Последнее дело Пуаро - Агата Кристи

Мы потихоньку двинулись по направлению к дому. Нортон и БойдКаррингтон отдыхали на террасе. Мы с полковником присоединились к ним, а миссКоул пошла к себе.

Несколько минут мы болтали. Полковник Латрелл оживился,отпустил пару шуток. Казалось, он был намного веселее и беззаботнее, чемобычно.

— Жарко, — произнёс Нортон. — Чертовски хочется пить.

— Хотите выпить, друзья? — воодушевленно и быстро произнесполковник. — Давайте здесь, на террасе, а?

Мы с радостью приняли его предложение. Он поднялся и вошел вдом.

Мы сидели как раз у открытого окна. Нам было слышно, какполковник открыл буфет и откупорил бутылку. Вдруг раздался резкий, истеричныйголос его жены.

— Джордж, ты что делаешь? Полковник что-то невнятнопробормотал.

— Ты этого не сделаешь, Джордж, — беспардонно прервала егожена. — Что за мысль! Неужели ты не понимаешь, что мы пойдём по миру, еслибудем каждому предлагать выпить? За всё надо платить. В отличие от тебя у меняделовой склад ума. Да, если бы не я, мы уже завтра были бы банкротами. Я вынужденаза тобой следить, как за ребёнком. Да, да, как за ребёнком! У тебя совсем нетздравого рассудка. Немедленно отдай мне бутылку. Отдай бутылку, я тебе говорю!

Полковник вновь безуспешно пытался протестовать.

— Меня не волнует, чего они хотят или не хотят. Бутылкавернётся на своё место, и я закрою шкаф.

Раздался звук поворачиваемого ключа.

— Вот так. Так было и так всегда будет.

В этот момент мы услышали, как полковник отчётливо произнес:

— Знаешь, Дейзи, ты заходишь слишком далеко. Я не могу большеэтого терпеть.

— Ты не можешь? А кто ты собственно такой, хотела вы язнать? Кто ведёт дело? Я! И не забывай об этом!

Раздалось слабое шуршание портьер. Миссис Латрелл, по всейвидимости, бросилась вон из комнаты. Вскоре на террасу вышел полковник. За этинесколько минут он, казалось, сильно постарел. Каждый из нас глубокосочувствовал ему и в глубине души желал смерти миссис Латрелл.

— Ужасно виноват, друзья, — произнёс он натянутым голосом. —В доме кончилось всё спиртное.

Должно быть, он понял, что мы слышали его разговор с женой.Но даже если он этого не понял, то наше поведение должно было вскоре открытьему глаза. Мы чувствовали себя скованными. Нортон совсем потерял голову,вначале сказал, что вообще не хотел пить — тем более перед обедом, затемнеловко изменил тему разговора и сделал невпопад несколько замечаний. Наступилатягостная пауза. Я молчал. Бойд Каррингтон, единственный из нас, кто мог быисправить положение, даже и не попытался прервать бессвязный лепет Нортона.

Краем глаза я увидел, как миссис Латрелл по одной изтропинок направилась в сторону сада. Вооружена она была тяпкой, на руках —садовые перчатки. Она, конечно, была энергичной и работящей женщиной, но в тотмомент я испытывал к ней глубокую неприязнь. Никто не имеет права унижатьдругого!

Нортон, как в лихорадке, продолжал что-то говорить. Он взялв руки убитого голубя. Затем рассказал нам, как смеялись над ним в школе, когдапри виде мёртвого кролика ему стало дурно. Потом он перешёл к куропаткам иповедал нам длинную и довольно бессмысленную историю о том, как в Шотландии вовремя охоты случайно убили одного из охотников. Мы ещё несколько минутпоговорили о случайностях на охоте. Бойд Каррингтон откашлялся и сказал:

— Довольно интересный случай произошёл однажды с моимденщиком, ирландцем по происхождению. Он поехал в отпуск на родину. Когдавернулся, я спросил его, как он отдохнул.

«Это были лучшие дни в моей жизни, ваша честь».

«Очень рад это слышать», — сказал я, несколько удивлённыйэнтузиазмом, с которым он это произнёс.

«О да, лучшие дни! Я застрелил своего брата!»

«Что? Застрелили брата?» — воскликнул я.

«Да, да, это так. Долгие годы я мечтал об этом. И вот, водин прекрасный день я забрался на крышу одного дома в Дублине. В руке у менябыло ружьё. Я увидел брата, идущего по улице. Должен сказать, это былвеликолепный выстрел… Я подстрелил его, как птичку. Да! Это была удивительнаяминута. Я её никогда не забуду».

Бойд Каррингтон рассказал эту историю с преувеличеннойдраматичностью. Мы все от души посмеялись, атмосфера несколько смягчилась.Затем он встал и заявил, что должен принять душ перед обедом.

— Какой хороший человек! — заметил Нортон, когда БойдКаррингтон ушёл.

Я согласился с ним, а Латрелл добавил:

— Да, да, прекрасный парень.

— Как мне кажется, — сказал Нортон, — он везде пользуетсяуспехом. Ему всегда везет. Кроме того, он обладает ясным умом, знает своиспособности. Это человек действия, человек удачи.

— Да, есть такие люди, — медленно произнёс Латрелл. — Имвсегда везёт. Они не знают неудач. Такова уж судьба!

— Нет, нет, — резко возразил Нортон. — Дело не в удаче, не всудьбе и не в наших звёздах, а в нас самих.

— Возможно, вы правы, — согласился полковник.

— В любом случае, — быстро добавил я, — ему повезло, что онунаследовал Нэттон. Какое место! Ему, конечно, нужно жениться. Он там слишкомодинок.

— Жениться и утихомириться, — заметил Нортон. — Ну, апредположим, жена начнёт его пилить…

Это была неудачная шутка, особенно в эту минуту. Нортон этопонял, как только слова слетели с его уст. Он попытался исправить положение,что-то пробормотал, а затем в растерянности замолчал. Это только ухудшилоситуацию.

Мы с ним начали говорить одновременно. Я сделал какое-тоидиотское замечание о вечернем солнце. Нортон что-то указал о возможностисыграть в бридж после обеда.

Полковник Латрелл не обращал на нас никакого внимания.

— Нет, жена не стала бы пилить Бонда Каррингтона, — произнёсон холодно. — Он не из того разряда людей, кто бы это позволил. Он — настоящиймужчина!

Мы чувствовали себя крайне неловко. Нортон вновь упомянул обигре в бридж. Вдруг над нами пролетел дикий голубь и уселся на ветку дерева,неподалеку от нас. Полковник Латрелл схватил ружьё.

— Какой экземпляр! — воскликнул он, но прежде чем он смогприцелиться, птица вспорхнула и исчезла среди деревьев. В это же самое времявнимание полковника привлекло какое-то движение на склоне холма.

— Чёрт побери! Кажется, кролик обгладывает кору яблонь, аведь я огородил это место проволокой. — Полковник поднял ружьё, выстрелил и..,вдруг раздался женский крик, внезапно захлебнувшийся.