Последняя Пасха императора - Александр Бушков

– Вот такие дела, – закончил Смолин. –Помаленьку все забылось, конечно, до самой перестройки, тогда об этом покричаливсласть, но потом и эта сенсация приелась. А они – вот…

– И что, никакого объяснения?

– А какое могло быть объяснение? – пожал плечамиСмолин. – Хотя… Гонзиц всю жизнь грешил на здешних староверов. Здесь былос дюжину староверских деревень. Самое пикантное, он считал да и до сих порубежден, что кержаки конвой перебили вовсе не из-за золота – им, согласно ихвере, такие глупости абсолютно неинтересны. Интерес у них был другой, чистожитейский: лошади, оружие, патроны. В войну со всем этим было весьма туговато.А золото прихватили из чистой вредности, чтобы лишний раз насолитьантихристовой власти – и спрятали его потом куда-нибудь без малейшего намерениясамим попользоваться. Из той же вредности. Лично я Гонзицу верю, он эту темупрекрасно знает… и, похоже, оказался прав. Они все убиты не из армейскогооружия. Староверов трясли, конечно, в те же времена, но народ они крайнеспецифический, голыми руками их не возьмешь. Все эти армейские полки, которыебраво шарашились по тайге, все эти самолеты и орава оперов… Ерунда, в общем.Они почти все были пришлые, а староверы, наоборот, в этих местах жили летдвести, не то что каждое дерево – каждый сучок знали. Добычу могли упрятатьтак, что ее не отыскали бы ни два доблестных наркомата, ни армия, вместевзятые… А потом, когда все улеглось, достали стволы, смазали и пользовались замилую душу.

Запросто. Лет пять назад я в руках держал роскошный маузер ссеребряной дощечкой – сам товарищ Дзержинский им награждал некоего деятеля, которыйтоже до сих пор числится без вести пропавшим со времен коллективизации. Маузерэтот Паша-Зоркий-Глаз раздобыл в одной староверской деревушке, на карабин спатронами выменял втихую. Значит, кержаки, староверы… Кому ж еще? Подгадали подбуран с вьюгой – таежный житель погоду предсказывать умеет на сутки вперед –чистенько положили всех, оружие забрали, сани увели… Уж не знаю, как им удалосьзамаскировать вот это, – он кивнул на пещерку, откуда дружелюбно скалилисьчерепа, – но ведь как-то удалось, раз найти не могли все это время. Может,подвезли земли с камнями – нетрудно, в принципе – и запечатали так надежно, чтоне нашел никто. Кержаки – народ изобретательный…

– И что теперь?

– Как это – что? – чуточку даже удивилсяСмолин. – Когда мы вернемся в Шантарск, сможешь бабахнуть сенсацию.Случайные туристы случайно наткнулись… Вот это все, – он встряхнул владони глухо звякнувшие награды, – по номерам в два счета поможетопределить владельцев… И будет тебе слава, шумная, но, как это у вас водится,недолгая. А как это еще можно практически употребить? Золото искатьбессмысленно, его наверняка увезли далеко отсюда, и, даже если спрятали, товсе, кто прятал, давным-давно перемерли, не оставив пресловутых карт скрестиками вроде флинтовской – не было у староверов такой привычки, брезговалиони золотом, как металлом безусловно антихристовым…

– Ты серьезно мне все это отдаешь?

– Да ради бога, – усмехнулся Смолин. –Единственная польза, какую можно из всего этого извлечь… Говорю тебе, староверыи карты, где клады помечены крестиком, – вещи несовместимые, Гонзиц тебеподтвердит как знаток темы… Ну что, пошли отсюда? Нам еще до деревнидобираться, не близкий свет…

Одеваясь, он оглянулся с некоторой неловкостью – как будтобыл в чем-то виноват перед теми. Ничего, мысленно обратился он в пространство.Похоронят честь по чести, погодите малость, все будет путем…

Странное железное бряканье, которое они услышали, свернув заповорот, оказалось каким-то совершенно непонятным: и не с одного местаслышалось, и перемещалось как-то хаотично, то ли приближалось, то ли удалялось,то ли вообще кружило на месте. Совершенно бессмысленные звуки, если вслушаться.Никак не похоже, чтобы кто-то производил их сознательно.

Они переглянулись, остановились, прислушались. Глухоебряканье вроде бы приближалось, но, полное впечатление, неспешными зигзагами.

Перехватив растерянный взгляд Инги, Смолин пожал плечами:

– Понятия не имею. Одно ясно: это уж точно не зверь…

В самом деле, трудно представить зверя, который забавы радитаскался бы по тайге, погромыхивая чем-то вроде железного чайника, –старательно, неутомимо, с ленивой монотонностью. А впрочем, и человекаподобного представить трудно – к чему человеку такие забавы? Если он незаконченный идиот, надоест уже через минутку…

Бряканье приближалось, что-то большое, белое с чернымпоявилось меж деревьев, издавая то самое непрестанное звяканье, Ингаинстинктивно спряталась за спину Смолина, а тот застыл в растерянности: намедведя это создание никак не походило, и на волка тоже, и даже…

– Тьфу ты! – он испытал превеликое облегчение,посмеявшись над собственным невежеством. – Да это ж крупный рогатый скот,культурно выражаясь…

Теперь и в самом деле прекрасно можно было разглядеть, чтоиз чащобы к дороге неспешно чапает себе большая худая корова, то ли белая счерными пятнами, то ли наоборот. Того и другого колера было примерно поровну.На шее у нее раскачивалось, брякало и звякало классическое ботало – железнаякоробушка наподобие колокольчика, сделанная грубо и примитивно.

Корова уставилась на людей довольно туповато, явнообуреваемая какими-то своими мыслями, которых Смолин, как человек абсолютнонесведущий в сельском хозяйстве, угадать не мог. Он вообще не помнил, когда в последнийраз лицезрел живую корову не по телевизору, – давненько дело было…

Рога ему откровенно не понравились – здоровенные, выгнутые,издали видно, чертовски острые. Тем более что корова, наклонив голову,таращилась на них так, что, если бы речь шла о человеке, лучшим эпитетомоказалось бы «исподлобья» – ну, а как это называется применительно к коровам,неизвестно. Неприязненный у нее взгляд все же…

– Тетка! – сказал Смолин довольно громко. –Шлепала бы ты отсюда к своим ягняткам или кто у тебя там…

Корова пялилась на него, приопустив рога. В поисках хотькакого-нибудь средства обороны, Смолин отстегнул ремешок и вытащил наган. Нопалить не стал – ему пришло в голову, что эта рогатая тварь может, в отличие отсобак, ничуть не испугаться громких хлопков наподобие взаправдашних выстрелов.Наоборот, еще кинется…

– Ну, что стоишь? – прикрикнул Смолин. – Кактам у классиков? Ах ты, волчья сыть, травяной мешок! Пшла отсюда!

Волчья сыть вдруг задрала голову и испустила хриплый,гнусавый рев, непонятно почему именуемый мычанием. Инга от неожиданностишарахнулась с визгом.

Растерянно оглядевшись, Смолин опустил сумку на землю,поднял кривой полусгнивший сук и всерьез нацелился запустить им в этонеприглядное создание. Столь крайние меры не понадобились – еще раз промычавхрипло и тягуче (полное впечатление, со всем усердием), корова вдругразвернулась и равнодушно побрела обратно в тайгу, проворно перепрыгивая черезкоряги и поваленные стволы, громыхая боталом.