Скользкий лёд мечты - Ксения Вайсман

— Это был Иван? — не могла не спросить Лена.

— Да…, - как-то отстраненно ответил Штоколов и словно о чем-то задумался, — Да, это был он. Он часто бывал у нас в квартире. Я даже подумать не мог, что такое может произойти…

— Эля ушла от тебя к нему?

— Если бы! Это было бы честнее, я думаю… А ему просто хотелось доказать себе, что он лучше, чем я… Я с ним дружил, дружил взахлеб, а он в глубине души со мной соревновался… Наверное, смотрел мне в глаза и думал: «А ведь я сплю с твоей женщиной, пока ты рассекаешь по катку»…

— Она изменяла тебе? — удивленно спросила Лена, словно до этого момента по рассказу этого предположить не могла.

— Да. Долго. Мы были вместе больше года и, наверное, год они спали вместе, в нашей кровати… И не только в кровати! Я поехал на интервью, но журналистка по дороге попала в аварию и сломала ногу. Естественно интервью перенесли. И я поехал домой. Мне казалось, что я во сне. Причем в глупом и мерзком. Заходишь в свою квартиру и слышишь, как стонет твоя женщина. Сразу как сканером оглядываешься вокруг, видишь чужую мужскую обувь, но ты не понимаешь, что это ботинки твоего друга, которые ты же ему и привозил откуда-то из-за границы пару месяцев назад. Ты мчишься на звук, и видишь… Ты понимал, что увидишь именно это, но все равно стоишь как парализованный. Тебе кажется, что это просто галлюцинация и не более! Твоя женщина и твой лучший друг, практически брат, на твоем кухонном столе! Она стонала так, как со мной никогда не стонала! Не знаю, как под ними только стол не развалился. Я сразу подумал, а сколько раз я ее после него? А сколько раз я ел за этим столом после того, как они тут… Подкатила реальная тошнота. Не передать словами, как это было мерзко. Мне было больно… Не думал, что так может быть. Не помню, что я говорил, что делали они. Помню, что выпихал обоих вон! Больше я их не видел. Но знал, что они вместе. Надо было просто все забыть и отпустить. Но я не смог…, - с сожалением покачал головой Кирилл.

Лена понимала, как непросто Кириллу с его-то непомерным честолюбием признаваться в том, что любимая женщина изменяла с лучшим другом, поэтому слушая не перебивая.

— Мое задетое самолюбие ныло каждый день, — продолжал Кирилл, — Так хотелось отомстить. Сделать ему больно… И себе хотелось доказать, что стоит мне ее пальцем поманить, как она с удовольствием окажется со мной в одной постели… Я был сам не свой, не мог успокоиться, все думал и думал… и сделал… Я был так собой горд! Не представляешь, что я испытал, когда пыхтел сзади нее и в спальню вошел Иван. Я смотрел на него и продолжал. Я думал: «Ты спал с моей девушкой, а я с твоей женой!» Я торжествовал… Я отомстил… Но я не подумал о тебе. Вернее, я не думал об этом как об измене… Я не хотел ее, и приятно мне не было, я просто хотел показать ему, какого это, видеть свою женщину в постели с другом! Но я ни на секунду не задумался, что изменяю тебе…, мне казалось, я просто мщу. Знаешь, я никогда ни о чем не жалел. Если бы меня спросили, вот сейчас зная, что Олимпиаду ты проиграешь, что Кристина от тебя уйдет навсегда, ты хочешь отмотать пленку назад и поехать с ней? Я ответил бы «нет». Но если бы меня спросили, хочешь отмотать сегодняшний день назад, я сказал бы «да»… Если бы это было возможно, я плюнул бы на предательство Эли и Ивана, на свое самолюбие и не сделал того, что сделал.

Лена сидела молча. Она понимала все, что хотел сказать Кирилл, и уже начинала думать о том, что измена не такая уж и измена…, а скорее орудие мести, но то, что он не подумал о ней, делало Лене больно.

— Прости меня. Если сможешь, прости… Ты даже не представляешь, как нужна мне. Я так люблю тебя, — встав перед Леной на колени, говорил Штоколов, поглаживая ее по бедрам, — Прости меня… Я меньше всего хотел сделать тебе больно… Если ты уйдешь, я пойму…, - спокойно сказал он, и, пристально посмотрев ей в глаза, добавил, — Но я очень прошу тебя, останься… Я больше никогда не позволю себе секса с другой женщиной. Никогда, — уверял ее Кирилл, искренне в это веря.

— Ты совсем не хотел ее? — наивно спросила Лена.

— Ничуть. Если можешь, забудь. Прости и забудь. В моей жизни сейчас только одна женщина — это ты. Ты очень нужна мне, — не отводя взор от голубых распахнутых глазок, говорил Кирилл.

Затем секундное молчание и, не дожидаясь от Лены слов прощения, Штоколов начал нежно целовать ее пухлые губки, а Лена не видела смысла сопротивляться, ведь она прекрасно знала, что уже никуда отсюда не уйдет…

— Кирюша, — несколько нерешительно обратилась к Штоколову Лена, нежившись в его объятиях.

— Что малышка? — спросил он, чмокнув девушку в плечо.

— Тебе плохо со мной в постели?

— С чего ты взяла? — спокойно, с улыбкой поинтересовался Кирилл.

— Ну, во-первых, у тебя было очень много женщин, во-вторых, у меня, в отличие от них, нет опыта, а в-третьих, я как-то разговор Ники и Олеси…

— Какой Олеси? Ситниковой что ли? У меня с ней уже сто лет ничего нет, у нас было пару раз после развода с Кристиной…

— Я не к тому когда, я к тому как… Она говорила, что из всех любовников, что у нее были, ты самый находчивый, что вы с ней в таких позах пробовали, что она ни с одним другим потом повторить не могла…

— Ну, и что…? — несколько не уловил направления рассуждений Лены Кирилл.

— Ну, тебе, наверное, нравится разнообразие…, а я ничего не умею… Я каждый раз как в первый раз, мы почти всегда в одной позе, ну или сзади и все… Я знаю, что не могу ничего предложить…

— Лена, поверь мне, если бы мне не хватало экстрима, я закрутил бы тебя в любую позу, — усмехнулся Штоколов, — Как бы тебе объяснить… Просто секс с женщиной, и секс с любимой женщиной, для мня, это две разные вещи. Когда страсть, то страсть, так как попало, где попало и в любых позах. Это как азарт, вроде так пробовали, а как еще можно? Понимаешь? А с тобой по-другому. Я занимаюсь с тобой не техничным сексом, а любовью. У нас спокойный ритм, ласки, нежность. Я стараюсь сделать тебе приятно, а не испытать на тебе новую позу. И поверь мне, эти сексуальные эксперименты мне уже порядком поднадоели. А если тебе кажется, что ты вообще ничего не умеешь и лежишь как бревно, то это не так. Все твои объятия, поцелуи и ласки много стоят. Разве я когда-то говорил, что мне не нравится? Разве просил чего-то? Мне нравится тот трепет и те чувства, что мы испытываем во время занятий любовью. Меня все устраивает.

— Ты уверен?

— Абсолютно. И больше не думай о таких глупостях. Если я решу, что мне чего-то не хватает, я сам тебе скажу, и мы вместе попытаемся все исправить, договорились?

— Договорились, — улыбнувшись, согласилась Лена.

— Вот и умничка, — улыбнулся в ответ Кирилл и прижал Лену к себе еще крепче.

Лена старалась не вспоминать того, что было между Кириллом и Элей и, в конце концов, спустя буквально пару недель, вовсе перестала об этом думать. Кирилл же был благодарен Лене за ее понимание, терпение и мудрость. Он ценил то, что Лена не культивировала в нем разжигающее изнутри чувство вины, и дала шанс строить отношения дальше, словно ничего и не было. И Кирилл старался не обмануть ее надежд. Впервые в жизни ему хотелось быть честным и верным с девушкой, с которой его еще не связывал штамп в паспорте. Лена же смотрела на ситуацию несколько иначе, она не считала, что приняла какое-то мудрое решение, она просто боялась потерять Кирилла, отчего оказалась готова простить все на свете и обо всем молчать. Ей так хотелось верить в его слова, поскольку осознание того, что он любит ее, делало Лену самой счастливой на свете, буквально даря крылья. Он — в ее жизни и больше Лене ничего не нужно. Ничего не могло убить ее любви, как оказалось, даже его измена… Тем более что вслед за Кириллом, Лена тоже перестала называть случившееся изменой, просто месть за задетое самолюбие и не более того, а то, что он не подумал о ней, уже ничуть не смущало Лену, словно этого аспекта вообще не существовало.