Вкус страсти - Дженнифер Блейк

— Именно так.

— То, что вы беспокоитесь о моей безопасности, для меня большая честь, — очень тихо прошептал он в ее накидку, двигаясь рядом в такт музыке; ее правая рука лежала в его руке, а левой он слегка касался ее спины. Он чувствовал ее тепло через одежду, ощущал шелковистую гладкость кожи, заставлявшую его мысли уноситься в область догадок о степени шелковистости кожи на других частях ее тела.

— Я не просто беспокоюсь, — сказала она, сверкнув глазами и отбрасывая в сторону сбившуюся накидку, — я боюсь за вас. Я чувствую: что-то здесь не так. Все очень плохо закончится.

— У вас нехорошие предчувствия?

Из трех сестер у нее была самая сильная интуиция; две другие предпочитали искать символы и знамения. Он бы с радостью проигнорировал такие вещи, если бы не видел сам, что они слишком часто оправдывались. Кроме того, он не стал бы рисковать вызвать ее неудовольствие проявлением неверия.

— Можно и так сказать, поскольку я вижу проблемы всюду, на что ни обращу взор. Этот Уорбек потратил долгие годы на то, чтобы создать костяк приверженцев, и потому намного опережает вас в умении привлекать сторонников своего дела. Как вы сможете с ним конкурировать? И как вы сможете двигаться вперед, учитывая, кто именно станет препятствовать вам? Шпионы повсюду, предатели скрываются за каждой портьерой, а информаторы — за каждым кустом. Если вас не убьют в первую же неделю после того, как вы заявите о себе как о новом претенденте на трон, это будет самое настоящее чудо.

Сердце у него отчаянно колотилось о грудную клетку. Но чем сильнее оно стучало, тем мягче становился его голос.

— На меня и прежде охотились, леди Маргарита.

— Но ведь не так рьяно!

Мускулы его руки, касавшейся ее спины, походили на железо, а внизу некий орган с такой силой упирался в ткань штанов, что у Дэвида даже возникло опасение, как бы они не треснули. Его поразило то, что Маргарита, похоже, даже не догадывалась о производимом ею эффекте. Но он рассудил, что, возможно, сейчас она ничуть не менее невинна, чем когда он оставил ее — много лет тому назад.

— Враги разнолики, — тонко намекнул он. — Вы, должно быть, и сами это уже давно поняли.

— О чем вы говорите? — Ее взгляд омрачился, она отстранилась от него, подчиняясь правилам танца, изящно обогнула воображаемую пару танцоров и снова вернулась к Дэвиду.

— Вам ведь, несомненно, проходу не давали при дворе? К вам не станет тянуть разве что слепца!

— Не забывайте и о моей части наследства отца, — едко заметила она. — Она, безусловно, притягивала ко мне женихов куда сильнее, чем моя внешность.

— И тем не менее вы до сих пор не замужем. Неужели вам так и не встретился мужчина, к которому бы вас тянуло, ни один, кто сумел бы заставить вас покинуть сестер — или, по крайней мере, вкусить запретный плод в темном углу?

Теперь она смотрела на него подозрительно.

— Вы забываете о проклятии Граций, а тем более об охране, предоставленной мне внушающими ужас господами, за которых моим сестрам посчастливилось выйти замуж.

— Так значит, никакого смелого флирта? Никаких полуночных свиданий? Ничего такого, о чем можно сожалеть?

Она пожала плечами.

— Достаточно отчаянные, чтобы всерьез ухаживать за мной, страдали от сифилиса, болей в суставах или были убелены сединами — вот они-то могли бы рискнуть укоротить себе жизнь ради более полного кошелька. Что же касается остальных, то мне совершенно не хотелось стать для них очередной игрушкой.

— Вы очень несправедливы к себе, — немедленно возразил Дэвид. — Они наверняка интересовались вами не только поэтому.

— Но их интерес оказался недостаточным для того, чтобы соблазнить меня, — просто и искренне пояснила она.

Так значит, она невинна, другого вывода сделать нельзя! От такого чудесного открытия у него захватило дух. А еще его пронзила отчаянная радость и желание защитить. Может, эти чувства были глупыми и недостойными, и уж точно не благородными, но он ничего не мог с этим поделать. Она невинна и останется такой навсегда, если у него будет право голоса. Если он не может быть с ней, то пусть она не достанется другому мужчине!

— Вы явно человек опытный, — заметила она, бросив на него взгляд из-под ресниц. — Я о танцах. Полагаю, вы вовсе не столь неумелы, чтобы бояться вести танец.

— Вы серьезно? — Он совершенно забыл о роли новичка, которую играл перед ней: все его мысли занимала новость о ее невинности. Он, конечно, мог бы притвориться, что запутался в подоле ее платья, но сомневался, что она не раскроет его уловку.

— Теперь, когда я об этом подумала, мне все кажется логичным. Ведь иначе вы вряд ли смогли бы произвести хоть мало-мальски приятное впечатление на двор французского короля.

— Если, конечно, я стремился произвести такое впечатление. — Он покружил ее на месте в конце зала и повел в обратную сторону.

— А почему бы и нет? — делано удивилась она, и в голосе ее прозвучало легкое презрение. — Если учесть, какое количество французских дам были готовы доставить вам удовольствие.

Он чуть не рассмеялся, но тут же сдержал накрывшую его волной радость, поняв, что она не могла иметь в виду то, что он подумал. Такого недостатка, как ревность, у нее никогда не было. Однако он все равно покрепче сжал ее руку, а его взгляд устремился на красиво изогнутые полные губы. Он почувствовал, как его рот наполнился слюной, — так сильна оказалась потребность вкусить ее сладость, потянуться к ее источнику.

В том месте, где его рука касалась ее спины, Маргариту пробирала дрожь, и он уловил ее, ощутил с такой силой, словно в него вонзили кол. Он опустил взгляд и погрузился в нежные карие глубины ее глаз. В них кружилась такая восхитительная смесь неуверенности и понимания, искренности и бессознательного призыва, что он наклонил голову к ней. Замер. Наклонил еще ниже.

Она нервно сглотнула, и кончик ее языка, розовый и мокрый, слегка коснулся нижней губы, оставив на ней влажный блестящий след. Внезапный жар и нестерпимая боль в чреслах были такими порочными, что у него защипало в глазах. Она невинна, но прекрасно понимает животные потребности мужчин, решил он. Она знала, что его стоит остерегаться, когда играют желваки на его скулах, когда кровь приливает к его лицу. Господи, что это он собрался ей демонстрировать?

Он слишком привык реагировать на женские чары, привык встречать теплый прием, способный утолить его неистовые желания. Но это не тот случай, и лучше ему не забывать об этом. Реакции тела следует сдерживать железной волей.

Резко остановившись и вынудив ее сделать то же, он выпрямился, убрал руку с ее талии и встал прямо перед ней. Когда он заговорил, то постарался, чтобы сказанное прозвучало как можно небрежнее.

— Возможно, я просто быстро учусь. Вы думали об этом, леди Маргарита?

— Возможно, вы просто ловкий обманщик или же наблюдали за танцующими с необычайным вниманием с тех самых пор, как мы прибыли сюда. — Она смотрела на него снизу вверх, изучая его лицо, его глаза, словно не совсем поверив в отсутствие его вины в том, что только что произошло между ними.