтобы проводить ее, но она жестом его остановила.

— Нет, капитан. Бывают минуты, когда человеку нужно побыть одному.

В голосе ее слышалась печаль. Однако запах пищи, стоявшей в каюте, напомнил ей о том, что она проголодалась.

— Кстати… вот еще что… — вновь заговорила она.

Капитан Дюпре сделал жест, показавший, что он готов выполнить любую ее просьбу.

— Не могли бы вы прислать мне в каюту что-нибудь из еды? Аппетит я пока не утратила. — Шанна чуть присела в великолепном реверансе. — Расскажите обо мне вашей жене, когда мы прибудем на Лос-Камельос, — добавила она с язвительной улыбкой.

Не дав ему опомниться, Шанна вышла, захлопнув за собой дверь. Она облегченно вздохнула, лишь оказавшись на палубе, в обществе Питни. Тот энергично расправлялся с хорошим куском солонины, поглядывая на ожидавшие своей очереди сухари и баранье рагу. При появлении Шанны Питни оторвался от тарелки и посмотрел на нее. Он сразу понял, почему она ушла из капитанской каюты: то, что Жан Дюпре падок до женщин, не было секретом ни для кого на Лос-Камельосе. Шанна в задумчивости оперлась на ограждение борта. Тишину нарушали лишь шум воды, рассекаемой корпусом судна, да поскрипывание канатов и мачт. Глубоко вздохнув, Шанна облокотилась о перила. Она почувствовала себя одинокой, словно жизнь ее потеряла всякий смысл. Ее преследовал звук только что услышанного голоса. Она думала о том, что чувствовала бы, если бы провела в постели всю долгую первую брачную ночь.

Когда ночная тьма рассеялась, взглядам плывущих представилась изумрудная зелень обозначившейся вдали земли. Низкие холмы теснились вдоль покрытого золотистым песком берега, который омывали перламутровые волны. На прибрежном мелководье глубокая синева морской воды сменилась переливчатой зеленью, похожей на ту, что мерцала в глазах Шанны.

Белоснежные паруса «Маргарет» ослепительно сияли в лучах солнца. Над самым высоким из холмов Лос-Камельоса поднялось облачко дыма. Спустя несколько мгновений раздался глухой звук пушечного выстрела. Бриг входил в порт. Просторную бухту с обеих сторон, словно зеленые руки, охватывали поросшие бурной растительностью берега, по которым были рассыпаны выбеленные известью дома деревни под названием Джорджиана.

Услышав выстрел, мало кто из местных жителей устоял против искушения отправиться на набережную, чтобы встретить прибывающее судно. Торопливо спускался к порту и Орлан Траерн, скорее торговец, чем плантатор.

Шанна в нетерпении наблюдала за тем, как убирают паруса, и скоро почувствовала, как борт «Маргарет» коснулся стенки причала. Рядом на якоре стояло еще несколько судов. Самые большие из них в это зимнее время ремонтировали, а самые мелкие готовились отплыть на южные и западные острова с товарами, прибывшими с материка, в обмен на карибское сырье.

Опустили сходни. Сердце Шанны словно стремилось взмыть в небо, к чайкам, кружившимся над ее головой. Глаза ее нетерпеливо искали отца во все разраставшейся толпе встречающих.

К ней подошел и встал за спиной Питни с саквояжами в руках. Когда Шанна сходила со сходней на землю, капитан Дюпре, предварительно убедившись в том, что поблизости не было его жены, предложил ей свою помощь. Его черные глаза впились в прелестный овал се лица, но Шанна не обратила на это ни малейшего внимания. Словно перед ней был простой слуга, она вручила ему свой зонт с оборками, не переставая тревожно вглядываться в толпу. Позади людей на открытом пространстве стояла пустая коляска Траерна. Но вот толпа расступилась, пропуская шагавшего ей навстречу сквайра.

Увидев дочь, он широко улыбнулся, но тут же постарался скрыть это непроизвольное проявление радости.