Змеи и серьги - Хитоми Канехара

Вскакиваю со стула.

— Я в магазин иду.

— Куда-куда? — У Шибы-сан на лице — изумление, но я даже не отвечаю — просто вылетаю за дверь, не глядя, не обернувшись. Ноги галопом несут меня к универмагу.

Запыхавшись, задыхаясь, возвращаюсь в «Желание». Шиба-сан глядит на меня озабоченно, гладит по волосам.

— Ты где это была, Луи? Я из-за тебя передергался.

— Палочки благовоний покупать ходила. Ненавижу мускусные запахи.

Достаю благоухающий пакет из ящика стола, рывком выхватываю из него все палочки. Переламываю каждую пополам и выбрасываю в мусорное ведро.

— Я вместо этой дряни кокосовые купила, — говорю. Поджигаю новую палочку.

— Случилось что-то, Луи?

— Нет. Ни фига не случилось. Кстати, Кидзуки, я все думаю — отрастил бы ты волосы. Я вообще-то у парней длинные гривы люблю.

Шиба-сан на такое замечание откровенно ржет. Раньше бы он просто поглядел на меня, как на пустое место, и посоветовал не соваться не в свое дело. А теперь просто отвечает:

— Почему нет? Может, мне и правда стоит длинный хайр отпустить — все перемены…

В тот вечер, когда я к Шибе-сан домой пришла, даже кое-какой ужин впихнуть в себя ухитрилась. Конечно, чуть наизнанку не вывернуло, но Шиба-сан так рад был, что я наконец есть начала… в общем, удержалась как-то. А потом я легла в постель рядом с ним и лежала тихонько, пока он не заснул, и все это время снова и снова прокручивала в голове одну и ту же мерзкую сцену. Вот он — насилует и душит Аму. Воображала то так, то этак, варьировала тошнотворные детали… например, представляла, что все это время Ама смеется, или — что Шиба-сан плачет. Нет, если убийца — и впрямь Шиба-сан, он, наверно, душил Аму гораздо сильнее, чем меня. Когда я уже точно знала, что он спит и спит крепко, — пошла в гостиную, открыла банку пива. Отхлебывала — и все глядела на странный Амин «дар любви». Порылась на полках у двери. Отыскала наконец молоток Сначала завернула зубы в целлофан, потом в полотенце — а потом молотком разбила на крошечные осколки. В такт глухим ударам молотка подпрыгивало сердце. Я собрала осколки и засунула в рот. Проглотила. Запила пивом — единственным, вкус чего я еще способна ощущать. Ну, вот и все. Вот и стал наконец «дар любви» Амы частью меня. Раз и навсегда. Как просто!

Утром иду с Шибой-сан в «Желание». Помогаю ему открыть магазин. Съедаю маленький — нет, ПРАВДА маленький — кусочек купленной им булки, но и этого, ошва Богу, довольно — лицо у него удовлетворенное.

— Кидзуки, можно тебя попросить?

— Что надо-то?

Снимаю платье. Ничком ложусь на кровать.

— Уверена?

Киваю. Он берет ту штуку, которая похожа на шариковую ручку. Он будет рисовать моим дракону и Кирину глаза. Он подарит им истинную жизнь.

— Поехали, — говорит Шиба-сан, и спину мою снова пронизывает острая боль. С чего я когда-то вообще решила тату набивать? Уже не помню… но точно знаю — ЭТА ее часть имеет для меня смысл. Я не только Кирина с драконом оживляю — вместе с ними я возвращаю к жизни себя.

— Не боишься — вдруг они возьмут и улетят? — усмехается Шиба-сан, прокалывая мою кожу иглой.

— Пусть делают что хотят. Они свободны.

Я смеюсь и украдкой кошусь на Шибу-сан. И вот именно в этот миг, в эту самую минуту я понимаю — никогда больше не будет он делать мне больно, как когда-то. до Понимаю — он будет заботиться обо мне.

Все у меня будет хорошо. Может, Шиба-сан и впрямь изнасиловал и убил Аму… все равно в каком-то смысле и это — нормально. Я лежу, вся в своих мыслях, и вдруг вижу в зеркале — дракон и Кирин открывают глаза и смотрят на меня.

«Желание» уже скоро закрывать пора… я возвращаюсь к Шибе-сан. Прямо от дверей подхожу к зеркалу. Вынимаю стержень из языка и продергиваю сквозь дырку зубную нить, покрытую плотными узелками. Завязываю у кончика языка. Намертво затягиваю узел — и ощущаю только нудную, тупую боль. Смотрю — язык соединяется миллиметрами пятью плати, не больше. Может, просто перерезать этот остаток лезвием? Думаю об этом, но по итогам беру щипчики для бровей и перекусываю ими нить. Она свисает с моего языка, точь-в-точь как порванная струна, боль сейчас же исчезает. Смотрю в зеркало. И что же осталось? И вот за этим я гналась столько времени? За бессмысленной, пустой дырой, окруженной саднящей плотью, поблескивающей от слюны?

Наутро меня будит яркий солнечный свет. Дикий сушняк — приходится выползать из постели и тащиться в кухню. Достаю из холодильника бутылку ледяной минералки. Пью прямо из горла, чувствую — вода не только по языку льется, насквозь течет! Мягко спускается вниз по горлу, по телу — словно внутри у меня — река.

Шиба-сан открывает глаза. Неторопливо приподнимается на локтях с постели. Смотрит на меня, а я — в зеркало. Трет глаза кулаком.

— Ты что?

— У меня внутри — река.

— Ты о чем? А, мне тоже сегодня странный сон снился.

— Какой сон?

— Как будто я дружу с одним парнем, рэпером. Вроде мы с ним встретиться должны, только я опаздываю. Ладно, приезжаю я наконец туда, а этот парень и приятели его на меня разозлились — и начинают они меня материть рэпом. Прикинь — пять или шесть мужиков, стоят вокруг меня и кроют последними словами — рэпом!

Смотрю, как он медленно вылезает из постели. Думаю по-прежнему о реке, что родилась сегодня у меня внутри. Интересно, а если я «слепой» гайкой дырку в языке растяну, станет эта река течь сильнее? Я поворачиваюсь к солнцу и… щурюсь от его беспощадного света.