Измена. Я требую развод - Лера Лето

же молодая женщина, а он, когда иголки сбрасывает, очень даже ничего.

Сбрасывает. Иголки сбрасывает, рубашку сбрасывает, что там под ней? Конечно, кубики пресса, что же еще. Только не время о них думать, Эмма.

— Я же развожусь, Лидия Петровна. Не время, — пожимаю я плечами, а она смеется.

— А любовь не спрашивает, когда время, а когда нет. И симпатия не спрашивает. Так что не красней да улыбайся почаще.

Я благодарю старушку за совет и предлагаю еще чаю. Все-таки такие посиделки очень меня успокаивают и примиряют с новой жизнью. Думала, буду скучать, тосковать по дому, но не случилось. Так, пару недель было непривычно, а теперь я выработала для себя новую привычку.

Не знаешь что делать — качай пятую точки или иди гулять к морю. Что-либо качать мне сегодня лень, так что отправляюсь гулять к морю. Оно сегодня особо красивое, синее, бурное, с пушистой белой пеной на кончиках волн.

— Давид, здравствуй. Есть минутка?

Что может быть лучше разговора с лучшим другом по пути? Только разговор с лучшим другом по пути к морю.

— Конечно, дорогая. Здравствуй, — отвечает он.

— Если я открою кафе, его придется делить при разводе? — спрашиваю я.

— Есть такая вероятность. Я бы подождал пару месяцев, пока бумаги не будут у нас на руках. Марк — темная лошадка, я бы не стал проверять, воспользуется ли он шансом.

— Поняла, Давид. Большое спасибо.

Я немного унываю, хоть еще ничего и не решила, да и готовить заново не начала, вот только кексы да торты начала делать. Но ограничения, одно за другим, неприятно давят.

— Ну, если оформлено оно будет не на тебя, то и придраться не к чему, — вдруг намекает Давид. — Иди пеки себе торты дома, ты же отличный кондитер. Я первый закажу у тебя сладкий шедевр.

Я благодарю Давида и обещаю обдумать всё позже, но тема с тортами не отпускает. Я загораюсь ей, будто спичкой чиркнули и полыхнуло. Хочется скорее идти домой и взбивать белки на бисквиты. Удивительно.

Хочу ли я открывать что-то здесь, в сезонном, курортном городке? Хочу ли тут жить? Да, однозначно.

Иногда люди, прожившие год за десять, устают и начинают мечтать о покое. Я нашла его тут и совсем не хочу отпускать. Тут каждое движение ощущается медленнее и легче, каждый вздох — полной грудью.

И дровосек этажом ниже.

Вдруг, я ему тоже нравлюсь?

А вот и он с Лизой, на том же месте. Наблюдаю за ними издалека, ведь подходить, зная эту грустную историю, я не осмелюсь. Но Егор замечает меня издалека и широко машет рукой.

Что ж, никогда не умела играть в шпионов. Надо подойти поздороваться, раз меня так легко рассекретили.

И я, найдя сразу сотню оправданий «на всякий случай», резво шагаю вперед.

— Привет, Эмма! Смотри, что я нашла, — Лиза разжимает маленькую ладошку и я вижу в ней красивую ракушку. Крупную, розовую внутри, будто резную, такие обычно хранятся на полке с воспоминаниями в каждом доме.

— Очень красиво, малышка. Если ее прислонить к уху, можно услышать, как море шумит.

— Я и так слышу, как оно шумит! Вот же оно, — Лиза указывает пальчиком на синюю бурлящую воду.

Ну да, зачем искать замену шуму волн, если можно пройтись до набережной и послушать оригинал. И эта мысль что-то меняет во мне. Зачем подстраиваться, соглашаться на меньшее, если можно получить то, что ты в самом деле хочешь?

— Мы всегда можем пройтись сюда все вместе, — улыбается Егор. — Море никуда не убежит. А ракушка… она просто красивая.

Глава 12

— Да ты можешь нормально со мной поговорить? — опять кричит мой телефон голосом мужа. Еще немного и мои уши свернутся в трубочки, а это даже не громкая связь.

— Учитывая твои последние заслуги, я и так нормально с тобой разговариваю. Сколько раз ты таскал ее в нашу постель? Пять? Десять? И жалеешь не о том, что это происходило, а о том, что я узнала и осмелилась подать на развод! Марк, ты себя вообще слышишь?

Я совершила очередную ошибку, когда разблокировала Марка. Даже несколько.

Первую, когда подумала, ну с чего ему мне звонить. Вторую, когда он позвонил. Я решила, может на этот раз он мне что-нибудь хочет объяснить. И взяла трубку. О, Эмма, вот же дура…

Мало того, что на меня тут же полился поток ругательств, оскорблений и грязи, так он еще и меня умудрился сделать в очередной раз виноватой в своих неудачах.

Как этот человек мог столько лет таиться под маской моего мужа? Я же знала его, я его изучила вдоль и поперек, различала даже угол подъема брови и оттенки настроения, знала, в какой ситуации лучше промолчать, в какой поддержать, в какой просто пора раздеться.

Но когда, как этот человек протиснулся на место моего мужа, почему так незаметно и постепенно?

Я обдумываю это уже тысячный раз, но всё еще удивляюсь.

— Я не хочу делить с тобой ресторан. Он не твой, ты сама это знаешь. Я вложил в него всё, что у меня было, а ты просто готовила. Так что подпиши бумаги, что он отходит мне и будь свободна, раз так этого хочешь.

Наверное, я сейчас напоминаю рыбку, которая выпрыгнула из аквариума на холодный пол. Я открываю и закрываю рот в попытке осознать, что он сейчас говорит.

Сначала у нас было бистро, и деньги там были только мои. И работала там только я. Марк сидел у окошка, попивал винишко, угощал посетителей, разговаривал с ними разговорчики, играя роль щедрого владельца. Но настоящим владельцем, директором, шеф-поваром и душой этого места была я.

Когда мы продавали бисто, Марк продал еще и машину, взял кредит, а потом еще один, и еще парочку на меня. Но все они закрывались как? Правильно, моими деньгами.

Я работала без зарплаты, почти не ела, только и торчала на кухне с утра до ночи.