Жестокие слова - Луиз Пенни

Вечер подходил к концу. На обед была кукуруза в початках, сливочное масло, свежие овощи из огорода Питера и Клары и целый лосось, зажаренный на открытом огне. Гости дружески болтали, передавая друг другу теплый хлеб и угощаясь салатом.

В центре стола расположилась сотворенная руками Мирны цветочная композиция, создававшая ощущение, будто они находятся в саду. Гамаш услышал, как Лакост спрашивает у сидящих рядом с ней о ярмарке в округе Брум. Напротив Бовуара сидела Рут, поедавшая его глазами. Гамаш не мог понять почему, хотя, возможно, для Рут это была единственная форма самовыражения.

Гамаш повернулся к Питеру, который подавал рукколу, кудрявый салат и свежие зрелые помидоры:

— Я слышал, что старый дом Хадли продан. Вы встречались с новыми владельцами?

Питер передал ему изготовленную из капа чашу с салатом:

— Встречались. Их фамилия Жильбер. Марк и Доминик. Приехали из Квебек-Сити. С ними живет и его мать. Она из Квебек-Сити. Кажется, работала медсестрой. Давно на пенсии. Доминик работала в рекламном агентстве в Монреале, а Марк — в инвестиционной дилерской фирме. Заработал состояние и рано отошел от дел — еще до того, как рынок сдулся.

— Повезло.

— Это не везение, а расчет, — возразил Питер.

Гамаш попробовал салат. Он ощутил слабый вкус чеснока, оливкового масла и свежего тархуна. Питер налил им еще по стаканчику красного вина и передал бутылку в другой конец длинного стола. Гамаш попытался понять, есть ли в комментарии Питера двойное дно, подтекст. Что имел в виду Питер, говоря «расчет»? Проницательность, коварство, хитрость? Но нет, Гамаш чувствовал, что Питер имел в виду лишь то, что сказал. Это была похвала. Если Питер Морроу редко кого-то оскорблял, то и на похвалы он не был щедр. Но Марк Жильбер, похоже, произвел на него впечатление.

— Вы их хорошо знаете?

— Приглашал несколько раз на обед. Милая пара.

Для Питера это была высшая степень похвалы.

— Любопытно, что, имея немало денег, они купили старый дом Хадли, — сказал Гамаш. — Он пустовал год или больше. Вероятно, они могли купить любой дом в округе.

— Мы тоже немного удивились, но они сказали, что хотят начать жизнь с чистого листа в доме, который они смогут назвать своим. Знаете, они практически выпотрошили дом. Вместе с домом они купили еще и немало земли, а Доминик хочет обзавестись лошадьми.

— Я слышал, что Рор Парра расчищает дорожки.

— На это уйдет много времени.

Голос Питера понизился до шепота, и со стороны их можно было принять за заговорщиков.

— Слишком большой дом для трех человек. Дети у них есть?

— Нет.

Питер прошелся взглядом вдоль стола, потом вернулся к Гамашу. На кого он сейчас смотрел? На Клару? На Габри? Трудно было сказать.

— Они обзавелись здесь друзьями? — Гамаш произнес это нормальным голосом, откинувшись на спинку стула и набирая на вилку салат.

Питер снова скользнул взглядом вдоль стола и еще больше понизил голос:

— Не совсем.

Прежде чем Гамаш успел перехватить взгляд Питера, тот выпрямился и начал убирать со стола. Он дошел до посудомойки и оглянулся на своих друзей — те сидели за столом, беззаботно болтая. Они сидели близко друг к другу. Так близко, что можно протянуть руку и прикоснуться к соседу, что они и делали время от времени.

А Питер не мог. Он стоял в стороне и наблюдал. Ему не хватало Бена, который прежде жил в старом доме Хадли. Питер играл там ребенком. Знал его уголки и потайные места. Все страшные закоулки, где обитали призраки и пауки. Но теперь там жил кто-то другой и превратил этот дом в нечто иное.

Думая о Жильберах, Питер чувствовал, как немного воспаряет его собственное сердце.

— О чем вы думаете?

Питер вздрогнул, поняв, что Арман Гамаш стоит рядом с ним.

— Да так.

Гамаш взял миксер из рук Питера, налил сливки в охлажденную чашу сбивалки и насыпал немного ванили. Потом включил миксер и подался к Питеру. Жужжание мотора заглушало его голос для всех, кроме Питера.

— Расскажите мне о старом доме Хадли и живущих там людях.

Питер замялся было, но он знал, что Гамаш все равно не остановится, пока не узнает все, что ему нужно. Питер заговорил, его слова заглушались работающим миксером для всех, кто находился от него дальше шести дюймов.

— Марк и Доминик собираются открыть гостиницу класса люкс и спа-салон.

— В старом доме Хадли?

Гамаш был настолько удивлен, что Питер чуть не рассмеялся.

— Ну, там многое изменилось. Сходите посмотрите. Это фантастика.

Старший инспектор подумал, могут ли слой краски и новые бытовые приборы изгонять демонов. И знает ли об этом католическая церковь.

— Но не всем это нравится, — продолжал Питер. — Они пригласили на собеседование некоторых сотрудников Оливье и предложили им более высокую плату. Бо́льшую часть персонала Оливье удалось сохранить, но ему пришлось повысить им жалованье. Эти двое практически не общаются.

— Марк и Оливье? — уточнил Гамаш.

— Они и в одной комнате не стали бы находиться.

— Наверное, это создает проблемы, когда живешь в небольшой деревне.

— Я бы так не сказал.

— Тогда почему мы перешептываемся? — Гамаш выключил миксер и заговорил нормальным голосом.

Питер смутился, снова кинул взгляд в сторону стола:

— Слушайте, я знаю: Оливье это переживет, но пока лучше не поднимать эту тему.

Питер протянул Гамашу песочный пирог, уже разрезанный пополам. Сверху он разложил нарезанные дольки клубники, купающиеся в собственном алом соке.

Гамаш заметил, что Клара встала и Мирна потащилась вслед за ней. Оливье подошел к кофеварке и засыпал кофе.

— Могу я чем-то помочь? — спросил Габри.

— Вот, намазывай кремом, — сказал Питер и уточнил, когда Габри пошел к Оливье с ложкой взбитого крема: — Пирог, Габри, намазывай пирог!

Вскоре за пирогом с клубникой выстроилась очередь. Получив свое, они повернулись к столу — и замерли на месте, ошеломленные.

Там, освещенные пламенем свечей, стояли творения Клары. Во всяком случае, три из них. На пюпитрах. У Гамаша внезапно закружилась голова, словно он переместился во времени в эпоху, когда жили Рембрандт, да Винчи, Тициан. Тогда произведения искусства можно было видеть лишь при свете дня или свечей. Не так ли впервые предстала зрителю Мона Лиза? Сикстинская капелла? В свете свечей, словно пещерные рисунки?

Гамаш вытер руки о кухонное полотенце и подошел к трем пюпитрам. Другие гости сделали то же самое. Вокруг них подрагивало пламя свечей, давая куда больше света, чем предполагал Гамаш. Хотя, быть может, картины Клары сами создавали свет.